Андрей Попов - Охотничий пес (СИ)

Охотничий пес настиг свою трепыхающуюся добычу.

Маг-некромант растерялся, когда в номер ворвались полицейские и охотник, сорвав дверь с петель. Выражение глубочайшего удивления застыло на стариковском лице, после чего маг бросился наутек. Полицейские шагнули ему навстречу, целя из ружей, когда он выкрикнул заклинание и миллионы зеленобрюхих мух напустились на полисменов живой стеной и маленькими тельцами забарабанили их, точно дробинки от выстрела дробовика. Их пригвоздило к стене, оба выронили из охладевших рук ружья и сползли, оставляя за собой на безвкусных обоях в цветочек бурый шлейф, на налившийся кровью пол.

Нуллифицирующая аура ауто-да-фера нейтрализовала атаку, Иен стоял ровно на том же месте, как будто ничего и не произошло. Он прицелился сквозь скоп безумствующих насекомых, выстрелил и попал точно в цель. Некромант взвизгнул от резанувшей его боли и переваливался из окна, разбив стекло. Иен выглянул из-за опустелой оконной рамы. Маг проковылял с прострелянной лодыжкой за близлежащий узенький проулок.

- Теперь не уйдет, дружище, - сказал он Збынеку.

Они вдвоем неторопливо шли по проулкам, ориентируясь на кровавый след босых ног, вскоре они повстречались с магом лицом к лицу. Подстреленный в лодыжку старик в мешковатом монашеском балахоне на голое тело быстро-быстро семенил конечностями, в горьких попытках отползти от обидчика, но упирался в стену. Золоченая пуля полностью блокировала его способности к пассивной магической регенерации. Золото способно при долговременном контакте убить мага без попадания в жизненно важные органы. Но Иен не собирался ждать, им завладевала тупая жажда уничтожить мага, как лейкоцит жаждет побороть чужеродного захватчика в теле.

Поразмыслив над тем, насколько тщетно, допрашивать магов-ренегатов на пороге их смерти, он произнес, обращаясь к псу:

- Кушать подано, - это было их кодовое слово.

Черный пес обнажил свои клыки, подступая к жавшемуся в калачик старичку. В нос Иену саданул сладковато-гнилостный аромат лакрицы. Он осторожно переглянулся через плечо, убедиться, что за ними никто не наблюдает. Когда он повернулся к псу обратно, чудовищная трансформация была завершена. Пес значительно увеличился в размерах, из-под его дегтярной шкуры протянулись голые желтоватые кости, похожие на вывернутые ребра, и пугающие костяные трубки, выплевывающие в воздух розоватый пар. Иен закрыл глаза, чтобы не видеть, что будет происходить с магом.

Когда отвратительное пиршество лжепса закончилось, Иен разомкнул веки.

Збынек, лохматый пес с ушами торчком весело лаял на сгорбившегося бездыханного мага.

Маг казался нетронутым, будто умер от золоченой пули.

Однако кое-что поменялось, то, что не будет замечено никем, кроме Иена.

Некромант утратил свой неповторимый запах.

Запах его прогнившей насквозь души.

* * *

В полдень того же дня, Иен с протрезвевшим Марком отобедали в кафе "Счастливая подкова" в Речном порту. Из пышущей жаром кухни до Иена доносились дивные запахи мясца с чесночком, топленого бараньего жира, заокеанских приправ, свежеиспеченного лукового хлеба, муки, всяких масел. Он протягивал свое сверхчувствительное обоняние все дальше, улавливая запахи рыбы с причала, свежескошенной травы в яблоневом саду на другом конце города и бесконечное множество других запахов.

Для Маркуса он заказал крепкого кофе.

- Так что, все кончено? - спросил апотекарь.

- После гибели мага некому было поддерживать функциональный круг, и эпидемия рассосалась сама собой спустя час, - подтвердил он. - Кстати, обнаружились выжившие, что несказанно меня радует. Они все попрятались за импровизированными баррикадами в окраинных домах, и сутки боялись высунуться, и это спасло их от участия в вечеринке.

- Значит, оживленные мертвецы пали, - Марк отпил кофе без сахара и зажмурился.

- Маги-криминалисты обследовали Бульвар розы вдоль и поперек. Функциональный круг нашли на мансарде той же гостиницы, где он прятался, еще запрещенные фолианты и шифрограммы, их проверят дешифровщики.

- Что с магическим амулетом мага?

- По данным всеимперского маговского реестра, этот амулет принадлежал Тобсену Хенсену, санкционированному магу из Орлика, шахтерского городка далеко на северной границе Арисской провинции. Он лечил шахтеров, официально два года назад пропал без вести.

- М-да... - промычал он, - Бессмыслица какая-то. Что заставило законопослушного мага вдруг сбежать и совершить столь отвратительное деяние?

По чистому синему небу позли пузатые цеппелины, бросая сизый топливный шлейф в прозрачный воздух. На таком расстоянии они казались крохотными жуками. В живой изгороди из кустов лапчатки жужжали осы и порхали бабочки. Ярко-желтое полуденное солнце ложилось на Каннескарские улицы золотистыми лучами, разбрасывая коротенькие тени.

- Это нам еще предстоит выяснить, - ответил Иен.

Было уже почти девять вечера, когда людные улицы Приюта наполнил колокольный звон, доносящийся из замшелой капеллы. Капелла представляла собой зданьице-четверик из белого камня с башней колокольней. Над ступенчатым арочным порталом с деревянной двустворчатой дверью зияли стрельчатые глазницы витражей, составленных из кусочков разноцветного стекла в абстрактный мозаичный узор. На пороге этой капеллы собрались немногочисленные прихожане, их встречал обрюзгший капеллан в подряснике с кулоном окрыленного ключика на его разжиревшей шее. На грохочущей как улей рассерженных ос улице кричали клирики, зазывая детей-беспризорников для раздачи бесплатной еды.

На город неумолимо напускались малиновые сумерки. Фонарщики разожгли фонари на сгорбленных столбах покрывшихся налетом красноватой ржавчины, их блеклый свет хлестал грязноватые стены и шиферные крыши. Из ослепительно-черных дыр дымоходов, устремленных краснокирпичными дулами в набрякшее сливками кургузых облаков небо, тянули башенки черно-угольного чада.

Проезжие части накрывал сизый выхлопной туман.

Курносая беременная девчушка с волосами цвета соломы и крапинками веснушек на красивом личике шла по улице вдоль оживленной дороги. На ней была надета простецкая коричневатая юбка с рюшками и безразмерная шляпка с искусственными подсолнушками. В руках она держала перевязанную лентами веточку белоснежной сирени.

Ее лицо сияло от счастья, словно начищенный пятак.

Проходя мимо рабочих, в пропахших насквозь трудовым потом и каленым железом комбинезонах, мамаш с орущими младенцами на руках, просящих милостыню, цыганят и полукровок, она лучезарно улыбалась всем им. Не все отвечали ей улыбкой на улыбку, но ей было все равно. Она была счастлива, и просто намеревалась поделиться этим счастьем с окружающим ее неприветливым миром, где всегда не хватало простого человеческого тепла. Она вышла на высаженную цветущим тополем авеню. Надоедливый тополиный пух, напоминающий снежные хлопья летел в лицо, схваченный ветром. Озорная детвора все норовила поджечь тополиный пух, свалявшийся на тротуаре.