Юлия Дэйкина - Сновидица и лис

С одной стороны, я понимала ревность Фирласа, с другой, раздражали недоверие и грубость. Все тело болело так, будто внутри пылали раскаленные угли, глаза щипало от обиды, но я сумела совладать со слезами и не разреветься. Конечно, во многом этому посодействовало зрелище, обнаруженной мной на главной площади.

Еще на подходе к центру города я краем уха уловила что-то похожее на женские стоны. Но не придала этому особого значения. Мало ли у какой парочки окно нараспашку. Но пройдя еще несколько десяткой метров, остановилась как вкопанная, расслышав среди стонов знакомое потрескивание дров и слова читаемой нараспев молитвы.

Почуяв неладное, я тут же забыла о Фирласе и боли, и стараясь ступать как можно тише поспешила к источнику звуков. Я шла и шла, пока моему взору не открылось зрелище, заставившее меня замереть на месте, а затем быстро нырнуть за ближайший угол.

На площади пылал высокий костер. Где-то на его вершине корчилась в агонии женщина в железной маске. Такие приспособления специально надевали сновидцам, чтобы те не могли колдовать. Да вот только, женщина сновидицей не была. Возможно, у нее был небольшой дар сони, но не более того.

Рядом с костром стояло четверо рыцарей Тишины и еще один мужчина в одежде жреца. Именно он читал молитву, которую я слышала. Еще несколько тихонь охраняли два пока не разожжённых костра позади первого.

Я вскинула глаза и обомлела. К столбам были привязаны еще двое сонь — мужчина и женщина. Железные маски не позволяли видеть их лица, но по глухим всхлипываниям итак было понятно, что оба просто в ужасе.

Я еще раз осмотрела тихонь, прикидывая, что можно сделать, когда взгляд мой наткнулся на троицу в багровых плащах, стоявшую чуть поодаль. Все трое с какой-то садистской жадностью смотрели на корчащуюся от боли жертву. Рука одного даже двигалась где-то в районе паха.

Я брезгливо поморщилась и быстро отвела взгляд. Оставаться в стороне было невозможно, но и соперничать с целой толпой тихонь было мне не по зубам. К тому же, не стоило привлекать к себе внимание.

Я еще раз осмотрела площадь. Сквозь туман мало что было видно, но и подбираться ближе было опасно. Тихони издалека чувствовали магию и могли меня заметить. Все, что оставалось делать в этой ситуации, это прибегнуть к хитрости.

Пожалев, что рядом нет Огонька, который очень облегчил бы задачу, я оторвалась от угла и вышла в центр улицы.

Пара легких движений и духи с неожиданной силой устремились ко мне из Гипноса. Руны на руках запульсировали, вторя такту танца. Туман вокруг всколыхнулся, закружился и стал стремительно густеть. Уже через минуту он стал настолько плотным, что дальше вытянутой руки ничего не было видно.

Я с удивлением посмотрела на слабо мерцавшие руны. С браслетами такой мощной магии ни за что не получилось бы!

Отправив духов на разведку, я смело побежала за одним из них в туман, чтобы освободить пленников. Со стороны площади послышались встревоженные крики, затем лязг оружия. Когда тихони поняли, что происходит, они естественно схватились за свои хваленые мечи. Да вот только, как в таком тумане разглядеть кто друг, а кто враг?! Стоило добавить им работы.

Повинуясь моим движениям, несколько духов приняли размытые человеческие очертания и принялись сновать в тумане, привлекая внимание рыцарей. И первые крики боли не заставили себя долго ждать, когда эти остолопы стали по неосторожности калечить друг друга. Я усмехнулась собственной находчивости.

Стоило поторопиться. Какие ни есть, но тихони оставались лучшими охотниками на сновидцев, и их таланты стоило брать в расчет. Уже совсем скоро они опомнятся и хорошо, если к этому времени мы с сонями будем далеко.

До пленников я добралась довольно легко. Разрезав путы маленьким кинжальчиком, я потащила за собой вмиг притихшую парочку.

— Я вытащу вас, — только и успела проговорить я, прежде чем сквозь туман послышались короткие команды.

Рыцари опомнились и теперь замыкали круг, постепенно сужая его по направлению к кострам. Нужно было что-то придумать, но в голову, как назло, ничего не приходило.

Оставалось только двигаться вперед и уповать на удачу. Так мы и сделали, пока мимо уха не просвистело алое лезвие.

Из тумана вынырнуло двое рыцарей, в которых я сразу же узнала тех самых садистов.

— Вот наша ведьма, Ганс! — осклабился один.

Второй лишь коротко кивнул и занес меч для атаки. Инстинктивно, я оттолкнула пленников в сторону, приготовившись увернуться от удара. Но его не последовало. Лишь пронзительный свист и противное чавканье, когда ледяное копье пробило горло и повалило нападающего на спину. Второй попытался было развернуться и бежать, но его постигла та же участь.

Знакомое тепло магии Фирласа приятно защекотало кожу. А когда из тумана возник он сам, я лишь радостно повисла у него на шее, не дав сказать и слова.

Его руки с такой силой сжали меня, что было трудно дышать.

— Чудище, — хрипло прошептал он мне на ухо, не размыкая объятий.

И я поняла, что гроза миновала. Это снова был мой любимый красавчик эльф, а не злой ревнивый кошмар из снов.

***

Деревня пылала. Точнее даже не деревня, а что-то больше похожее на небольшой городок. Война еще не успела начаться, а изголодавшаяся по развлечениям солдатня уже начала громить все подряд. Не говоря уже о бандах дезертиров, разномастных наемников, кондотьеров, вражеских диверсантов и простых бандитов. За последний месяц это было уже пятое разграбленное и сожженное на нашем пути поселение. И это учитывая то, что продвигались мы вглубь страны. Что же тогда творилось на ее окраинах?

Глядя на бушующее зарево пожара, я немного переживала за лагерь лорда Крайса, который хоть и находился вдали от основных дорог, все же мог быть обнаружен каким-нибудь залетным отрядом. С Ривой мы больше не встречались, хоть я и ждала ее каждую неделю в Гипносе. Видимо, она разочаровалась после нашего последнего разговора и занялась более насущными делами.

Больше всего я, конечно, переживала за Огонька. Ведь я понятия не имела где он и что делает. Тот факт, что наши пути разошлись, и я могу больше никогда его не увидеть, просто не укладывался в голове.

Фирлас о моих страхах и сожалениях ничего не знал. Посвящать его в подробности я не спешила. Между нами, наконец, установилось подобие хрупкого мира, и нарушать его совсем не хотелось.

Нет, нам, конечно же, было хорошо рядом. Порой так хорошо, что я забывала собственное имя! Но это волшебство, незримая золотая нить, связавшая нас воедино, все равно оставалась подобием тюрьмы.

Раньше, я была свободна. Словно кошка, гуляла сама по себе и ходила куда вздумается. Сейчас же, словно на привязи следовала за ним, не в силах противиться притяжению. Тот бог, что придумал связь aine , наверное, был очень жесток! Навряд ли в мире могло быть что-либо более странное, чем безграничная любовь и счастье, смешанное с отчаянием и страхом. Хотя, быть может, такая смесь противоположных эмоций была присуща только мне. И свою роль в этом несоответствии играла моя человеческая половина.