Тереза Тур - Самая длинная ночь в году

— Начали, — скомандовала я и забыла обо всем. Все осталось за белой дверью операционной.

В какой-то момент вдруг показалось, что не хватит энергии. Меня ощутимо повело. Тревожный взгляд ассистентки. Шар с мигающими голубыми цифрами подплыл поближе — двенадцать минут. Цифры расплываются. Собираются снова — двенадцать минут сорок восемь секунд. Еще чуть-чуть… Я справлюсь!

Зачерпнула энергии в браслете. Стало легче. В голове прояснилось. А там еще чуть-чуть… Терпеть… Заживлять. Терпеть. Все. Справилась. Можно в купальню, потом провести обход, заполнить истории.

Кровь бурлила от радостного возбуждения — у меня получилось! Я победила. Себя, свои чувства, весь мир! Улечься в кабинете и заснуть — как было положено по инструкции — у меня не получалось.

Хотя, когда через пару часов меня отправила спать заведующая, я заснула. И мне, к счастью, ничего не снилось.

Меня не стали будить — и я проснулась, когда уже стало темнеть. Посмотрела на часы — шестой час. Надо подниматься, обойти еще раз своих пациентов в палатах. И, конечно, сходить в реанимацию, навестить девочку, которую я сегодня оперировала.

Я уложила волосы и уже надевала на голову платок, когда раздался осторожный стук в дверь.

«Андрей!» — руки слегка задрожали. И с чего это? Не из-за паники же…

Подошла и открыла.

— Ваше величество? — изумилась я.

— Да, это я, — кивнула Мария Алексеевна. — Не ожидали меня увидеть?

— Нет.

Я продолжала стоять на пороге.

— Вы позволите? — улыбнулась она.

— Простите. — Я отступила. — Проходите, пожалуйста.

Мы снова были на «вы» и очень смущались. Обеим было неловко за спонтанный дебош накануне. Императрица уже переоделась. Как всегда — обворожительна, безупречна, ослепительна. На ней был костюм, идеально подходящий для того, чтобы встретиться с княгиней Радомировой после того, как они с этой самой княгиней выпили из горла две с половиной бутылки вина из запасов пищеблока главного госпиталя Империи и яблочками закусили… Вот… Как ей это удается?!

— Я выписалась. Наверное, поеду к себе в поместье. Я хотела… Сказать вам спасибо.

Императрица смотрела прямо в глаза, голос ее немного дрожал, и мне стало неловко.

— Что вы, я…

Императрица вытянула руку вперед:

— Нет-нет, выслушай меня, Ирина, прошу. Выслушай меня, пожалуйста, и давай перестанем друг другу выкать, наконец!

Мария Алексеевна порывисто вошла в мой закуток и присела на краешек дивана.

— Ну да… Как говорил отец — все-таки пили вместе, — растерянно ответила я.

Мы переглянулись и улыбнулись друг другу. Стало легче.

— Это я передала год назад ключ от поместья, где ты находилась, одной даме… А она распорядилась им по своему усмотрению. Прости меня.

Я только покачала головой.

— Знаю, что такое прощать нелегко, — по-своему расценила мое молчание императрица. — Но я действительно умею ценить дружбу и не хочу, чтобы когда-нибудь что-нибудь встало между нами. У меня никогда не было подруги. У тебя тоже никогда не было — я знаю. И я подумала…

— Сочту за честь, Мария Алексеевна. — И я попыталась сделать реверанс. Зря. Посмотрела на императрицу и спросила: — Научишь?

— Конечно!

Она улыбнулась и вытерла набежавшую слезу. Намного изящнее, чем я, сделала реверанс…

Тут раздался стук в дверь.

— Открыто, — ответила я.

— Ирина Алексеевна! — заглянула сестричка. — Пострадавший в приемном покое!

— Иду.

Я с сожалением посмотрела на императрицу. Разговор хотелось продолжить, но мои обязанности тоже никто не отменял.

— Давай так, — быстро сказала императрица. — Как только освободишься, свяжешься по кулону со мной. Я приду, перенесу нас к себе в поместье — и мы поговорим. Заодно ускользнешь от журналистов, которые караулят на выходе из госпиталя.

— Спасибо…

Пострадавшего пришлось срочно оперировать — открытый перелом берцовой кости со смещением.

Все прошло как-то легко.

Потом я обошла своих пациентов, понаблюдала за прооперированной девочкой с ожогами — она как раз очнулась.

И ближе к девяти вечера связалась с императрицей.

— Я не поздно?

Меня заверили, что мой визит будет очень кстати. Императрица пообещала покормить меня ужином — и прибыла, чтобы перенести в свое поместье.

— Только не обижайся, — сказала она мне. — Я связалась с князем и сообщила, что забираю тебя на ужин. Просто чтобы не было переполоха.

— Понимаю… — пробормотала я. Потом не удержалась и спросила: — Как он?

— Немного лучше, — улыбнулась Мария Алексеевна. — По крайней мере, императорский дворец, в котором он пьянствовал с императором… не поджег…

— Не поджег? — удивилась я.

— Ты же не знаешь… Ира, мне очень жаль. Ваш особняк сгорел…

Я не знала, что сказать, только вопросительно хлопала глазами и, к ужасу своему, приоткрыла рот… Очень изящно, нечего сказать. Императрица же вздохнула, легко опустилась в кресло, и лицо ее выражало крайнее сожаление по поводу сгоревшего дома. Это совершенно невозможно: она лань, а я медведь… Вот как с ней дружить, когда она всем своим видом каждую секунду напоминает мне о моем несовершенстве и не дает забыть о совершенстве собственном?!

— У князя был неконтролируемый выброс энергии. Это бывает у сильных магов подобного уровня.

— Да, я знаю — в состоянии крайнего эмоционального…

— Ну да — ты сама все знаешь, ты же целительница… Он очень переживал. Он думал — ты все забыла. Его не могли найти какое-то время, потом обнаружили в горящем особняке. Тамара почему-то не стала его разубеждать в том, что ты ничего не помнишь. Мне кажется — она это сделала специально, чтобы его проучить. Но это я во всем виновата. Это я ввела моду на эти розыгрыши… А теперь вот… Теперь мы с Сашей расстаемся.

Вьюга выла за окном — настойчиво, бесприютно, тоскливо… На стеклах мороз вырисовал ледяные цветы, сквозь которые в одинокий дом заглядывала беспросветная темень.

— Как грустно, — вырвалось у меня.

Мария Алексеевна согласно кивнула.

После ужина отправились в гостиную. Императрица велела подать легкое белое вино и даже уговорила меня выпить бокал на ночь. Я отказывалась — завтра у меня была плановая операция, — но потом решила, что после таких дней несколько глотков алкоголя мне точно не повредят.

Вино оставалось на языке привкусом лета: виноград с легкими нотками смородины и меда. Мы неспешно делали маленькие глоточки, растягивая удовольствие.

— У меня до этой недели даже мысли такой не возникало — уйти от мужа…

Она говорила тихо, ни к кому особо не обращаясь.

— Простите, но…

Императрица сделала едва уловимый жест, по которому я поняла, что не нужно сейчас задавать вопросов. Нужно просто выслушать.