Андрей Попов - Охотничий пес (СИ)

Так оно и было, имперская гардиана не подпускала ни полицию, ни сыщиков, никого к делам, хоть как-нибудь связанным с аристократами и уполномоченными лицами тайной полиции. Но Иена-то с его людьми они не подпустить не могли, тайные агенты на порядок выше их самих по полномочиям и статусу в глазах Его величества экзархия.

- Прежде чем мы пойдем туда, можете что-то рассказать мне?

- Есть, что рассказать, только дайте закурить... - пробурчал он.

И он рассказал, что увидел, пока его и двух полисменов не вышвырнули из зала.

-...И тут приходит, значит, ее сынок, Леопольд, и заявляет, мол, Мареку кто-то убил, и требует найти и четвертовать убийцу, - он рассеянно пожал плечами, и бросил под ногу бычок сигареты. - С чего он это взял, уму не приложу. А после на нас спрыгнула сама она, Марека Хонканен, вся раздутая как пузырь, зеленая, и на себя не похожая... и она выпила из сына всю кровь. Просто ужас.

- Как же вам удалось ее остановить?

- Ее убила альвейга, - сказал он медленно, пробуя на вкус то, что сказал, будто не то чтобы верил в свои же слова. - Я такого еще не видел, вспышка света и будто бы ее душа отделилась от тела вся в каких-то доспехах, и с шестью руками. Очень все это странно.

- Ничего странного, - сообщил Иен не только детективу, но и Ханне и Марку. - Это их защитный механизм, они создают себе астрального защитника, когда им что-то грозит. Они обладают удивительной и мощной магией, ничем не уступающей магией магов. И эта магия ни на что не похожа, ей не страшен даже мой противомагический иммунитет. Что ж... - многозначительно выдержал паузу он, как это делала Анна. - Я так думаю, нам пора войти и самим во всем разобраться. Если хотите, детектив, можете с нами пойти, они вас пропустят со мной.

Збынек скакал впереди всех, они все гусиным клином вышли в вестибюль, отпугнув стражу секретарским жетоном, и направились в большую залу, где и произошла кровавая баня. Тут Иена достал мерзостный гнилостный запах альвейгской магии, перебивающий все прочие ароматы лакрицы, гниющих тел, икры и крови, растекшейся озером под двумя обрубленными половинками Мареки-гуля. Охотник едва-едва сумел перебороть рвотные позывы, уже ощущая горький привкус желчи во рту.

Благо, что просторную залу обдувал ветер сквозь окна, и запах не концентрировался в замкнутом пространстве. Иен был вынужден войти через дубовые двери только после минутной заминки, крепко зажав свой сверхчувствительный нос платком, промоченным эфирным маслом.

- Я сказал, - закричал командир гардов, его лицо было свекольного оттенка. - Вон с места преступление, полиция тут не имеет никакой юрисдикции!

- Они со мной, - сказал Иен, его голос звучал гнусаво, как при насморке. - Ну а вы, мистер...

- Бенгт Эрвик, командир Экзархасской гардианы. А вы-то кто, позвольте узнать?

Он показал ему секретарский жетон с выгравированной литерой "С":

- Ауто-да-фер энсин Иен Маршак, и ведь это вы меня вызвали.

Он осмотрел величественный зал, груды разорванных тел и гуля, прикрытого двумя простынями в разных концах помещения. Сходства меж гулем и генерал-губернаторшей не было практически никакого, за исключением орлиного носа и лежащего на ее раздутой шее-пузыре розы из слоновой кости на тоненькой цепочке, фамильного знака Хонканенов. Рядом с ее телом лежала лицом вверх бронзовая статуя прежней Мареки, худой женщины с кудрями волос на изящных плечах и овальным ригэсским блюдом лица. Иен чувствовал, как у него кружится от запахов альвейгской магии голова и снова подступает тошнота.

- Ну и что вы можете сообщить? - нетерпеливо спросил командир Эрвик.

- Акт гулификации, очевидно же, - желчно отозвался он и обратился к Ханне. - Ну, что ты можешь сказать по этому поводу?

Ей было приятно, что Иен обратился к ней, это читалось на ее просиявшем лице. Иен стал к ней лояльнее после событий месячной давности, она это очень ценила, и он видел, как она старается изо всех сил не ударить лицом в грязь и показать на что способна.

- Ее кормили кровью мага, затем пропустили кормежку через месяц, - ответила она сразу. - Значит, если с ней это случилось сегодня ночью, месяц назад она попробовала маговской крови, как раз в то же время, когда в городе начались беспорядки. Возможно, ей отравили еду или питье, для этого достаточно всего капли крови.

- Точно так, - подбодрил ее Иен. - Мы можем побеседовать с альвейгой?

Иену не хотелось еще и лицом к лицу видится с причиной его позывов тошноты, но дело - есть дело.

- Мы поместили ее под стражу в одной из комнат, пройдемте за мной, - выговорил Эрвик и, поглядев исподлобья на Лоренсена и его полисменов, повел их по коридорам и лестничным пролетам.

Они оказались у двери в гостевую спальню, ее охраняли двое молодцов с суровыми и серьезными лицами в киверах с имперским грифоном, плюющим языками пламени, он держал в когтях стрелу по форме зигзага и розу. Они были вооружены винтовками, алые мундиры рябили глаза. При их появлении, они даже не шелохнулись и смотрели в одну точку впереди себя. Эрвик распорядился, чтобы они открыли дверь в спальню, и тогда в многострадальный нос Иена ударил тошнотворный запах альвейгской магии, вследствие этого его чуть было не вырвало прямо на начищенные сапоги сторожей.

- Да что с вами такое? - потребовал объяснений командир, недоумевая, отчего вдруг Иен согнулся в три погибели, и не пожелал войти в комнату.

Он лишь отрицательно закивал головой и отошел в сторону, открывая неподатливое окно, чтобы глотнуть воздуха. Занавески заплясали, подхваченные весенним зефиром, его чувствительный нос настойчиво требовал передышку, и он понимал, что войти к альвейге не сможет. Он стал судорожно думать, как же поступить, и подозвал к себе Ханну:

- Слушай, - проговорил в полголоса. - Тебе придется самой к ней зайти и обо всем расспросить.

- Но... почему? - ее глаза азартно заблестели, но в голосе он слышал беспокойство.

Он без слов ударил пальцем себе по носу, и она понятливо кивнула.

Он остался со всеми в коридоре и, прикрывая платком нос, смотрел на комнату через открытый дверной проем, когда Ханна вошла туда. Это была богато обставленная спальня мебелью из красного дерева с позолотой на орнаментах и пестрящей сценами мифологии вышивкой на обивке диванных подушечек, атласно-белые стены были завешаны коврами-гобеленами, двухместную кровать упрятывал полупрозрачный полог из воздушной ткани. Альвейга в мешковатых вишнево-бардовых шароварах и в шапочке с бубенчиками сидела на полу в позе лотоса и медитировала, что-то бубня себе под крючковатый нос на своем языке. Когда Ханна подошла к ней, она сама замолчала и открыла глаза, воззрев на своего гостя с большим интересом. Иная была худа с белоснежно-молочной кожей, стягивающей скелет как одежда плечики вешалки. Волосяной покров полностью отсутствовал, немного вытянутый череп как яйцо, был гол, у нее были выраженные скулы, маленькие округлые уши, согнутые в самых кончиках, а черные как агат глаза стягивало дымчатое второе веко. Ее длиннющие и, на вид, ломкие паучьи пальцы украшали перстни с крохотными пауками в окаменевшей смоле и проволочные браслеты.