Дмитрий Казаков - Я, маг!

Харальд выташил меч и. выставив его перед собою, двинулся вперед. Шаг, еще шаг, только стук собственных сапог по полу. Во всем помещении словно в склепе – мертво.

Он беспрепятственно миновал поворот и увидел камин. В нем пылал самый обыкновенный огонь, огневик не далее как вчера был брошен в бой и уничтожил немало солдат, прежде чем Харальд нашел на него управу.

В кресле перед камином, странно сгорбленный, сидел Олав. На появление врага он не обратил внимания, продолжая смотреть в бесшумно колышущийся оранжево-алый цветок пламени. Руки бывшего Владетеля, сложенные на коленях, нервно шевелились.

Не таясь более, Харальд подошел, поднес меч, отражающий багровые блики, к шее противника. Тот повернул глаза, пустые, страшные.

– А, это ты? – не спросил, проскрипел он. – Убивать меня пришел?

Харальд опешил, меч задрожал в руке. Месть, что недавно виделась столь сладкой, вылилась в жалкое издевательство. Убить врага приятно, когда он могуч. А Олав, что запомнился жестоким и сильным, оказался пуст, как покинутый бабочкой кокон, и слаб, словно старик. Мышцы, что в прошлом бугрились, налитые силой, опали, на лице застыло брюзгливое выражение, в глазах, что некогда сияли, не нашлось ничего...

На миг даже пришло сомнение – стоит ли убивать это создание? Но затем с нежданной силой нахлынули воспоминания – об этом самом подвале, о перенесенном унижении, о ледяной воде и оскаленной зубастой пасти во рву...

Харальд улыбнулся, холодно и спокойно, и на лице его отразилось нечто такое, отчего Олав, казалось бы со всем смирившийся, даже со смертью, мелко задергался и со сдавленным бульканьем сполз в кресле.

– Не убивай! – прохрипел он отчаянно, становясь на колени. – Будь человеком!

– Не могу, – ответил Харальд невозмутимо. – Я не человек, я – маг.

Хрип в горле Олава стих, серые глаза заволокло туманом страха. Сцепленные перед грудью руки дрожали.

– Но сначала, – добавил Харальд и чуть опустил меч, – ты должен вспомнить меня. Ведь мы знакомы, и давно.

– Как? – Дикий страх в глазах бывшего Владетеля исчез, уступив место безумному удивлению. – Откуда?

– Я приходил к тебе, хотел стать твоим учеником, – вспоминать старое было одновременно неприятно, все же гадкая была ситуация, и приятно – из-за близкой возможности расплатиться за старую обиду, – А ты что со мной сделал?

Олав вскочил, глаза его полезли на лоб, лицо исказилось:

– Ааа! – заверещал он вдруг. – Ты восстал из мертвых? Не может быть!

– Это не важно. – Навалившаяся усталость заставила Харальда пошатнуться. Два месяца он почти не спал, и это сказывалось. – Так ты вспомнил?

– Да, – вздохнул Олав, и в тот же миг Харалъд ударил. Лезвие сверкнуло и пошло назад, обагренное.

Труп рухнул на пол, от перерубленной шеи поползла в стороны темная густая лужа.

Харальд вложил меч в ножны и зашагал к лестнице. На сердце было серо и тоскливо. Вроде отомстил, свершил то, о чем давно мечтал, но нет никакого душевного подъема – только усталость.

Во дворе замка царила деловитая суета. Грабеж проводился под строгим надзором родовитых, и добыча складывалась в подогнанные повозки. Трупы оттащили, о бое напоминали лишь уродливые бурые пятна.

Некоторое время Харальд стоял с закрытыми глазами, вслушиваясь и внюхиваясь в мир. До него доносились крики и ругань воинов, грохот с верхних этажей донжона, скрип колес, ноздри улавливали аромат камня, исходящий от близкой башни. Открыв глаза, он осмотрелся и почти сразу обнаружил Гисли и еще одного родовитого, чье имя откровенно запамятовал. Едва вассалы обнаружили взгляд Владетеля, они тут же прекратили беседу и согнулись в почтительном поклоне. Подозрение холодной змеей шевельнулось в душе, но Харальд не подал виду. Он просто подошел к родовитым и произнес:

– К завтрашнему вечеру войско должно быть готово к выступлению.

– Но воины устали, – возразил фон Орни, облизав губы. Язык его показался похожим на змеиный. – Да и война кончена, теперь вы можете спокойно править всем Владением.

– Но есть еще кое-кто, кому предстоит отведать моего меча. – Харальд потер подбородок. – И чем скорее, тем лучше.

– Вы рискуете восстанием в войске, господин, – вступил в разговор второй родовитый, очень богатый, судя по искусно украшенным латам.

– Это мой риск, и я на него иду, – отрезал Харальд. Подозрение окрепло, но реальных доказательств заговора среди родовитых пока не было. – И моих воинов, наемников и ополченцев, не больше трети, остальные – ваши дружины, отряды хозяев замков. Вам и следить за порядком в них.

Родовитые переглянулись, что-то мелькнуло в их взглядах, очень нехорошее. Кто для них Харальд? Случайный союзник, с помощью которого удалось свергнуть тирана Владетеля. Приблуда, претендующий на власть, от которого необходимо избавиться, пока он не стал слишком силен.

– Сегодня же, – произнес Харальд после недолгого размышления. Располагая только догадками, нельзя казнить людей. – Я покину войско по своим делам. Через двадцать дней я буду в Тарни, на Пьяной реке. Войско должно быть там, готовое к выступлению; триста верст – не такая большая дорога, так что – не опоздаете. Все ясно?

Родовитые вновь переглянулись. Харальд пошел к коню, одновременно махнув фон Жахху, ставшему из владельца захудалого замка капитаном охраны Владетеля. За спиной сеньора фон Орни сказал шепотом, думая, что Харальд не слышит:

– Тарни? Так мы что, на замок Халл двинемся?

«А как же, – подумал про себя Владетель, вспрыгивая в седло. – Еще как двинемся».

Прогрохотал под копытами подъемный мост, и вскоре замок пропал за поворотом. Вокруг зашумели деревья, защебетали птицы. Чаще было наплевать на хозяина небольшого кусочка земли, обозвавшего себя Владетелем. Лес просто жил, не обращая внимания на мчащихся через него воинов.

Струйки дыма от курильниц причудливо вились в воздухе, сливаясь под потолком в единое колышущееся облако. На полу светился розовым магический рисунок, и подвальная тишина давила на уши, а Харальд все никак не мог оторвать взгляд от маленького деревянного кругляша, лежащего на ладони. Отыскать трехствольную березу оказалось непросто. Два дня он лазил по лесу, пока не наткнулся на три искривленных ствола, растущих из одного корня. Срубить самый толстый из них, а затем отделить верхушку смог без проблем, а вот с пилой, которую ранее в руки никогда не брал, пришлось повозиться. Стертые до мозолей ладони до сих пор болели.

Никогда не думал Харальд, что ему придется превратиться в плотника, да и того, что предстоит прибегнуть к магии талисманов – самой сложной и запутанной части волшебного искусства, не предполагал. Нужда заставила.

Как узнать, кто из родовитых вассалов таит в себе измену, а кто чист перед лицом сеньора? В том, что не все из них пойдут против него, Харальд был уверен. Слишком их много, и уж очень они разные. Уговорить всех просто невозможно.