Наоми Новик - Выкорчеванная

Однако, не это оказалось самым худшим. Хуже был шепоток, который прошелся по всей комнате от мужчин, с которыми она танцевала, до женщин, которых она называла близкими подругами. Я поправила собственный кокошник и поспешила к столу с закусками, спрятав лицо за блюдом с виноградом. Даже тут меня разыскал юный субъект в кафтане, вышивкой которого должно быть занимались целый год несколько швей, который пристроился рядом и с довольным видом прошептал, как будто новость должна была меня обрадовать, что после подобного Алиса вряд ли осмелится показаться при дворе в течение года.

Больше книг на сайте — Knigolub.net

Я ухитрилась спрятаться от него в коридоре для слуг, где с нетерпением вытащила из кармана книжечку Яги. Там я нашла заклинание для быстрого бегства, которое позволяло проходить сквозь стены, чтобы избежать необходимости идти обратно через зал чтобы выйти через главный вход. Я бы не выдержала новых подобных поздравлений.

Пройдя сквозь стену, сложенную из желтого кирпича, я запыхалась, словно сбежала из тюрьмы. По центру площади стоял небольшой фонтанчик с львиной мордой, из которой била журчащая струйка воды. В чаше фонтана искрились пойманные лучи вечернего солнца. Сидевшая сверху резная стайка птичек что-то тихо чирикала. С первого взгляда можно было определить, что это работа Рагостока. Облокотившись на край, у фонтана стоял Соля, опустив руку в воду.

— Я рад, что ты сумела спастись, — сказал он. — Хотя ты с достойным восхищения упорством сама влезла в это дело. — Его в особняке не было, но я нисколько не сомневалась, что он был полностью в курсе унижения, которому подверглись Алиса и я, и, судя по его сочувствующему выражению лица, он был доволен тому, как я выставила себя дурой.

В то время как я радовалась, что Алисе не нужно от меня волшебства, я даже не подозревала, что ей может быть нужно что-то иное. И даже если бы я о чем-нибудь догадывалась, то мне и в голову не могло прийти, что она ищет мишень для оскорбления. Мы в Двернике не обращаемся друг с другом со столь глупой жестокостью. Разумеется, бывают и ссоры, и те, кто тебе нравится меньше остальных, а иногда доходит даже до драки, если кого-то сильно разозлить. Но когда приходит время сбора урожая, все соседи являются помочь собрать и сохранить плоды — зная, что над нами нависла мрачная тень Чащи, никто не хочет делать жизнь еще мрачнее. И никто из нас, не взирая на причину, не стал бы оскорблять ведьму.

— Я думала, что даже у дворянки должно быть побольше мозгов.

Соля пожал плечами:

— Возможно, она не верила в твои силы.

Я открыла было рот, чтобы возразить, что она видела, как я колдовала, но кажется это было не так. Я не вела себя как Рагосток, который не мог появиться в помещении без водопадов искр и стаи поющих и разлетающихся в разные стороны птичек. И не уподоблялась Соле, появляющемуся в своей элегантной мантии и исчезающему в тенях, который замечал своими зоркими глазами все, что происходило в замке. Я создавала свои бальные наряды в своей комнате и упрямо ходила на приемы, задыхаясь в корсетах, в которых было место лишь чтобы перевести дух, но не для всяких фокусов.

— Как же, по ее мнению, я попала в реестр?

— Полагаю, она решила, что это сделали остальные волшебники.

— Что? Типа того, что вы приняли меня потому, что в меня якобы влюбился Саркан? — с сарказмом поинтересовалась я.

— Скорее, Марек, — ответил он на полном серьезе, и я в недоумении уставилась на него в ответ. — Серьезно, Агнешка. Я думал, что к настоящему моменту ты уже должна была это понять.

— Не хочу ничего понимать! Те люди там радовались насмешкам Алисы надо мной, а потом точно так же веселились из-за ее унижения.

— Ну, разумеется, — ответил он. — Им очень понравилось, как ты разыгрывала дурочку, чтобы подстроить коварную ловушку первому, кто клюнет на твою приманку. Это делает тебя частью игры.

— Я ничего никому не подстраивала! — ответила я. И хотела добавить, что никто не станет думать ничего подобного, по крайней мере из тех, кто в своем уме, однако у меня возникло неприятное ощущение, что некоторые из этих людей на подобное способны.

— Конечно нет. Я и не думаю, что ты делала что-то подобное, — рассудительно произнес Соля. — Но ты могла бы заставить людей поверить, что сделала. Все равно они так и сделают, не взирая на твои слова, — он выпрямился от фонтана. — Но ситуация не столь плоха. Думаю, уже к ужину ты обнаружишь, что люди стали куда дружелюбнее. Ну как, после всего случившегося, ты позволишь мне тебя сопровождать?

В качестве ответа я развернулась на своих тонких каблучках и пошла прочь, волоча дурацкий шлейф по земле, под звуки веселого смеха волшебника.

В мрачном расположении духа я оставила ухоженный дворик королевского замка и направилась на лужайку за его стенами. Вдоль главной дороги между внешними и внутренними городскими воротами валялись ждавшие погрузки или чего-то еще бочки и кучи сена. Я уселась на одну из кип, чтобы подумать. У меня было мерзкое предчувствие, что Соля снова прав. И это значит, что любой придворный, заговоривший теперь со мною, поступает так лишь потому, что ему нравятся подобные грязные игры: никто честный не стал бы иметь со мной дела.

Но никого иного, с кем бы я могла поговорить, и даже просто спросить совета не было. Слуги и солдаты так же не желали иметь со мной ничего общего, как и чиновники, сновавшие по своим чиновным делам. Сейчас, когда те проходили мимо меня, я заметила, что они косятся на меня с подозрением: шикарная дама в сатине и кружевах сидит на придорожной куче соломы, шлейф испачкан травой и песком — словно сорняк в ухоженном саду. Я не соответствовала месту.

И даже хуже — от меня не было никакой пользы: ни для Каси, ни для Саркана, ни для кого дома. Я была готова выступить свидетелем на суде, но суда все не было. Я просила солдат, их тоже не дали. За три дня я посетила больше приемов, чем за всю прошлую жизнь, и не сумела никак себя проявить, кроме как испортить репутацию одной глупой девушке, у которой, наверное, за всю жизнь не было настоящих подруг.

В приступе гнева и отчаяния между проездами двух фургонов я произнесла «vanastalem», но слегка смазала произношение, оказавшись в наряде дочери лесоруба: добротное простое домотканое платье, юбка нормальной длины, из-под которой видны крепкие ботинки, передник с двумя большими карманами. Наконец-то можно было нормально вздохнуть, и я внезапно обнаружила, что стала почти невидимкой: я больше не привлекала ничьего внимания. Всем было наплевать, кто я такая и чем занимаюсь.

Но у такого положения была и опасная сторона: пока я стояла на краю дороги, наслаждаясь возможностью дышать полной грудью, мимо пронеслась огромная карета с громадными колесами, с которой свисали четверо лакеев, и едва меня не сбила с ног. Мне пришлось отпрыгнуть с ее пути в лужу, где я поскользнулась и забрызгала юбку. Но мне было все равно. Впервые за неделю, оказавшись на простой земле, а не на полированном мраморе, я почувствовала себя собой.