Ирина Северная - Безупречный элемент (СИ)

— Что же это за ритуал за такой? И что нарушилось сейчас? — лицо Эйвина накрыла тень, глаза — синие, как у его матери — стали почти черными.

— Я мало смыслю в магии, но знаю, что этот ритуал сложный и неограниченно мощного воздействия. Замешан на крови, действует наверняка и только на тех, кого касается.

— На крови? Чьей?

— Вашей. Моей. Того, кто ритуал проводит и еще одного, посвященного, — Лео мотнул головой в сторону Тайлера.

Вуд ответил Лео тяжелым взглядом.

— Только для нас двоих ваше существование осталось никоим образом не измененным фактом.

— А та ведьма, что проводила ритуал? — спросил Эйвин.

— Ведьма умерла вскоре после того, — невозмутимо ответил вампир.

— Из-за ритуала? — нахмурился юноша.

— Возможно. Она знала, на что шла, — отвечая Эйвину, Лео в упор встретил издевательски-вопросительный взгляд Тайлер. — И не надо заводить шарманку о том, что это я ее… уговорил. Он, в конце концов, согласилась — и это факт. Она знала, чем для нее это может обернуться и это тоже факт. Остальное лишь домыслы.

Леонар говорил, обращаясь скорее к Вуду, нежели к Эйвину, и юноша, заметив это, с любопытством поглядывал на свирепые лица вампиров.

— Осталось не так много того, что мне известно и понятно, — продолжил Борегар спокойнее. — Предвосхищая твои вопросы, я просто дорасскажу, что знаю. Итак, нерушимость заклинания могла гарантироваться только строгим соблюдением определенных условий при его создании. Мы все условия соблюли и ритуал сработал.

Снова почувствовав взгляд Тайлера, Лео проигнорировал его и продолжил:

— Что-то нарушилось сейчас, спустя время. У тебя проснулась бурная эмпатия, с которой ты не справляешься. А кстати, сейчас ты что-нибудь чувствуешь?

— Странно, но… Ничего. Все словно отключилось, — пожал плечами юноша.

— Может быть ты не чувствуешь только наших эмоций, эмоций вампиров?

— Я почти ничего не ощущал и когда мы были в аэропорту, и в самолете, и дальше тоже, — отозвался юноша. — Хотя мне сложно с уверенностью утверждать, потому что я явно был не в себе, словно в тумане.

— Ладно, пусть так. Поживем-увидим, — изрек Лео и продолжил. — Твоя сестра, которую сейчас зовут Фредерика, живет в Праге. Несколько недель назад она попала в странную историю, в результате чего ее разыскивает полиция, подозревая в причастности к убийству, подделке документов и еще в чем-то там. Ко всему прочему Фреда как-то связана с вампирами, владеющими магией крови. Есть такой древний Орден вампиров, которые собирают и объединяют всех, кто обладает способностью к колдовству или какими-то неординарными способностями, замешанными на магии и всяком таком. Так вот я хочу выяснить, что пошло не так и, по возможности, как-то исправить. Тебе это интересно? — обратился Лео к Эйвину.

— А что, у меня был или есть выбор? — огрызнулся юноша.

— То есть можно считать, что ты даешь согласие и примешь участие? — не отставал вампир.

— К чему вдруг спрашивать мое согласие? — Эйвин изобразил удивление. — Если верить вам, я уже давно принимаю участие во всем этом… бреде. И раньше никто согласия не спрашивал.

— Я бы и сейчас ничего спрашивать не стал, — заявил Лео, ничуть не смутившись. — Только вот вы уже большие детки, приходится с этим считаться. В память о вашей матери. И к слову говоря, — я не жалею о том, что сделал. И не нуждаюсь ни в чьем понимании и одобрении.

— Это точно, — процедил сквозь зубы Тайлер Вуд, не отрывая взгляда от поверхности стола.

Эйвин невесело усмехнулся и пожал плечами.

— Да я и не сомневаюсь. Сделанного, как говорится, не воротишь, — сказал он. — Скажите, а чем плохи были наши прежние имена? Почему вы решили отнять у нас даже их, ведь нас все равно никто не помнил и не знал? Ну, фамилию еще понятно, а имена…

— Новая жизнь — новые имена, — отрезал Лео. — Вы оставались в Европе — тебя увезли в Швецию, сестру оставили в Норвегии. Имена и фамилии не должны были вызывать вопросов о происхождении. Присматривая за вами все эти годы, и обмениваясь информацией, мы придумали для вас символические обозначения, происходившие от новых имен. Ты был Джейком, стал Эйвином, на древнескандинавском твое новое имя звучит Eyvindr и переводится, как счастье, удача. Либо ey (остров) + vindr (ветер). Мы и называли тебя Ветреный Остров. А Леона стала Фредерикой. Fredrikke — fridu «мир, безопасность», а riki — богатый, могущественный вождь, правитель. Её мы звали Мирный Правитель. Чем плохо? Знаешь поговорку — «как корабль назовешь, так он и поплывет». Вы отправились в новое плавание по новой жизни с сильными знаковыми именами.

Вампир замолчал, когда обратил внимание, что Эйвин тихо смеется. Плечи юноши чуть тряслись, с губ срывались приглушенные звуки, но глаза при этом были совсем невеселыми.

— Моя приемная мать преподавала в Университете Умео филологию. Знаете, чем она особенно увлекалась? — Эйвин задал вопрос, на который сам же тот час и ответил. — Изучала происхождение имен, названий и прочего. Я много от нее набрался еще в детстве. Так вот я знаю, что мое имя можно трактовать следующим образом: ey — это вы правильно сказали, переводится, как остров, а вот vindr — это еще и кривой, искривленный, неправильный. Какова ирония — был Джейком [5] Джейк/ Jake — используется как самостоятельное имя, но изначально уменьш. форма от John (др. — евр. имени (Йоханан) — «Яхве милостив») , а стал — Искривленным, Неправильным Островом. И правда — знаковое имя для новой жизни!

Приглушенное жужжание, раздававшееся прямо под ухом, вытолкнуло Фреду из глубокого сна, и она, не раскрывая глаз, нащупала рукой источник навязчивого звука — телефон. Вагнер, видимо, вытащил его из кармана ее куртки и оставил на подушке рядом.

— Я все еще чувствую твой запах и вкус… — услышала она, поднеся прибор к уху.

От низкого, словно обволакивающего тембра его голоса, сладко заныло внизу живота.

Фреда тут же вспомнила слова, что произносил этот голос минувшей ночью, вспомнила губы, с которых эти слова срывались, и что эти губы творили с ней…

Невольно зажмурилась и подтянула ноги к животу, задержав дыхание. Внутри ожила и двинулась по венам густая, горячая карамель пробуждающегося желания…

Если так на нее подействовал один лишь голос Рейна, то, что она испытает, вновь увидев его, прикоснувшись, вдохнув знакомый, волнующий запах?

— Перестань так говорить, — прошептала она, чуть задыхаясь, — я плавлюсь, как мороженное на солнце, от одного твоего голоса.