Тереза Тур - Самая длинная ночь в году

Мы много говорили по кулону-переговорнику. Он мне его вручил через несколько дней знакомства. В этом случае я столкнулась с потрясающим упрямством. Как ни пыталась ему объяснить, что он ставит меня в неловкое положение, что я не могу принимать такие дорогие подарки… Все было бесполезно. Как и в случае с артефактом. Он согласно кивал в ответ на мои слова возмущения. А потом я обнаружила кулон на столике в прихожей. Андрей Николаевич же связался со мной — как ни в чем не бывало…

В следующие выходные он пришел и предложил отправиться на юг.

— Вы видели водопады в ущелье Фа-Го? — спросил он.

И я радостно закивала:

— Отец возил нас туда — мы жили неподалеку. С детства их люблю!

— Отправляемся? — протянул он руку.

На юге Империи было еще совсем тепло — как будто и не осень. Мы любовались звенящим водопадом в горах — огромный камень, чем-то похожий на сердце, омывали струи воды и падали в пропасть.

— А вы помните сказку о том, что этот камень — сердце колдуна? — спросила я Андрея Николаевича.

Полковник насмешливо фыркнул. В романтические сказки, как я поняла, он не верил. А я вот их любила… И поэтому сказала, улыбаясь:

— Вот зря вы так! Местные жители помнят легенду о могущественном колдуне. Он полюбил красавицу. Но девушка не ответила взаимностью — и погибла при очередной попытке сбежать от него… Тогда колдун превратился в этот камень.

— Девушек ему по округе было мало, что ли? — проворчал Андрей Николаевич.

— Значит, она была той самой, единственной, — тихо сказала я. — Мне всегда было жаль колдуна.

— Он — глупец.

— Он полюбил. И не смог отпустить. И пережил такую муку — узнал, что из-за его чувств погиб человек… Любимая…

Андрей Николаевич зафыркал, пытаясь сдержать смех.

— Вы не пробовали писать сказки? Про магические миры, которые столь популярны среди молодежи последнее время?

— Я их не пишу! — Возмущению моему не было предела. — Я их читаю. И очень-очень люблю!

— Простите. — Он уже смеялся в открытую. — Вы такая серьезная. Такая…

И он с такой нежностью посмотрел на меня, что злиться на него было невозможно.

А через неделю мы отправились на север, на спящее подо льдом озеро Зоркое — самое большое на нашем континенте.

— Вам не холодно? — обеспокоенно спрашивал он. Я только отрицательно качала головой. Ко мне он пришел с таким количеством меховой одежды, что сейчас, надев ее, я ощущала себя неуклюжим тюленем.

Солнечный день, сверкающие ледяные глыбы… Мороз.

— Вы знаете, — хитро улыбнулись мне, — в этих краях тоже есть легенда…

— И о чем она? — замерла я в нетерпении.

— Все не так мрачно. Здесь красавица-река убегала от сурового отца к любимому.

— И ей это удалось?

— Нет. С тех пор две реки обречены вечно убегать друг от друга. Легенда объясняет тот удивительный факт, что озеро обладает двумя круговыми течениями, которые движутся в разные стороны. Именно здесь добывают структурный лед.

В тот день мы обгорели — на лице остались непострадавшими лишь светлые пятна от очков, спасающих глаза от солнца. Мы их все-таки догадались нацепить. Андрея Николаевича я вылечила быстро — а вот себя тяжело. На следующий день пришлось обращаться к дежурной.

Вот так в моей жизни появился… Еще кто-то. Кто-то, с кем я чувствовала себя счастливой…

Меня поражало, с какой легкостью он строил для нас порталы. Андрей Николаевич услышал, должно быть, мои тихие слова о том, что я всегда мечтала путешествовать. И воплощал мою мечту в жизнь. Это было так тепло, волшебно, непривычно… Кто-то что-то делал для меня. Для меня одной! Кому-то каждый день было не все равно, как я его прожила…

Я доверяла выбор маршрутов ему. Попросила только однажды — мне нестерпимо захотелось побывать в Мирограде — самом восточном городе Поморья. Городе, обороной которого командовал мой отец. Где погибла вся моя семья.

Судьбе было угодно, чтобы я осталась в живых… Я никогда — при жизни моих — не была в Мирограде. Отца перевели туда перед самой войной — с юга Поморья, где прошло мое детство. Пока генерал Иевлев перебирался на новое место службы, мама с сестрой поехали в столицу — проведать меня в пансионе.

— Как ты, солнышко? — все спрашивала мама, что печалилась от разлуки больше меня самой. Она держала меня за руки и все заглядывала в глаза. Я же… настолько была под впечатлением от того, что магия целительниц мне подчиняется, настолько была… увлечена собой, что просто отмахнулась…

Как я? Замечательно! У меня же все получалось… Я почти умею лечить. И почти полноправная целительница!

Мама и сестра уехали к отцу — договорившись с начальницей пансиона, что заберут меня на зимних каникулах и будут навещать как можно чаще…

И все… Дальше была только война.

Для меня навсегда останется загадкой — почему отец не смог эвакуировать маму и сестру. Хотя… общественными порталами было пользоваться невозможно — транспортная система рухнула — интервенты озаботились. А ехать через всю страну, охваченную смутой…

Так что… Я была в Мирограде один раз — на открытии памятника отцу. И вдруг захотелось увидеть город таким, каким видели его они до войны, — океан, накатывающий на набережную, улыбающиеся люди. Ветер приносит звуки духового оркестра — играют модный вальс.

Я закрываю глаза… Мне кажется — еще немного — и я увижу маму. Сестру с ее всегда идеально уложенными локонами. Отца. Его фигуру с безупречной выправкой…

Сцепила руки — не плакать. Почувствовала спиной, как Андрей Николаевич сделал полшага ко мне и замер, почти касаясь.

— Подумайте о том, что часть их всегда с вами, — едва слышно сказал он мне на ухо. — Они радуются вашему счастью. Огорчаются вашим слезам… Они с вами — почувствуйте их… Это такое горькое… утешение. Но это единственное, что у нас с вами есть…

И я растворилась в этом городе. Я поверила, что мои рядом. Я танцевала вальс с Андреем Николаевичем. Потом мы ужинали в ресторанчике «Дары океана». Я смеялась. И они… Они были рядом — я их чувствовала! И они… Они были счастливы за нас.

Осень пролетела незаметно, и белоснежная зима торжественно вступала в свои права. На каникулы Андрей Николаевич убывал в командировку, на все праздники — он недовольно морщился, сообщая мне об этом.

Я огорчилась, но постаралась не подать виду. Отправилась к заведующей — и собрала себе все возможные и невозможные дежурства на праздники. А что? У меня все равно эти дни свободны — зачем людям, у кого есть с кем праздновать, настроение портить?

Столица. Почти год назад. Январь. Он

Великий князь Радомиров Андрей Николаевич наблюдал за яркими парами, порхающими под звуки вальса.

Снежный бал! Снежный бал! Снежный бал во дворце! Все блестит, все сияет — мерцает, горит, переливается…