Диэр Кусуриури - Край Ветров: Пироманс

Щиты закрывали от горожан разруху и запустение. В обшарпанном старом доме явно никто не жил, окна были забиты изнутри. Сверху эту живописно-аварийную конструкцию замело снегом, еще пуще усугубляя эффект заброшенности. М-да, природа взяла свое…

Я постоял, посмотрел и вернулся в машину. Через пару кварталов мы заметили крайне засаленного вида закусочную, но ребята почему-то решили, что заведение — то, что надо. Кроме дешевого фастфуда и горячего чая в кафе обнаружился выход в сеть.

Мне пришло письмо от тетушки Сесиль, в котором она говорила, что видела меня в Тасарос-Фессе буквально вот сейчас, — я ли это?.. Какое-то время я сомневался, стоит ли впутывать ее в нашу историю, тем более что до Цинары остается последний рывок… Но мне и самому хотелось хотя бы на ночь какого-нибудь человеческого жилья, чистой воды и постели.

И я ответил Сесиль, мол, да, это я, самый что ни на есть.

Она приехала за нами в течение двадцати минут.

Возраст не пощадил когда-то черных волос, выбелив их в стальную серую седину. Перед нами, кое-как наряженными в разномастные зимние куртки с чужого плеча, предстала женщина, одетая, казалось, не по погоде легко, но весьма элегантно: светлые кремовые тона, тонкая шерсть, замшевые палевые перчатки. Тетушка вела себя сдержанно и прилично, но глаза ее лучились. Пожалуй, сейчас, наедине с самим собой, находясь уже в собственной комнате в гостевом доме, принадлежащем семье Сесиль, я думаю и понимаю, что огонь в глазах тетушки был немного странный, мне незнакомый. Что-то такое сквозило в ее сдержанной радости… Чего-то она хотела от меня сверх простого общения. Нет, это не вожделение юной поклонницы — безраздельное и слепое, но это и не чистые родственные чувства — я ей не сын; это и не дружеское тепло — наше общение можно назвать скорее формальным. Что же таил ее взгляд все это время, пока она расспрашивала меня о жизни, делах, о цели визита, о том, почему я переменил свое мнение и таки приехал в Тасарос-Фесс? Надолго ли? Не желаю ли я остаться? Не откажусь ли я повидаться с ее сыновьями?

Я ничего ей не говорил об истинной нашей цели, благодарил, кивал и улыбался. Именно тогда краем глаза я увидел в окне, как Тиха заводит Николу во двор. Я было дернулся, но осекся. Тетушка Сесиль как раз наливала чай — пятую кружку за вечер. На седьмой она, наконец, сжалилась и оставила меня наедине с самим собой и мыслями о предстоящей нам завтра финальной стадии поиска Лок.

Когда Сесиль ушла, не более чем через полчаса в незапертую дверь просочилась Берса, разодетая зачем-то в черную меховую шубу. Пока я пытался сформулировать вопрос касательно шубы, Кей ее распахнула и предстала в исшитом пайетками черном платье в пол, с узким вырезом, оголяющим середину грудины… примерно этак до пупа.

— Это еще что за номер? — поперхнулся я.

— Это подарки твоей родственницы, — сообщила Кей, делая большие глаза. — Она решила, что я — твоя нареченная, и мне не пристало… ну, ты понимаешь. Странная у тебя тетка какая-то.

— Не то слово, — я закрыл лицо рукой.

— А шуба-то из козы!

— Но… зачем ты приняла эти подарки? И почему ты? Почему не Ирвис, например?

— Или не Керри?

— Ну Керри-то как бы ясно почему, он же мальчик…

— А вот не факт.

— Тетка совсем спятила, — пробормотал я, качая головой. Встряхнулся, положил дневник на столик, поднял взгляд на Кей. — Так, слушай. Не морочь мне этим мозги. Иди лучше спи. Или… Зачем пришла?.. Подарки показала — молодец. Лучше их поскорее верни — я б на твоем месте не оставлял, — Кей поджала губы, но я все равно продолжил: — Это она тебя задабривает, не понятно, что ли? Сесиль странная, я согласен, а значит, стоит держать ухо востро. Но осталось потерпеть до завтра. На рассвете…

— Так я вот зачем. Где Тихомир? Что-то долго они за продуктами ходят. Может, стоит пойти их поискать?..

Я вздохнул и откинулся на спинку кресла.

— Нет нужды.

— Почему?

— Я видел его в окно. Они возвращались уже, с Никс. Закинули сумки в машину и обратно пошли. С одной стороны, он поступает как законченный эгоист, с другой — я полностью его понимаю. С третьей… А с третьей… скажи мне, Берса, так можем ли мы рассчитывать на более обширную поддержку со стороны ваших в случае чего?

Я выделили слово "ваших" интонационно. Берса, нахмурившись, уселась в кресло напротив, где до нее сидела Сесиль.

— Не думаю, — произнесла Кей. — Во-первых, бюрократия. Пока мы будем ждать поддержки, нас могут уже того. Ну, ты понял. Во-вторых, конечно, все занятно, но не более прочего. Сейчас, говорю ж, не спокойно. И много чего еще происходит в мире такого, за чем следует наблюдать.

— То есть у нас тут вроде как не что-то из ряда вон?

— Считай мое пребывание здесь моей собственной инициативой.

— Одобренной руководством.

Берса ничего не ответила. Перевела взгляд на бутылку на круглом деревянном столике.

— Вино?

— Вино, — я не стал отрицать очевидное.

— Решил презреть безопасный способ терморегуляции?

— Иначе я попросту не усну. Да и где тут я аудиторию для срочного выступления разыщу?

— Или женщину.

Замолчали.

Шестиугольные пайетки в свете высокого торшера переливались, словно рыбьи чешуйки. Мне хотелось, чтобы Берса ушла. Мне не хотелось предлагать ей вина или вестись на ее провокации, вступать в спор или как-то еще реагировать.

Что ей надо от меня?.. Зачем?..

Женщина — вот она, прямо передо мной. Ситуация кажется странной, хотя все, вроде бы, просто. Она не предлагает своей "помощи". Я никогда не думал о ней как о девушке. О ней сложно так думать, может быть, даже боязно. Наши отношения никогда не были близкими. Они и дружественными-то никогда не были, хотя, не спорю, как личность она меня интересовала — вызывала некое сдержанное любопытство, антропологическое или даже скорее естествоведческое.

В сущности, я ничего о ней не знаю.

Разве что… Единственное, что мне известно наверняка — то, что мы разные настолько, насколько отличается холодное от твердого. Сейчас она вроде как помогает мне, нам, общему делу — но я не понимаю, до какой степени ей можно доверять. И что хочет она от меня сейчас? Почему бы ей не встать и не уйти, и не оставить меня наедине с моим вином и печалью?..

— Вполне возможно, что завтра кто-то из нас умрет, — произнесла Кей, нарушив тишину.

Я поднял на нее взгляд.

Она сказала вслух то, о чем я не позволял себе думать.

— Я не собираюсь умирать завтра.

Кей вздернула брови:

— А кто тебя будет спрашивать?.. Пятьдесят на пятьдесят. Может, все пойдет криво, может, без сучка и задоринки. Может, Сорос под завязку забит злыднями, желающими нам скорой смерти, или теми мутировавшими животными. Может…

— Кей, хватит. Все эти "возможно" я и без тебя триста раз обдумал. У тебя есть какая-нибудь достоверная информация? От твоих?