Диэр Кусуриури - Край Ветров: Пироманс

Они двинулись к порталу.

Никс первой забралась по ледяным глыбам, напоминающим неровные ступени, ожидая увидеть в черноте за дверью что угодно. Впрочем, проход все еще был достаточно широким, чтобы они смогли войти туда втроем. Никс подождала друзей.

Они вместе ступили за грань, в душную звездную тьму, вынырнув из холодной и теперь уже пустой залы, чтобы тут же очутиться в…

Никогда еще Никс не видела, чтобы морок так разительно менялся прямо под взглядом наблюдателя.

Она видела светлый силуэт вдалеке — Вьюга все так же парила невысоко над землей, но за ней простирался шлейф, расширяющийся, растекающийся кругами, словно пролитая в воду краска. Черный город Сол излечивался от своей черноты, белели стены, красные, фиолетовые, желтые крыши поблескивали в первых рассветных лучах, словно мозаика из стекла.

Никс с остальными оказалась стоящей на высоком холме, на вершине широкой, длинной лестницы.

Сол, застывшая над ним Антарг со стаей летающих островов, красное яблоко луны на вершине Сердца Мира — все лежало пред ними, как на ладони.

— Куда она идет? — спросил Рин, очевидно имея в виду Вьюгу. — Она уходит из города?

— Н-не знаю, — растерянно проговорила Никс. — Может быть…

Вьюга плавно летела над улицами, окрашивающимися в белый, пока не остановилась там, где на город не падала тень Антарг.

— Погодите… вы тоже это видите? — спросил Найк. — Как это?.. Солнце — вон, только выбирается из-за горизонта, откуда же…

Никс тоже плохо понимала, как может возникнуть такой эффект, тем более что свет, в котором замерла Вьюга, не был похож на красные отблески круглой луны над Сердцем Мира. Словно солнце, что встает над горизонтом — ложное, а настоящее — спрятано, и вот теперь, когда черный город Сол становится белым, расположение этого скрытого солнца можно определить, хотя на небе его нет.

А потом Вьюга, посмотрев по сторонам, вниз и вверх, развернулась к этому солнцу и… Морок пронзил такой силы и чистоты звук, что то, что спящие называли Зовом, меркло в сравнении с ним, будучи похожим скорее на мягкую поступь крадущейся в темноте кошки.

Никс заткнула уши, но это не помогло.

Морок загудел, словно разбуженный колокол, завибрировал, заскрежетал, как стекло под ногтем, и, содрогнувшись до основания, снова затих.

В обрушившейся абсолютной тишине Вьюга замерла, словно ожидая чего-то.

Или — кого-то.

Мироходцы: имя

Рем, шатаясь, отошла от Айры. Он не сразу понял, что с ней происходит — мгновенное изменение было незаметным, внутренним, слишком тонким. Как не могут близкие порою увидеть и опознать смертельную болезнь у усталого старика, так Айра не увидел, что поведение Ветивера и всех его сущностей предрекает большие, возможно, страшные перемены.

Рем обратилась Мартой. Женщине явно было плохо, лоб ее блестел испариной, она, отходя на два шага назад и упираясь спиной в колонну, держалась за сердце, тяжело дыша.

— Из меня… Из меня вырывают… — закашлялась она.

Айра наконец очнулся и подбежал к ней. В этот момент она сменилась Ветивером, потом снова Рем, затем множество сущностей стало мелькать, как карты в руках профессиональной гадалки. Лица сменяли друг друга почти мгновенно, то или иное могло задержаться на секунду, не больше, и пускай длилось это не долго, Айра успел поразиться, скольких личин Ветивера он никогда не видел. Он даже не подозревал о них. Неужели их… столько?

Ветивер, все еще мельтеша, согнулся, сполз к основанию колонны.

— Что с тобой… с вами? — тревожно спросил Айра, опускаясь рядом.

Ветивер схватил Айру за локоть:

— Открывай врата. Я вижу путь. Меня тянет туда, и если мы не пойдем… Он вырвется.

— Кто — он?..

— Открывай врата!

— Прямо здесь?!

Они все еще были внутри храма Тысячи Свечей, и Айра не мог представить себе, как тут можно открыть врата, откуда взять их?

— Айра… Ты должен… Создать новый прокол… Ты как-то раз смог. Если ты этого не сделаешь…

Айра выловил в глубине себя грустный, циничный смешок: если он не сделает — то что? Что станется с Ветивером? Не убьет же его какое-то вырванное… Что там? Сердце?

Другая часть его сострадала Ветиверу. Айра знал, что меняться — больно. И сумасшедшая смена обличий наверняка причиняет Ветиверу страдание. Да и умирать ему будет больно, наверное. Но разве не припасено у него тузов в рукаве и на этот раз? Разве может быть эта смерть окончательной?

Ветивер схватил Айру за ворот, притянул к себе и яростно зашипел на ухо сменяющимися голосами:

— Если оно вырвется, то будет необузданным, будет злым, и пожрет этот город, разгораясь, и те земли, что попадутся ему на пути к цели. Ни один чужой бог не остановит его. Я убивал разумных, чтобы вызвать их богов и забрать их силу, зная, что земли родят еще. Оно будет выжигать саму плоть миров. Выбери из двух зол меня, Айра. Я не могу сейчас… Не могу лукавить.

Айра в смятении слушал его, чувствуя, что верит ему.

— Что нужно делать? — спросил он.

Ветивер выкашлял на подбородок и мантию черно-золотую кровь. Уставился куда-то в невидимую даль глазами пустыми и дикими:

— Я слышу зов… Я не удержу его долго. Ты должен открыть путь. Скорее.

Глаза Ветивера вдруг смягчились, он поднял трясущуюся ладонь, стер со своего лица кровь и ею вывел на лбу и щеках Айры что-то… Какие-то знаки? От этого кожа Айры запылала огнем, словно кровь прожгла ее, впившись тысячью тонких игл, отпечаталась на костях черепа.

— Давай, — сказал Ветивер. — Пора начертать собственную дорогу.

Айра поднялся, сжал в руке свой посох и, провертев его мельницей над головой, ударил им об каменный пол.

Сила, направленная и умноженная посохом, вырвалась наружу. Айре не нужно было уже разумом просчитывать все мелочи — он знал, что и как должен делать, и теперь ему оставалось лишь направить верным путем мощь, переплетенную с его собственными чаяниями, страхами и верой. Его посох загорелся белым, засиял и прожег в ткани реальности отверстие с оплавленными раскаленными краями. Айра поддел его нижней оконечностью посоха и, через рычаг, словно разрезая тугую материю ножом, с силой воздел посох вверх, рассекая полутьму светящейся золотой чертой. Еще взмах, второй, третий — в воздухе загорелся объемный рисунок — знак врат.

Айра нагнулся, перекинул руку Ветивера себе через плечо и поднял его на ноги. Теперь они оба стояли перед готовыми распахнуться вратами.

— Открывай, — на выдохе прошептал Ветивер.

Айра вытянул вперед руку с посохом, расположенным параллельно полу, и пошел вперед. Посох на мгновение вспыхнул тем же золотом, что и знак врат, изогнулся, перестроился, образовывая многомерный сложный ключ.

Ключ вошел в разрезы-пазы. Айра повернул руку, поворачивая с нею и ключ, и светящийся рисунок врат, закручивая тем самым в спираль реальность, делающуюся для них с Ветивером все более призрачной.