Юлия Дэйкина - Сновидица и лис

Вслед за ней потянулись и остальные. Он выходил последним, когда его окликнул хрипловатый голос темного.

— Дух!

Он остановился и вопросительно взглянул на лорда, устало массировавшего виски длинными изящными пальцами.

— Будь осторожен и во всем слушайся Лалу! Ты еще не бывал при дворе и можешь не знать, насколько проницательные и коварные типы там встречаются.

— Милорд, поверьте, моего опыта хватит для успешной работы. — усмехнулся Огонек, — Мы с Йеной…

Он запнулся и болезненно поморщился. Сердце пронзило иглой от одного звука ее имени. Тёмный понимающе усмехнулся.

— И все же, будь осторожен. Боюсь, один, без тебя я с ней не справлюсь.

Дух горько усмехнулся. Справиться с Йеной невозможно, пока она сама этого не захочет. Так было всегда, и он искренне надеялся, что это не измениться. Пусть она поступает совсем не так, как ему хотелось бы, пусть упирается и встает на дыбы при каждой оказии, пусть скандалит, ошибается, злится. Все это лишь часть ее и такой он ее полюбил. Пусть будет какой угодно, лишь бы была с ним…

Бросив последний взгляд на уставшее, полное какой-то скрытой печали лицо лорда Крайса, Огонек вышел из шатра. На мгновение сердце кольнуло недоброе предчувствие. Но уже через секунду ему в лицо подул теплый весенний ветер, растрепал волосы, окутал тело приятным мягким коконом, поиграл с одеждой и помчался дальше, унося с собой всю накопившуюся на сердце боль. Дух облегченно вздохнул и с надеждой взглянул на зеленовато-синее весеннее небо, каждой своей частичкой впитывая витающую в воздухе надежду — еще одно совершенно новое для него чувство.

***

Дорога до Триптиха, столицы Талонии, заняла около двадцати дней. Шпионка то и дело подгоняла и без того разгоряченных коней, стараясь успеть ко двору до начала нового сезона. Причем из ее бесконечной болтовни, Огонек понял, что больше всего ее волнует не какое-то там покушение на главу государства, а новая коллекция модных нарядов, поджидающая их в городском особняке Крайса. Платья были заказаны еще зимой и портные как раз должны были закончить их к весеннему балу, открывающему новый сезон в княжеском дворце. Однако, потом оказалось, что тряпки были лишь побочным увлечением повернутой на службе девушки, а в новом сезоне важнее всего было запустить ко двору новых шпионок под видом юных дебютанток.

И все же, несмотря на излишнюю болтливость, Лала, или Лариолала фон Земек, дочь и наследница рода фон Земеков из Городней, оказалась весьма интересной собеседницей. За несколько дней напряженной скачки она на ходу умудрилась поведать Огоньку все сплетни, которыми когда-либо владела. При этом тактом она себя не обременяла и напрямую высказала ему все, что думала о Йене и ее эльфе, при этом то и дело ввинчивая в длительную тираду крепкие словечки на родном языке. Где-то в середине ее речи, терпевший все это время Огонек почувствовал, как от стыда начинают гореть уши, и поторопился прервать все эти излияния, переключив внимание девушки на предстоящую им задачу.

Йена с остроухим тут же были забыты, и разговор, а точнее бесконечный монолог, повернул в русло дорогих нарядов, политических интриг и дворцовых сплетен. Он с интересом слушал о том, как десять лет назад в Талонии чуть не разразилась гражданская война из-за претензий на трон двух братьев-близнецов. Суть спора была в том, что нигде не было задокументировано, который из них появился на свет раньше. А значит, любой мог иметь права на внезапно опустевший трон. Когда же спросили у княгини-матери, та, пребывая в состоянии старческого слабоумия, сказала, что детей у нее вообще никогда не было. И каким же было удивление министров, когда придворный медикус после краткой проверки подтвердил слова выжившей из ума старушки! Братья были в ужасе, ведь это значило, что трон не достанется ни одному из них, а перейдет по праву наследования к ближайшему кузену.

Вот тогда и началась резня! Неожиданно для всех братья объединились против всех известных родственников и успешно перебили всех претендентов на престол и уже готовы были взяться друг за друга, когда сама судьба вручила бразды правления одному из них. В один из дней, когда напряжение меж двух лагерей при дворе достигло своего пика, в тронный зал вошла пожилая женщина со старым свитком в руках. Бумага эта оказалась письменным обещанием ныне покойного князя отдать своего младшего (как оказалось!) сына — Анри дэ Ромуа в орден Безликих на обучение и посвящение. И старший брат — Петер, ухватился за эту идею. В тот же вечер младший из близнецов отбыл в распоряжение Безликого совета в городе Ниамн. Не обошлось, конечно же, и без скандала с угрозами и даже применением силы.

Спровадив неудачливого братца, Петер, Великий Князь Талонский, короновался и вот уже десять лет успешно правил государством своего отца, проявляя к этому делу недюжинный талант. В целом, он продолжил политику предыдущего князя — нейтралитет в отношениях с Орсикой и повышенное экономическое давление на города-государства. Также, не убоявшись предполагаемых сложностей он отправил посольства в Городни и Ниамн. В последнем его предложения при содействии брата были отлично приняты. В остальном, Петер ничем не отличался от любого другого правителя — купался в роскоши, устраивал разгульные вечеринки, пропадал на охоте и порой забавы ради участвовал в облавах на распоясавшихся fierre .

Через пять лет, до конца исполнив обещание отца, в столицу вернулся Анри. Младший дэ Ромуа успел порядком измениться и теперь даже слышать ничего не хотел о троне и власти. Нехотя приняв от брата титул князя Элиенского, он оставил при двое своего компаньона, а сам предпочел уединиться в летней монаршей резиденции на озере Эльванара. Надо сказать, компаньон этот был личностью многогранной и весьма примечательной. Шпионам Незримой гильдии сразу бросилась в глаза его необычная манера держаться. В одной комнате с великими князьями и герцогами, он, простой, по сути, слуга-секретарь, вел себя как с равными и даже позволял себе давать советы якобы от лица своего хозяина.

Но время шло и, несмотря на вопиющее несоблюдение устоев, и банальной субординации, Эмиелю Орсо, так его звали, удалось выбиться в статские советники. Удивительным казался тот факт, что представитель князя Анри совершенно не вел переписки со своим хозяином. Лишь иногда они встречались, когда пару раз в год князь Элиенский посещал открытие сезона и бал по случаю дня рождения Великого Князя. Но даже тогда он продолжал вести себя скромно, а с годами почти совсем перестал разговаривать. Ходили слухи, что у него начала развиваться болезнь, поразившая когда-то их прадеда — Великого Князя Жосса Храброго, почившего в сорокалетнем возрасте от обширного склероза.