Юлия Дэйкина - Сновидица и лис

— Значит, этот проклятый культ уже протянул свои лапы и в сторону Талонии! Я-то думал, они сосредоточатся на Орсике. Там уже сейчас несколько проповедников в масках зазывают к себе сновидцев. А дворец так и вовсе заполнен рабами, обладающими магией. К сожалению, мы сейчас не в силах разорваться на два фронта. Придется сосредоточиться на Княжестве. Здесь, судя по всему, еще не все потеряно. Главное — не допустить войны. — устало резюмировал лорд Крайс.

— Но война уже объявлена! Войска движутся в сторону перевала и на север, к вольным городам!

— Это не важно! Поверь моему опыту, дух, между объявлением войны и фактическими боями может пройти еще уйма времени. Попрошу Лалу как можно дольше его потянуть, чтобы дать нам время на подготовку. Жаль, с нами больше нет Катрин. Ее дипломатический талант не знал равных!

— Лала справится, милорд! — улыбнулся Огонек, — Я видел ее в действии, она неподражаема!

Темный лишь слегка кивнул и знаком дал ему понять, что разговор окончен. Дух легко поклонился и направился к выходу из шатра. У него еще было сообщение для Айи от сестры. Уже в дверях его настиг слегка хрипловатый голос Крайса.

— Дух, я знаю, ты видел ее! Как она? — почти что шепотом спросил он.

Не поворачиваясь, Огонек улыбнулся. Ему была приятна забота темного о Йене. Несмотря на то, что эти двое большую часть времени шипели друг на друга разъяренными кошками, он чувствовал, что она глубоко небезразлична загадочному лорду. Но, если к эльфу он ее жутко ревновал, любовь и забота Крайса почему-то казались ему абсолютно естественными.

— Она в порядке. И, похоже, счастлива. — не поворачиваясь ответил он и вышел из шатра навстречу прекрасной, теплой весенней ночи.

Направляясь к сновидице, он вдыхал аромат весны. Тот самый, свежий, нежный запах только проклюнувшихся листиков, травы и цветущих деревьев. На небе висели луны, освещая лагерь эфемерным, невесомым светом. Он неоднократно видел все это и раньше, но еще никогда весна так сильно не будоражила его. Новое, волнительное чувство зародилось где-то в районе сердца и теперь сладко сосало под ложечкой, подталкивая его к необдуманным действиям. Хотелось одновременно плакать и смеяться, хотелось на весь мир прокричать о том, что он чувствует, хотелось прижаться к Йене, вдохнуть чабрецовый аромат ее волос и почувствовать давно знакомое тепло. То самое, что так много лет постепенно и настойчиво превращало его из духа в живого.

Не раздумывая больше ни секунды, он шагнул к ней через мир снов. Мягкая тишина весенней ночи в горах сменилась громкой музыкой, а запах молодой зелени, ароматом вина, жаренного мяса и дыма. Оглядевшись, он обнаружил, что стоит на окраине небольшой деревни. Впереди возвышались прекрасные высокие терема резного дерева, собранные полукругом у небольшой площади, на которой пылал огромный костер. По мощеным крупной галькой дорожкам прогуливались эльфы. Не те, полудикие, забывшие собственные корни жители племен, а настоящие помнящие. Те, кто не забыл Тиаммаран, и помнил свои корни.

Огонек был наслышан о вольных деревнях. Всего две или три из них были затеряны где-то в необъятных лесах Селувим и еще шесть, по слухам, находились где-то в Талонии. Они не подчинялись законам княжества и вели уединенный образ жизни, мало контактируя с людьми. Рыцари Ордена Тишины то и дело порывались уничтожить эти «очаги сепаратизма и бандитизма», но всякий раз сталкивались с повышением активности fierre , которые таким образом предупреждали власть о последствиях.

Эта деревня, судя по огромным деревьям, окружавшим ее по периметру, была затеряна где-то в бесконечных лесах Талонии, неосвоенных и диких. Резные терема серебрились в лунном свете, а яркие отблески огромного костра плясали на покрытых барельефами стенах. Воздержавшиеся от прогулок эльфы сгрудились на площади, завороженно наблюдая за чем-то.

Огонек сделал несколько шагов вперед по дорожке, сохраняя невидимость, когда на него чуть не налетел злой как тысяча кошмаров Фирлас. Эльф ураганом пронесся мимо, сердито сжимая кулаки и бормоча что-то нечленораздельное. Дух решил было пойти следом, но какое-то движение на площади привлекло его внимание, и он отправился в противоположную от эльфа сторону.

На большой площадке у высокого костра, окруженная обалдевшей толпой, кружилась в танце Йена. Ее глаза были завязаны цветастым шарфом, а почти полностью нагое тело украшали лишь замысловатая пестрая конструкция из разноцветных бусин, ракушек, клочков прозрачного шелка, листиков и перьев — обычный наряд эльфской жрицы из диких племен. Танец же был под стать одежде. Горячий, сексуальный, манящий. Тот самый танец с духами, что эльфские жрицы исполняют каждое полнолуние. Не удивительно, что Фирлас сбежал в таком гневе! Все, абсолютно все собравшиеся на площади эльфы разрумянились и тяжело дышали, следя горящими глазами за танцующей девушкой. Даже женщины! Все они хотели ее сейчас. Он буквально чувствовал витавшее в воздухе напряжение.

Для чего она так подставлялась? Что могло заставить ее танцевать ТАК перед абсолютными незнакомцами?! Что она вообще делала в эльфской деревне, где ее могли уничтожить за один только цвет глаз?!

На всякий случай он приготовился к бою. Хвала предкам, он был рядом и мог вмешаться при малейшей опасности! А что если бы его не оказалось поблизости? Как этот проклятый эльф вообще мог бросить ее среди этой сбрендившей толпы?! Еще несколько минут он неотрывно следил за девушкой, чувствуя, как с каждым ее движением, ему становится все жарче. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он опустил глаза и даже прикрыл их рукой, лишая себя соблазна подсмотреть. Но к тому моменту танец уже закончился.

Высокий светловолосый эльф, все это время, сидевший в большом деревянном кресле с резными подлокотниками, шумно выдохнул и встал. Ярко-зеленые глаза его пылали желанием, когда он медленно подошел к запыхавшейся девушке. Почему-то он показался духу смутно знакомым. Не говоря ни слова, он протянул вперед руку, но так и не притронулся к загорелой шелковистой коже, на которой бисеринками проступил пот. Его глаза были устремлены на кого-то позади Йены. Огонек тоже поднял глаза и увидел за ее спиной мрачного, как сама тьма Фирласа.

— Брат, она моя, а ты слишком хорошо знаешь закон. — холодно проговорил эльф и устроился поближе за спиной девушки.

Так вот оно что! Брат! Остроухий притащил ее знакомиться с семьей! Так вот кого напоминал ему этот эльф и вот почему он боялся прикасаться к Йене. Старый закон был непреклонен — никто не вправе прикасаться к женщине, принадлежащей другому.

Брат Фирласа громко сглотнул, а затем нежно, будто лаская, обвел ладонью очертания тела Йены, так к ней и не прикоснувшись. В зеленых глазах светилось желание, толпа вокруг замерла, едва дыша. Наконец, эльф отнял руку от девушки и весело улыбнувшись, поднял валявшийся у костра кубок.