Ирина Северная - Безупречный элемент (СИ)

— Как должно запуститься действо? Нужно что-то говорить, читать заклинания? Какую-то энергию… извергать? — Эйвин поморщился.

— Ничего не надо извергать, — улыбнулся Гард. — Господи, слово-то какое, драконье. И шаманить, пожалуй, не придется. Механизмом запуска послужит верный алгоритм, правильная расстановка по местам всех элементов. А эгрегор — это основополагающая и объединяющая идея, особый вид энергии, которая из самой идеи и возникает и ею же подпитывается.

— Только никакое зло еще не осуществлено, — резко заметила Айна. — Что будет возвращено в этом случае?

— Намерение, — не моргнув, ответил Гард. — Тебе ли не знать, что намерение уже является энергией, запускающей что-то в действие. А здесь целая кампания развернута против Фреды. Можно сказать, что действо уже вовсю идет, остается только повернуть его вспять. Или прервать. Ну, а потом, попытаться навредить могут на любом этапе процесса. И в этом случае вредителям будет нанесен ответ. Зло вернется к ним, когда бы они ни попытались помешать.

— Да, смысл в этом есть, — сказала Айна. — Вот сюда, — она указала на маленькую окружность — «сердце» лабиринта, — помещается символ, составленный из Хранителей Фреды и Эйвина. Они сами тоже должны будут войти в лабиринт и занять правильные позиции в схеме. А если верить этой схеме, то позиций четыре, а не две. И на рисунке Вагнера внутри лабиринта и его большого центрального круга имеется крест. И все его стороны соединены между собой еще и снаружи. Видите, получается еще квадрат, внутри которого начертан косой крест.

— А ведь ты права, дорогая! — воскликнул Матиас. — Это четыре элемента! Именно их образовала единая для всего сущего субстанция. Кстати, знаками, которыми зашифровывались четыре элемента, служили треугольники. Здесь тоже должно быть четверо, — мужчина указал на схему с лабиринтом. — Вы сами сказали, что Смотрящие призвали Вагнера, предлагая ему стать четвертым в их действе?

— Так и есть, — подтвердила Фреда. — Но нас с Эйвином только двое.

— Вас не двое. Есть еще я, — сказал Лео. — Уже трое.

— Я не хочу тебя втягивать…

— Я уже сам втянулся, — отмахнулся от нее вампир.

— Четвертым должен стать Вагнер, — Фреда открыто взглянула в глаза Леонару.

— Спорить не стану, даже не жди, — ухмыльнулся он. — Ты же все равно не успокоишься, пока не вернешь своего вампира.

Фреда вздернула голову, но ничего не ответила.

— В таком случае, мы, кажется, нащупали ту самую нить Ариадны, которую можно применить именно в нашем случае, — сказал Матиас. Мужчина выглядел довольным, чего нельзя было сказать о его жене.

— Что-то вы рано обрадовались, — резко бросила Айна. — Вагнера еще надо найти, чтобы он стал четвертым. А найти его куда сложнее, чем составить символ Возврата зла и создать эгрегор. Лучше будет сначала дать отпор Смотрящим, уничтожив их намерения, а затем искать вампира. По крайней мере, тогда уже девочка будет вне опасности, а вы все будете защищены эгрегором. Есть у вас соображения, кто мог бы занять место Вагнера? Сразу говорю, это не я. И не ты, Матиас, — рыкнула она на мужа, открывшего было рот. — Я за Гарда не в ответе, но знаю, что ему в это тоже ввязываться нельзя по многим причинам.

Гард медленно кивнул, неохотно соглашаясь.

— У нас есть запасной вариант, — заметил Лео. — Пора кое-кому вернуться из теплых стран первым же вечерним рейсом до Праги. Ночью уже будет здесь.

Вампир достал телефон и вышел на кухню, откуда вскоре донесся его приглушенный голос.

— Хорошо, — сказал Матиас. — Будем считать, что черновой план мы набросали, теперь давайте все обговорим подробней и до самых мельчайших деталей.

Следующие несколько часов они литрами поглощали кофе и говорили, чертили какие-то схемы, снова говорили, спорили и опять что-то чертили…

Фреда до головокружения старательно впитывала информацию, училась на ходу понимать непонятное и принимать немыслимое. Вслушивалась в новые слова и, даже не запоминая их, проникалась смыслом, что куда ценней, чем просто зазубрить все детали. Все было убедительно, и она инстинктивно ощущала правильность происходящего.

Но во всей этой правильности не хватало одного единственного элемента — Вагнера.

От мыслей о Рейне в районе солнечного сплетения стянулся тугой болезненный узел — уже знакомое, ужасно беспокойное ощущение потребности немедленно что-то предпринять, исправить и увидеть результат воочию.

Фреда огляделась: Метте задремала в кресле-качалке, мужчины держались кучкой и продолжали энергично обсуждать.

Девушка подошла к Айне и, наклонившись, прошептала.

— Прошу вас, уделите мне пару минут.

Норвежка одарила ее неласковым, по-настоящему волчьим взглядом, но со стула поднялась и нехотя пошла следом на кухню.

— Я должна сначала найти Вагнера, — горячо заговорила Фреда. — Я чувствую это. Я знаю это. Не могу объяснить, как, но знаю, — она приложила руки к груди. — Это вот здесь и для меня эти ощущения очень… убедительны.

Айна тяжело вздохнула.

— Я верю тебе, девочка, — спокойно и почти ласково сказала вдруг женщина. — А теперь послушай меня. Послушай спокойно, а потом мы решим. Если ты слышала историю рода своего отца, то уже знаешь, что люди-волки это не оборотни, не веры и не перевертыши. Это нечто совершенно особое. Мы рождались, соединяя в себе две природы — зверя и человека. Некоторые могли никогда и не обращаться в звериную сущность, но всегда носили ее в себе, передавая потомкам. А со временем стало многое меняться. Соблюдая чистоту крови и вступая для этого в родственные браки, наши предки стали вырождаться. Среди потомков все чаще появлялись те, кто был наделен сверхъестественными силами. А также абсолютно аномальные создания, выродки, носители худшего от зверя и человека. Предок Джейка, женившись на обычной женщине, стал изгоем. С их союза началась новая ветвь нашего рода, но и там аномалии продолжили проявляться. Уже не такие абсолютные воплощения чего-то плохого, — Айна недобро усмехнулась, — но не менее опасные. Например, колдуны и ведуньи, наделенные особой силой чувствовать и управлять темной энергией окружающего мира, природы.

Моя прабабка была такой ведуньей. С нашей волчьей кровью вообще шутки плохи, а со временем она стала очень нестабильна. У некоторых обращение больше не подчинялось контролю, превратившись в непроизвольную, стихийную метаморфозу. Были случаи, когда кто-то, обратившись в зверя, не мог уже вернуться в человеческий облик.

— Я слышала все это от Леонара, — сказал Фреда. — Но какое это имеет отношение к тому, что…