Диэр Кусуриури - Край Ветров: Пироманс

Из-за белых скал выплыла пузатая луна.

Собственно, вот и все. Больше ничего ей особо не нужно было. Они шли, держась за руки, пили сладкое вино из бумажных стаканчиков, хохотали, болтая о каких-то сущих глупостях, рассказывали истории из жизни, а мимо них пролетала ночь, все еще теплая, будто бы летняя, хотя с моря уже тянуло прохладой.

Никс даже забыла о боли в натертых ступнях — так ей было хорошо и весело.

— Может, я кулоны остальным раздам, как приедут, — заявила она, шествуя по парапету. Так она была с Найком одного роста, даже чуть выше. — Вроде в благодарность за спасение. Осталось как раз семь штук. Правда, надо еще подумать, кому какой — Эль-Марко, например, не любит каллы.

— Вариант, — согласился Найк. — Только знаешь… я вот тут подумал… если тебе удалось запечатать в них немного тепла, смогу ли я сделать то же самое?

— В смысле?

— Смогу ли я своей силы туда запихнуть?

— Ну-у… — Никс стала идти медленнее, задумавшись. — У тебя, я так понимаю, чистая ступень мифа работает в основном, хоть и не ясно, какая именно. Можешь ли ты откопать в себе первую ступень? Если никогда ее не ощущал. Я думаю — почему бы и нет? Но, наверное, это надо как-то хитро медитировать, там, или книжек почитать по теме… Проявляющего зелья нам не достать, так что…

— Ты мне дай их на хранение ненадолго, я в свободное время попробую их погипнотизировать, — сказал Найк решительно. — Вдруг получится?

— Туда б золатуни — дело б быстрей пошло.

— Да где ж ее взять.

— Может, у Камориль с собой есть.

Парапет внезапно закончился. Никс не успела запротестовать — Найк приподнял ее за талию и закружил. Ей осталось только хохотать и смотреть на то, как вращается сверху усыпанное звездами небо, пока у обоих не закружилась голова и Найк не опустил ее рядом с собой на покатый камень. Оказалось, что они уже прошли набережную и остановились возле подъема наверх, к аллее, ведущей в съемный домик.

Никс, отдышавшись, взглянула Найку в глаза. Кто-то сейчас должен был сделать то, что следует, иначе миг будет потерян навсегда. И это было страшно так, что коленки подгибались, но у нее не было времени на страх. Она, со все еще сбитым дыханием, уткнулась Найку лбом в плечо и, смотря вниз, заговорила быстро-быстро и отчаянно:

— Слышишь, ты мне теперь тоже очень-очень нравишься. Я совсем не умею о таком разговаривать, думаю, что, наверное, так неправильно, ни к чему сейчас, но я ничего не могу с собой сделать. Я рада, что встретила тебя, и ты — хороший, может, я ошибаюсь, но сейчас я думаю, что…

Он ласково заставил Никс поднять лицо, стер откуда-то взявшуюся на ее щеке слезу и, помедлив лишь мгновение, поцеловал в губы. Никс никогда не думала, что от такого простого прикосновения может пронзить настолько жарким огнем, а яркая ночь, цветущая вокруг — померкнуть.

Целоваться Никс не умела — совсем. Отвечать ему побоялась, поэтому замерла этаким покрасневшим до самых пяток бревнышком, понимая, что вот оно, то, чего она так хотела.

А делать-то дальше что?

Паниковать и бегать кругами хочется, но не вариант.

Поэтому, пускай ее сердце прямо выпрыгивало из груди, она сидела, не шевелясь.

Впрочем, Найк, заметив, что она впала в ступор, отстранился и спросил слегка обеспокоенно:

— Что-то не так?..

— Все… все в порядке. Все очень хорошо. Просто я… — она досадливо закусила губу. — Не знаю, как это делается. Я пробовала на помидорах, как советуют. Но оказалось не очень похоже.

Найк засмеялся. Затем тепло улыбнулся:

— Знаешь, это не самая хитрая наука вообще-то. Ты освоишься. Конечно, это все немного меняет, но ничего страшного.

— Что меняет?! — испугалась Никс.

— Ну, я правильно понимаю… если это твой первый поцелуй, то это значит…

Ей показалось, что она краснеет заново — как бы поверху того, что уже было. Можно ли таким образом стать полностью пунцовой?..

— Если я правильно понимаю, о чем ты… то да. И я планировала разрешить этот вопрос… сегодня, — она закрыла глаза, и выпалила, чувствуя, что собственные слова придавливают ее, как гранитная плита: — …не без твоей помощи.

Он долго ей не отвечал. Никс приоткрыла один глаз, проверить, вообще, не убежал ли он в ужасе? Найк сидел напротив, задумчивый и серьезный.

— М-м… — протянул он. — Не-а.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду — нет. Не сегодня.

— Но почему? — Никс растерянно нахмурилась. — А если я там умру? Там, куда мы идем. Я не хочу умирать, не попробовав всего, что положено девушкам в моем возрасте!

— Ну, прыгнуть с парашютом ты уже не успеешь. И вообще. Какое "умру"? То есть жизнь Рина для тебя важна, а сама ты готова пойти туда и умереть? И переспать с первым попавшимся парнем на всякий случай?

Никс была крайне возмущена использованным им словом. Это показалось ей отчего-то грубым кощунством. Она скрестила руки на груди и нахохлилась:

— Эй, ты меня воспитывать пытаешься, что ли?

— Ну… да, наверное, — Найк был обезоруживающе прям. — Это, наверное, тоже неправильно — но мне не все равно. И я не хочу так. Словно мы все завтра умрем. Словно у нас есть только один день. Даже если это правда. Я хочу быть с тобой долго — не беспокоясь, что все это скоро закончится. И любить тебя — как ты того заслуживаешь, без страха, без спешки и привкуса отчаяния, без всей этой дурацкой драмы.

Он сказал "любить тебя". Да, он это сказал. Не так она представляла чье-либо признание в любви — но это случилось. Другие слова отошли на задний план. Забылась боль в натертых ступнях. Все, что было до, и все, что будет после, показалось неважным и далеким, бессильным, несущественным. Никс расслабила плечи, выдохнув — и Найк взял ее за руку. Его пальцы были сухими и шершавыми. Никс смотрела на него, ощущая этот миг особенно остро и выпукло: вот блестят в ночи темные, глубокие карие глаза, золотится контражур растрепанных волос; ветер приносит запах соли и жженого сахара; камень с трещиной порос мхом, он все еще хранит дневное тепло; ночной воздух наоборот прохладен и свеж. И кажется отчего-то, будто все это определенно стоит того, что пришлось преодолеть, чтобы оказаться здесь и сейчас. Награда небес за пережитые несчастья крайне сомнительна, если смотреть со стороны, но для нее — неоценимо дорога.

Никс улыбнулась. Приподнялась и сама поцеловала Найка в губы — повторить усвоенное оказалось легко.

— Да что же ты делаешь, — задыхаясь, проговорил он. — Но тебе меня не одолеть. Я держу себя в руках.

— В руках ты держишь меня, и этим стоит воспользоваться.

Он провел ладонью по ее бедру, пальцы нырнули под ткань сарафана и коснулись талии… затем замерли. Через несколько долгих секунд Найк мягко ее от себя отодвинул и поднялся. Никс смотрела на него снизу вверх, немного с досадой, немного с задором, и с некоторым волнением. Что будет дальше?