Антон Кондрашкин - The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 2. Хаммерфелл (СИ)

- Мама! – крикнула дочка. - Ты вернулась! – и с визгом бросилась ко мне.

Я схватила её и крепко обняла. Боги мои, как же я по ней соскучилась!

- Мама, папа, а мы с тётей Лизой вам пирог приготовили! – взахлёб говорила Лантейя. - А ещё мы с ребятами бегали на речку, там так весело было!

Сперва я хотела отчитать Лантейю, но видя, как в котле сгорает похлёбка, как на столе стоит кривой, как колено стражника, пирог и как смеётся эта троица ребятишек, что я просто не смогла испортить их веселье.

Зато при виде Элизабет, которая чуть ли не со слезами на глазах рассказывала моему мужу, как она волновалась, мне очень захотелось её умертвить. Что бы мне ни говорил про неё Гист, как бы он ни уверял меня, что между ними всё давным-давно кончено, Элизабет, похоже, была совершенно иного мнения.

С тех пор изменилось многое. Я стала давать дочке гораздо больше свободы, чем раньше. Как следствие, она сразу нашла себе кучу друзей, вместе с которыми терроризировала соседей. Дети Элизабет, Кастав и Леон Фраури, часто заходили к нам в гости, слава богам, без своей мамаши. Гистеллуса повысили до заместителя командующего (вместо убитого). Гогрону, за его действия во время бунта, сократили срок его заключения и разрешили видеться с семьёй. Говорят, когда он освободился, стал пекарем. Зато вот Арания не изменилась – всё также принимает скуму и сидит в своём доме.

Ах да, забыла написать ещё про одну мелочь. Как целители не старались, остановить распространение странной сыпи, чья эпидемия началась в тюрьме, не удалось. Через неделю весь Вэйрест чесался и проклинал всё и вся. Каждый мужчина, женщина и ребёнок истово расчёсывал себе кожу до крови, проклиная тюрьму, где не следят за чистотой в камерах, и целителей из храма, которые могут только молитвы читать.

В конце концов, я всё-таки смогла состряпать лекарство от этой сыпи. Стоит ли говорить, что за эту неделю я просто озолотилась, а очередь к моему дому тянулась аж до улицы. Всё, что ни делается – всё к лучшему!

***

Лаффориэль закончила свой рассказ, радуясь, что снова оказалась в центре внимания. Маринетт взирала не неё с нескрываемым восхищением, будто живого героя увидела. Редгардка, в свою очередь, улыбалась во все двадцать целых зубов.

- Вот уж не думала, что окажусь в одной камере с самой леди Лаффориэль! Хоть ты меня и вряд ли помнишь, но уж я-то тебя запомнила!

- Ах, внуча, то-то я думала, кого же ты мне напоминаешь?! – защебетала Лаффориэль.

- П-простите, вы знакомы? – быстро переводила взгляд с редгардки на Лаффориэль и обратно Маринетт.

- Да, внученька, - ответила бабушка. - Когда-то несколько молодых людей набросились на меня на дороге, а я им объяснила, что грабить – нехорошо!

- Ха-ха, - захохотала соседка по камере. - Только сначала она повалила нас наземь колдунством каким-то, а уж потом стала мораль читать!

- Смотрю, девица, - меняла обращения Лаффориэль от фразы к фразе, - мои нравоучения тебе впрок не пошли.

- Ну, не все меняются так сразу, - заметила философски редгардка.

- Так это же вроде лет двадцать назад было, - напрягла память бабушка.

- А я что сказала? – удивилась редгардка.

Так и шло время, а три женщины всё болтали и болтали про всё подряд.

Глава 3. Самый дурацкий побег

Амиэль чудом избежал ареста, хотя и видел его собственными глазами. Похоже, стражники охотились именно за группой путешественников, и он смог проскользнуть в трактир, где снял себе комнату, щедро приплатив трактирщику за молчание.

Пока наши герои сидели в мрачных казематах, Амиэль нежился в бадье с водой, тщательно отмываясь от канализационных стоков. Правда, блаженство ему омрачали приступы паранойи от ожидания того, что каждую минуту за ним кто-нибудь придёт. Когда он, наконец, закончил, то почувствовал себя по-настоящему живым. После этого он перебрал вещи из своего мешка, осмотрел свой драгоценный сундучок и заново всё упаковал.

«Ладно, хоть через границу провели, сопровождение, называется, - думал Амиэль, хотя в его душе царило гадкое настроение. - Тупые мужики, вот пусть и сидят в своей тюряге, так им и надо. Ну почему они такие высокомерные?»

Заказав себе завтрак в комнату, Амиэль уселся за стол. В общей зале он не ел принципиально, потому что ему не хотелось находиться в одной комнате с ранними посетителями таверны, зачастую уже пьяными. Амиэль достал из вещмешка книжицу и начал читать написанное там, одновременно жуя кашу.

«Да что же это за наказание?! - мысленно спрашивал он себя, потому что ни строчки из книги не укладывалось в его голове. Амиэль знал, что подобное чувство называется «муками совести», но ни испытывать подобное, ни, тем более, что-либо предпринимать, парень не хотел. - Так, ладно, вот сейчас поем, найму извозчика и уеду прочь из этого города! Ничего, Скавен, жди меня! - размышлял Амиэль. - Пусть эти недотёпы сидят в камерах, пусть знают своё место! Нужно бы купить соответствующую одежду. Когда приеду, пошлю письмо домой, надо бы припасов в дорогу приобрести. От этих придурков всё равно никакого толку не было, чего о них жалеть, нужно также зайти в магазинчик магических товаров, а то свитки заканчиваются. Какая ужасная каша, даэдра её возьми, хотя нет, в магазинчик зайду потом, нужно скорее из города убраться! Жаль, леди Лаффориэль не составит мне компанию в пути. Нет, всё-таки, хорошо, что этих мужиков посадили, поделом им Нет, боги мои, ужасная каша!»

Закончив давиться едой и собрав вещи, Амиэль пошёл вниз, чтобы, наконец, покинуть таверну, а вместе с ней и Драгонстар. Однако на лестничном пролёте его остановил громкий голос, доносившийся с первого этажа.

- Всякий, кто увидит данных личностей, должен немедленно известить меня или городскую стражу. Они являются государственными преступниками и подлежат немедленному заключению! Просим вас, граждане Драгонстара, проявлять бдительность, ведь Талмор не дремлет!

Чуя неладное, Амиэль дождался, пока говоривший не уйдёт, а потом спустился вниз. В холле трактира было немноголюдно: в стельку пьяная парочка рабочих, прожигающих последние септимы, четыре не менее пьяных дамы, судя по разговорам отмечающих замужество одной из подруг, да официантка, протирающая столы поутру.

Парень подошёл к только вывешенному и озвученному объявлению, приколотому к доске, и чуть не вскрикнул. На бумаге было весьма подробно описана его внешность, и даже портрет набросан. Да ещё и с громкими заявлениями: «Талморский шпион», «Предатель родины», «Продался альтмерам» и так далее и тому подобное. Якобы, его сообщники уже схвачены и находятся в городской тюрьме, но он, их особо опасный ГЛАВАРЬ сбежал и прячется. А в придачу назначили награду в три тысячи септимов.

Хотя Амиэль и считал, что за него должны давать не менее десяти тысяч, даже такой мизерной суммы хватит, чтобы весь Драгонстар стал гоняться за ним. Да что Драгонстар – весь Хаммерфелл скоро будет жаждать посадить его за решётку или сразу на кол, ведь редгарды до смерти ненавидят талморцев.