Александр Гребенкин - Люди как птицы

— И документик имеется?

Я вздохнула.

— А вот с документиком беда. Потеряла я его.

— Да что вы… И где? Заявление подавали? — тихо спросил Вадим.

— Ещё нет, только собираюсь.

Вадим Алексеевич поправил волосы, глянул ещё раз на часы:

— Так-с! — он решительно поднялся. — Ладно, надо идти, время не ждёт… А вы, гражданка Васильева, одевайтесь.

— Но куда и почему?

— Выясним вашу личность. Время, понимаете, сейчас такое…

Прокофий Фёдорович и Марфа напряжённо следили за нами.

Я решила не накалять остановку, в общем-то, была уже готова ко всякому повороту событий, поэтому поднялась и пошла в свою комнату.

Вслед мне полетело предупреждение человека в погонах:

— Да не вздумайте бежать, через окно, или как там… Наган при мне… Я — «ворошиловский стрелок», мигом пулю схлопочите…

Мы вышли вместе со двора. Он — в шинели под ремнём, в краснозвёздной фуражке, вёл оседланную лошадь на поводу, и я — покорная, словно раба, знающая, что меня ожидает, плелась рядом.

Шли мы молча. Ветер дул ледяной, морозил щёки, нёс редкие снежинки.

Мы шагали по замёрзшей улице, поскрипывая снегом, мимо заборов и дворов, согнувшихся под шапкой снега деревьев.

Очень холодное солнце светило сквозь облака бледным светом.

Улица кончалась и выходила она в поле, накрытое белой пеленою.

Вадим остановился и посмотрел на меня.

— Ну что, гражданка Васильева, кого ты хотела обмануть? Никакая ты не гражданка, а зечка беглая, это и по бушлату твоему видно. Ты хоть бы одежду сменила.

— Да не успела, — тихо промолвила я.

— Не успела она, — иронично сказал он, отпустил коня, вынул портсигар, и, спрятавшись от ветра за ворот шинели, щёлкнул зажигалкой, сделанной из патрона, закурил.

— Вы меня арестуете.

Он кивнул, мол, уже арестовал.

— На тебя ещё вчера бумага пришла. С приметами. Да и сын хозяев, Прохор, подсуетился, заявил. Но это-то не беда, ему-то я рот заткну, да что тебе делать?

— Я не знаю, — сказала я, и слёзы брызнули из моих глаз.

— Так-с….Вот что, — сказал он, бросив папиросу. — Тут километров пятнадцать отсюда, если через лес, будет хутор. Живёт там сестрёнка моя, Ксюшей зовут. Оксана Алексеевна. Там всего — то четыре домика. Не заблудишься. Придёшь к ней, скажешь — от меня. Покажешь вот эти часы. Ну, а дальше… Ну, поможешь ей там, одна мыкается, с ребёнком. Димка, сынишка её…

— А отец где? — задала я нетактичный вопрос.

— Где, где… Похоронка на него пришла в конце года! Вдвоём они там мыкаются, а старуха-мать померла, — ответил он, смотря куда-то в сторону.

— А дальше? — спросила я, глубоко вздохнув.

— А дальше, видно будет, — ответил Вадим, выдохнув изо рта пар и запах табака.

Путь мой был долог, но не очень труден. На душе было как-то легко, шла я, весело насвистывая, достаточно резво благодаря одежде, которой меня снабдил Вадим — удобной телогрейке, шерстяной шапочке, сапогам из овчины (уггам), да варежкам. Походя, любовалась россыпями мягкого снежного серебра, да старалась время от времени отдыхать и набираться сил.

Гораздо труднее было пробираться через лес, по снежным сугробам.

Но сам лес скорее радовал. Снежинки парили в застывшем воздухе, щекотали лицо, на бело-голубом полотне виднелись частые ямки со следами от когтей — это пробежала белка. Были следы и покрупнее, похожие на волчьи. Надо мною пролетали, посвистывая, юркие синицы.

Миновав по краю овраг, заваленный снегом, я вышла на просеку, и путь мой стал более лёгким.

С пригорка я увидела блестящую льдом реку и четыре хуторских домика на пригорке, возле которых высились стройные сосны.

Из одного дома поднимался к небу столбик серого дыма. С правой стороны от хутора виднелось упиравшееся в лес старое кладбище — всего только несколько могил за покрытыми снегом кустами.

На реке возилась женщина в пуховом платке и тулупчике. Она зачерпнула из полыньи, поставила ведро на лёд. Холодная вода переливалась через край. Я не спеша спустилась к ней.

— Здравствуйте! — поздоровалась я.

— День добрый, — отозвалась женщина, подняв приятное лицо. Из-под платка виднелись завитки светлых волос, красивые голубые глаза пристально смотрели на меня. Она была худенькой и небольшого роста.

— Вы с хутора Орехово-Ванильное? — спросила я, кивнув на группу домиков выше.

— Оттуда, — улыбнулась женщина и вытерла лицо рукавицей. — А здесь только наше поселение и есть. А вы кого-то ищете?

— Да, мне нужна Кошечкина Оксана Алексеевна.

— А это я, — улыбнулась ещё шире женщина. — Да на хуторе никого уж и не осталось — я да сынишка. По какому вопросу ко мне?

— Меня к вам прислал капитан Вадим Острожский.

— А, Вадимка…

— Он тут велел вам кое-что передать.

Я вынула часы, блеснувшие серебряной крышкой.

Оксана взяла их осторожно, как драгоценность, взвесила на руке, вытерла рукавицей нос и открыла крышку. Тут же её лицо озарилось почти детской улыбкой, как и у брата. На обратной стороне крышки был выгравирован её портрет.

— Здорово! Как это у него получилось…

Она глянула весело на меня:

— Теперь я вижу, что вы живая, не призрак, — и легонько дотронулась до моей руки.

— А что, у вас тут бывают призраки? — спросила я с улыбкой.

— Да бывают. Ходят. Вы как появились на пригорке, я подумала — вот опять призрак… Только днём они редко ходят, — произнесла она с некоей грустью, смотря куда-то в сторону.

— Да, я вижу тут у вас и кладбище рядом, — промолвила я.

— Да, и кладбище есть, но могил там немного. В основном хоронят своих хуторских и иногда заблудших.

Последнее заставило меня вздрогнуть.

— Каких заблудших? Пришлых?

— Именно заблудших. Заплутавших на пути к нашему маленькому посёлку.

Заметив моё серьёзное выражение лица, она пояснила:

— Иногда в лесу находят трупы людей, так и не дошедших до нас, с объеденным туловищем и выклеванными глазами. Мы их и хороним на нашем кладбище.

— Какая жуть! Неудивительно, что у вас тут по ночам появляются привидения…

— Бывает и такое, — улыбнулась женщина. — В лунные ночи. А иногда и днём. Вот не так давно, в начале зимы, спускался от леса человек в зелёном одеянии. Будто над снегом плыл. Медленно так… Потом пропал, как не бывало…

— Удивительно…А что, к вам разве трудно попасть? Я дошла без приключений.

— Потому что вы дорогу знали. Вы своя… А кто дорогу не знает, может заблудиться. Хищные волки и вороны всегда наготове…

Я сняла со спины мешок.

— А я тут вам передачу от брата несу.

— Ой, спасибо…Да что же мы стоим на холоде. Пойдёмте в дом. Там и поговорим.

Я вскинула мешок на плечо, она взяла ведро, и мы зашагали по снегу к домику на горе.