Келли Барнхилл - Девочка, испившая Луну (ЛП)

- Я могу быть спокойным! – щебетал Фириан, всё ещё летая прямо у неё перед носом. – А ещё я могу быть поразительно тихим! Я могу быть спокойнее червя, а черви, между прочим, очень тихие, пока не начнут убеждать тебя их не есть, но тогда они становятся менее спокойными и очень убедительными – но я всё равно их ем, потому что они бывают ещё и поразительно вкусными…

- Кажется, я попросила тебя успокоиться! – промолвила Луна.

- Но ведь я спокоен, Луна! Ведь я бесшумен, будто бы…

Луна указательным пальцем ударила дракона по челюсти, заставив его сжать зубы – и, чтобы он не обиделся, другой рукой привлекла его к себе и крепко-крепко обняла.

- Я так сильно тебя люблю… - прошептала она. – Но теперь тебе действительно стоит немножечко помолчать и быть тихим, хорошим драконом, - она нежно похлопала его по зелёной голове и позволила свернуться тёплым клубком на её бедре.

Она восседала, скрестив ноги, на плоской вершине валуна. Осмотрела всю землю, которую только могла увидеть, до той поры, пока та изгибалась, превращаясь в драгоценную оправу для великолепного неба, а после попыталась представить себе, что именно может оказаться там, за границами зримого. Ведь она видела один только лес! Но лес, разумеется, вечным быть не мог. Когда Луна с бабушкой шагали в противоположном направлении, деревья в итоге редели и уступали фермам, фермы сменялись городами, а те вновь позволяли взрасти фермам побольше и поменьше. В конце концов, они добирались до пустынь, до новых лесов и даже до океана – их всех связывали бесконечные сети дорог, что крутились то так, то сяк, словно кто-то уронил клубочки пряжи. Разумеется, в этом направлении тоже что-то было. Но она не могла знать наверняка, ведь никогда не отправлялась в ту сторону. И бабушка её туда не отпускала.

Она ни разу не объяснила, почему так.

Луна поставила свою тетрадь на колени и открыла её на пустой странице. Она вновь полезла в сумку, отыскала там самый острый карандаш, а после сжала его в левой руке до того осторожно, словно это была прекрасная бабочка, которая собиралась вот-вот улететь. Она закрыла глаза и попыталась представить, что ум её опустел, стал синим и таким широким, будто бы огромное безоблачное небо.

- Мне тоже нужно закрыть глаза, или не стоит? – полюбопытствовал Фириан.

- Тише, Фириан, - отмахнулась Луна.

- Кар-р-р! – отозвался ворон.

- Ну что за подлая ворона! – выдохнул Фириан.

- Нет. Он не подлый. И он ворон, - вздохнула Луна. – И, да, мой милый Фириан, закрой глаза.

Фириан издал восторженное бульканье и вжался в складки юбок Луны. Совсем скоро он и вовсе захрапит. Никто не осваивался быстрее Фириана.

Луна вновь вернулась к тому месту, где земля встречалась с небом. Она так ясно представила себе всё это, как только сие было возможно, и её разум словно превратился в чистый лист бумаги, и ей следовало просто нанести на неё узор, так тщательно, как она только может. Она глубоко вздохнула, позволяя собственному сердцу замедлиться, а своей душе разгладить невидимые морщины и узлы и избавиться от лишних забот. Ей казалось, что она, сделав это, ощутит что-то невероятное. Казалось, она уже это делала. Тепло в её костях. Что-то потрескивало на кончиках пальцев. И самое странное – это осознание родинки на её лбу, словно та превратилась в что-то слишком яркое, будто бы та лампа. Впрочем, кто знает… Может быть, на самом деле оно так и было!

По собственному мнению, Луна увидела край горизонта. Увидела, как земля дышит, как она расширяется, всё больше и больше, словно мир повернулся к ней лицом и ясно улыбался.

Не открывая глаз, Луна принялась рисовать. Теперь она стала такой спокойной, что едва осознавала собственное дыхание, тепло Фириана, что прижимался к её бедру, то, что он начал посапывать, и картин стало до такой степени много, они так скоро проскальзывали у неё перед глазами, что она едва-едва могла на них сосредоточиться, пока всё не превратилось в сплошное зелёное пятно.

- Кар-р-р! – проговорили со стороны.

- Луна! – прогрохотали в её ухо. И она поняла, что просыпается.

- Что?! – взревела она. А потом увидела выражение морды Фириана и вдруг почувствовала укол стыда. – Сколько… - начала она, но огляделась. Солнце, которое едва-едва касалось края мира, когда они прибыли сюда, теперь оказалось прямо над ними. – Сколько мы провели здесь времени?

Полдня – она знала ответ на вопрос. Половина дня!

Фириан парил прямо у лица Луны, прижимал свой зелёный нос к каждой из её веснушек. Выражение его морды было абсолютно серьёзным.

- Луна, - выдохнул он, - ты заболела?

- Заболела? – переспросила Луна. – Разумеется, нет!

- Мне кажется, ты могла бы заболеть, - тихо промолвил он. – Потому что что-то очень странное случилось с твоими глазами.

- Ой, это просто смешно! – отозвалась Луна, закрывая собственный журнал с эскизами и плотно завязывая кожаные ремешки, чтобы мягкая обложка не открылась, и листы не разлетелись по миру. Она сунула блокнот в собственную сумку и встала, но ноги почти подкосились под нею. – С моими глазами всё так же, как и обычно!

- Это совершенно не смешно, - отозвался Фириан, летая от правого уха Луны до левого, а потом обратно. – Обычно твои глаза были чёрными и блестящими. А теперь это просто две бледные луны. Это неправильно. Или мне кажется, что это неправильно.

- Мои глаза совсем на это не походят, - пошатнувшись, ответила Луна. Она попыталась стать ровно, отыскать баланс на валуне. Но валуны ни капельки не помогали, и они по прикосновению её руки становились словно перьями. И один из булыжников поплыл куда-то вперёд, а Луна только хмыкнула от расстройства.

- А теперь и твои ноги, - отметил Фириан, пытаясь быть полезным. – А что происходит с этим валуном?

- У нашего разума свои дела, - ответила Луна, призывая все свои силы, чтобы прыгнуть вперёд и приземлиться на гладком гранитном склоне с восточной стороны.

- Это был далёкий прыжок, - промолвил Фириан, с открытым ртом глядя на то место, где минуту назад была Луна, а потом дугой поворачиваясь к тому месту, где она нынче стояла. – Ты обычно так далеко прыгать не могла. То есть, Луна, это выглядело, как будто…

- Кар-р-р! – промолвил ворон. Точнее, он должен был каркнуть – но это прозвучало как "закрой лицо", и она решила, что это весьма мудрый ворон.

- Хорошо, - вздохнул Фириан. – Ты можешь совсем меня не слушать. Меня ведь никто никогда в этой жизни не слушает! – и он помчался вниз по склону, превратившись в настоящее раздражённое пятно, такого яркого зелёного цвета.

Луна тяжело вздохнула и побрела к дому. Она всегда так делала – и Фириан всегда её прощал. Каждый раз.

Яркое солнце оставляло на склоне резкую тень, пока Луна спешила вниз. Она была вся грязная, потная, но от чего, от физических упражнений или от того, что рисовала? Она понятия не имела, от чего, но остановилась у потока, чтобы помыться. Озеро внутри кратера оказалось слишком жарким для того, чтобы окунуться в него, но потоки, что из него вытекали, хотя и казались гадкими на вкус, оказались достаточно прохладными, чтобы ополоснуть лицо, смыть пот с шеи или с рук. Луна опустилась на колени и принялась приводить себя в порядок, чтобы в должном состоянии явиться перед бабушкой и Глерком – а они оба пожелают узнать, где же это её носило столько времени.