Ольга Коротаева - Ловушка для серого мага (СИ)

- Его ты не околдовал?

- Нет, конечно, - фыркнул Карл. - Иначе он не смог бы вести машину... ну разве что, как ты недавно!

- Я недавно, - эхом повторил я. - А что произошло? Я не очень соображаю...

- Верю, - хмуро кивнул тот. - Иначе не знаю, как объяснить твое поведение. Ты сбежал из больницы, пропадал пару суток невесть где... Котарина чуть с ума не сошла! А потом неожиданно объявляешься с таким фейерверком силы, что все окрестные мары, уверен, уже несутся сюда со всех ног!

Я не знал, что ответить. Кто такая Котарина, почему у нее поехала крыша... и как все это относится ко мне. Карл устало потер высокий лоб. Он не выглядел таким уж самоуверенным злодеем, каким мне показался в нашу первую встречу. Под черными глазами залегли темные круги, костюм на нем практически висел, от идеальной прически не осталось и воспоминания.

- Что с Вами случилось? - невольно вырвалось у меня. Вот уж не ожидал от себя даже тени сочувствия к этому человеку!

- Ты о чем, Алекс? - нахмурился тот.

- Ваш вид, - я неопределенно махнул рукой, - такой... неопрятный.

- На себя посмотри, - язвительно поморщился тот. - И перестань выкать, жутко раздражает. Котарина болтала про амнезию, но мне можешь не заливать.

- Кто такая эта Котарина? - не выдержал я.

Карл уставился на меня так, словно я только что обернулся собакой.

- Ты... - он сглотнул. - Ты, действительно, потерял память?!

Я смотрел на него, не зная, что ответить. Как можно потерять то, что и не имел? Я не Алекс, и жизнь этого красавчика для меня лишь затянувшийся сон. Мужчина несколько минут внимательно рассматривал мое лицо, потом плечи его опустились, глаза словно потухли:

- Тогда дело дрянь. Я надеялся, что мы все исправим, когда ты придешь в себя. Но, если ты ничего не помнишь, я бессилен тебе помочь.

- Почему? - не то чтобы меня это действительно волновало. Просто голос Карла загадочным образом действовал на меня успокаивающе, а тишина раздражала.

- Потому что только ты знаешь, что конкретно нужно исправить, - тяжело вздохнул тот. - А теперь мы с тобой - одинокие мишени для маров. От тебя уже отреклась вся семья, только Котарина все еще пытается верить в твою невиновность. Я же с самого начала встал на твою сторону. И теперь такой же изгой, как и ты.

Я закрыл глаза. Ничего непонятно. И самое приятное, что мне не нужно ничего этого понимать. Это не моя жизнь, не мои проблемы. Изгои... Подумаешь! Богатеи поделить чего-то не могут. Да что вы знаете об изгнании? Когда понятия не имеешь, где ты будешь спать и будешь ли сегодня что-нибудь есть.

Карл говорил, я не слушал. Все это неважно, я уже засыпаю. И проснусь Сергеем, в своем нормальном обличье, без наворотов, пантов и дорогих пальто. И без Мерцаны...

Шекшема 9сент.07г.

Выпей, весс. Тебе станет лучше... Меццо-сопрано. Сладкий золотистый туман. Он щекочет ноздри, ласкает теплом кожу щёк. Маленький мальчик идёт по залитой солнцем полянке. Впереди его ждёт приключение. На душе радость и предвкушение, в руке гибкий прутик. Высокие ели приветливо машут зелёными лапами, мелкие птахи призывно щебечут в густых зарослях кустов. И вот оно. Огромное дерево с мощным стволом, кажется, обнимает ветвями половину леса.

Её дерево. И маленькая девочка с чёрными глазами дикого зверька. Она ждёт.

- Шайри! - зову.

Девочка бежит со всех ног, бросается на шею. Не устоял, повалился на спину. Боль в затылке. Ударился о корень. Отталкиваю девчонку, она плачет...

- Шайри, - произносят губы.

Как трудно говорить. Может, удар был сильнее, чем показалось мне? Трогаю затылок. Мокро. Это кровь? Удивлённо рассматриваю свою ладонь в красных пятнах. Нужно бежать обратно, дядя поможет. Он всегда помогает.

- Карл, - в горле хрипит чужой голос.

Открываю глаза и тут же сощуриваюсь от солнечного света. Сквозь ресницы наблюдаю, как мерно покачиваются ветки, мерцают жухлыми оттенками редкие листья. И на их фоне кусочки чистого неба кажутся ослепительно-голубыми.

Я лежу. Затылок пульсирует болью. Но тот мальчик из сна уже далеко в прошлом. Так далеко, что кажется, что это совсем другая жизнь. Чистая и беззаботная. Как же мне хотелось вернуться туда, спрятаться ото всех, всего и, прежде всего, от самого себя. Такого, каким я стал.

И вот я здесь. Лежу перед её деревом, как раньше. Как в детстве. И точно знаю, что никто не станет меня здесь искать. Никто. Ибо только Карлу я рассказал о девочке и её дереве. А дядя не выдаст.

Вздыхаю запах сырой опавшей листвы. Осень. Странно. Сухая трава колет шею, спину неприятно холодит земля. Надо подняться, не хочется подхватить обыкновенную простуду. Я здесь никогда не был осенью. Да и зимой, и весной. Родители отправляли меня к дяде только летом. Когда тепло и гулять по лесу было моим самым любимым, хоть и единственным, развлечением.

Поднимаюсь. Ноги дрожат. Снова валюсь на землю, упираясь обеими руками, пытаюсь удержаться хотя бы на коленях. С интересом рассматриваю руки. И снова мне кажется, что они не мои. Как тогда, в больнице. Но сейчас-то я помню, кто я.

Замираю, затаив дыхание. Я помню. Всё. И даже то, что хотелось бы забыть. Но от себя не убежать. Бесполезно. Боль в груди. Ноющая, противная. То ли начинающаяся простуда, то ли скулит от безысходности моя разодранная душа. Всё бесполезно. Всё напрасно. Я столько лет убегал от себя, я столько времени потратил на то, чтобы стать кем-то другим. Стать достойным. И внешне был таким. Настолько правдоподобно, что и сам поверил в это.

И всё перечеркнул один день. Тот летний день. Когда я поддался чувствам, когда я предал самого себя. Почему я не умер?

Я зарычал, впившись руками в волосы. Пальцы непривычно скользнули по короткому ёршику. Странно, не помню, чтобы я так стригся. Опять память играет со мной. Почему я сейчас помню всю свою жизнь, но не помню ничего после зимнего посещения развалюхи Мерцаны? Куда пропали месяцы... или годы?

Испуганно огляделся. Что-то здесь не так. Трудно понять, что. Ведь я знаю это место только летним, зеленым и цветущим.

Сел на землю, протёр глаза и еще раз внимательно огляделся. Вот оно что! Дерево!

Древо духа овады должно быть мёртвым, а оно выглядит вполне себе здоровым, остатки листьев на почти голых ветках, толстая кора без следов гари. Но тем днём мары срубили его вершину и подожгли основание.

Спина похолодела. Как такое возможно? Я же видел всё своими глазами. Оно рухнуло в траву. Сердце колотится, как пойманная птаха. Не может быть, так не бывает. Только если мне всё это не мерещится.

Сглотнув комок в горле, поднимаюсь на ноги. Колени еще дрожат, но на этот раз я устоял. Медленно, шаг за шагом, приближаюсь к лесному гиганту. Дерево не тает в воздухе, не исчезает в тумане. Ничего из придуманных мною вариантов.

Тишина. Лишь едва слышное щебетание птиц вдалеке, да всхлипывание грязи у меня под ногами. Протягиваю дрожащую руку, пальцы нервно касаются жёсткой поверхности дерева. Отдергиваю руку, прижав кисть к груди. Судорожный вздох, и я снова уже более решительно упираюсь ладонью в кору.