Келли Барнхилл - Девочка, испившая Луну (ЛП)

“Девочка, испившая Луну”

Келли Барнхилл

Каждый год жители Протектората оставляют ребёнка как жертвоприношение ведьме, что живёт в лесу. Они надеются, что эта жертва успокоит её и не даст мучить горожан. Но лесная ведьма, Ксан, добра и мягка. Она делит дом с мудрым болотным чудовищем по имени Глерк и совершенно крошечным драконом, Фирианом. Ксан спасает брошенных детей и доставляет их в хорошие семьи по ту сторону леса, подпитывая ребятню по пути звёздным светом.

Однажды Ксан случайно даёт ребёнку вместо звёздного свет Луны, наполнив дитя магией. Она решает, что должна вырастить брошенное дитя - и называет её Луной, именует своей внученькой. Чтобы сохранить юность Луны в безопасности от мощи её собственных сил, Ксан прячет магию в глубинах её сознания. Когда Луне вот-вот исполнится тринадцать, магия её начинает просыпаться - но ведь Ксан далеко! А юноша из Протектората намерен освободить своих людей, убив ведьму. И вскоре Луна защитит тех, кто защитил её - даже если для этого придётся разрушить весь тот безопасный мирок, что она знала.

Известная автор "Мальчишки-ведьмака" создала ещё одну прекрасную сказку, что обязана стать современной классикой.

ВНИМАНИЕ!

Данный файл предназначен для ознакомления.

Поэтому просим после прочтения удалить его.

Над переводом работали:

Переводчик: Габриэла Полонская

Редактор: Елена Семагина

Перевод предоставлен группой

Falling Kingdoms | Translation books

Глава 1. В которой рассказывается история

О, да.

В лесу живёт ведьма - в лесу всегда живут ведьмы.

Остановишься ли ты хотя бы сегодня? О, пресветлые звёзды, никогда прежде не встречала столь подвижного ребёнка!

Нет, милая, не видела я её никогда. И никто не видел - не в этом веке. Мы предприняли определённые меры, чтобы никогда её не увидеть.

Ужасные меры.

О, не заставляй меня об этом говорить... Ты, по крайней мере, уж точно знаешь.

О, милая, нет, никто не понимает, зачем ей дети! И не знаем, почему она вечно хочет заполучить самого маленького среди нас! Нет, и спросить её мы не можем - ведь её нельзя увидеть. А мы тщательно следим, чтобы её никогда нельзя было увидеть...

Разумеется, она существует! Что за вопрос? Посмотри на этот лес, такой опасный!

Посмотри на ядовитый дым, на воронки, на кипящие гейзеры и то, как ужасны и опасны деревья! Думаешь, это случайно? Мусор... Это всё ведьма, и если мы не сделаем так, как она хочет, что ж с нами будет?

Тебе действительно надо, чтобы я всё это объясняла?

О, нет, нет...

О, тише, тише, не плачь... Совет Старейшин за тобой не придёт - ты слишком уж взрослое дитя.

Из нашей семьи?

Да, милая... Давным-давно, до твоего рождения. Это был очень красивый мальчик...

А теперь заканчивай свой ужин и подумай о своих обязанностях. Завтра пора вставать. В День Жертвы никого не спасти, и все должны присутствовать там, чтобы увидеть ребёнка, что ещё на год спасёт всех нас...

Твой братик? Но как я могу за него сражаться... Если это сделать, ведьма всех нас убьёт, и что ж дальше? Пожертвовать одним, чтобы спасти всех - законы мира! И этот закон не изменить, даже если очень постараться.

Достаточно вопросов! Хватит, хватит, глупое дитя...

Глава 2. В которой несчастная женщина становится совсем уж безумной

В то утро великий старейшина Герланд никуда не спешил. В конце концов, лишь раз в год приходил День Жертвоприношения – и ему нравилось наблюдать за этим немым шествием к проклятому дому, за мраком, скопившемся над головами народа. Он призывал старейшин следовать ролям – народ должен был увидеть, насколько всё это опасно и ярко.

Он осторожно провёл кистью по обвислым щекам, под глазами нарисовал тёмные круги. Проверил в зеркале зубы, чтобы убедиться, что между ними не застряла зелень. Зеркало ему нравилось – единственное во всём Протекторате. А Герланд, казалось, не мог радоваться чему-либо больше, чем обладанию некоего уникального предмета. Особенность доставляла ему удовольствие.

У Великого Старейшина было много уникального – хоть какая-то привилегия от его работы.

Протекторат – одни звали его Кэттейл-царством, другие – Гордом Печалей, - замер между коварным лесом и огромным болотом. У большинства людей не было за что жить. Матери рассказывали своим детям о славном будущем – не таком и хорошем, на самом деле, но это было лучше чем то, как жили они сами. Но в болоте весной было слишком много цветов Зирина – и летом, и осенью можно было отыскать их луковицы. А они обладали невообразимыми волшебными и лекарственными свойствами, а значит, их можно было собирать, готовить, как лекарство, и продавать тем, по другую сторону леса – а те переносили плоды болот в Свободные города, далеко-далеко. Ведь мало кто, кроме жителей Города Печалей, был готов войти в лес и сойти с тропы. Добираться сюда можно было только по Дороге.

Дороге, которой владели старейшины.

А это означало, что Великий Старейшина Герланд владел Дорогой – остальные значения не имели. Ведь старейшины принадлежат Богу… Как и сады, и дома, и рыночные площади, и даже те маленькие клумбы.

Вот почему семьи протектората выбирали обувь из тростника. Вот почему в трудные времена давали своим детям воду из Болота, надеясь, что бог даст им достаточно силы.

Вот почему и старейшины, и их семьи были здоровы и сильны, румяны от съеденной говядины, масла и пива.

В дверь постучали.

- Войдите, - выдохнул Великий Старейшина Герланд, одёргивая свою длинную мантию.

Это был Энтен, его племянник, которого Старейшина взял только тому, что в одну гадкую минуту слабости умудрился пообещать смехотворной матери мальчишки его воспитать. Но Энтен был довольно милым, хотя ему и исполнилось уже тринадцать, а ещё оказался трудолюбивым, так что учить его было легко. Он хорошо усвоил цифры, а ещё мог с лёгкостью смастерить удобную скамью для уставшего Старейшины, и мигнуть не успеешь. И, вопреки всему, Герланд чувствовал, что в нём возросла необъяснимая, но сильная любовь к мальчишке…

Вот только…

У Энтена было много идей – и огромные мысли. А ещё вопросы. Герланд нахмурился. Энтен был… Как бы сказать правильно? Может быть, слишком сильным? Если так пойдёт и дальше, дойдёт до крови – и мысль об этом камнем лежала на душе Герланда.

- Дядюшка Герланд! – крик Энтена едва не оглушил старейшину.

- Уймись, малец! – огрызнулся тот. – Сегодня очень важный, торжественный день!

Мальчик, кажется, успокоился, и теперь его быстрые глаза уставились в землю. Старейшине даже пришлось сражаться с желанием погладить его по голове.