Тори Халимендис - Полузабытая легенда

— Странно, правда? — спросила я. — Во всем мире царит зима, в Привратье властвует вечная весна, а здесь — непреходящее лето?

— Эльфийская магия, — ответил Келебран. — Эльфы любят природу и она отвечает им взаимностью. Потому-то они и могут влиять на погоду.

— А на что еще способна их магия? — полюбопытствовала я.

— Они — превосходные целители. Еще эльфы умеют ковать оружие, равного которому не сыскать в подлунном мире, даже гномья сталь не сравнится с ним. Вот, пожалуй, и все.

— А мне иной раз кажется, будто они способны читать мысли, — задумчиво сказала я. — Быть может, не все эльфы наделены этим даром, но Владыки — те уж точно.

— Полагаю, у них просто большой жизненный опыт, — улыбнулся блондин.

Вероятно, он был прав. Я присела на поросший мхом камень и принялась бездумно разглядывать стремительно бегущий ручеек. Келебран опустился рядом со мной прямо на землю.

— Здесь так спокойно, — наконец заговорила я снова, — так умиротворенно. Почему ты не захотел остаться здесь жить?

— Именно поэтому. Все дни в Благословенной Долине однообразны и сегодня здесь походит на вчера, а завтра будет походить на сегодня. Только лишь жизнь дозорных полна неожиданностей, но долго в дозорных не походишь — они сменяются через месяц. Возможно, когда живешь уже не первую тысячу лет, то как раз такая жизнь, размеренная и неторопливая, и кажется наилучшей, но вот мне она решительно не подходит. Матери тоже поначалу было тяжело, хотя в ней эльфийской крови и побольше, нежели во мне. После ухода оборотней на север она какое-то время оставалась в Эльдоране, а потом не выдержала и сбежала. Странствовала среди людей, возвращалась в Долину, уходила опять. А однажды познакомилась с моим отцом. Позже он признавался мне, что оба они понимали — любовь их не будет долговечной. Моравен уже ощущала влияние тьмы, оттого и вынуждена была раз за разом брать передышку, возвращаться к эльфам, пережидать, пока тьма не отступится от нее. Но любовь была слишком сильна и мои родители рискнули. Семь лет они прожили вместе, не расставаясь ни на день. Моравен после моего рождения стала похожа на обычную женщину, заботливую жену и мать. Отец уж было решил, что все обошлось, что любовь их смогла побороть древнее зло. Как же он ошибался! Долгая отлучка из Заповедной Долины все сильнее давала о себе знать, но мать отчаянно пыталась бороться с приступами безумия. При этом она не желала расстраивать мужа и ничего не говорила ему. Он бы и не догадался, вот только однажды в полнолуние Моравен не смогла устоять. Тогда она лишь чудом никого не убила. И после этого случая приняла решение вернуться в Эльдоран навсегда.

— А ты? — с опаской спросила я. — Ты не ощущаешь тьму в своем сердце?

Келебран усмехнулся.

— Ощущаю. Да и всякий человек может обнаружить ее в своей душе, Риона. Возможно, во мне несколько больше от зверя, нежели в прочих людях, но кровь оборотней во мне далеко не так сильна, как в моей матери. В ней кровь оборотней и эльфов смешалась в равных долях и это порой разрывало ее на части и не давало покоя. А я все-таки большей частью человек.

— Тебе не хватало ее, да? Матери? Ведь она ушла от вас, когда ты был еще ребенком.

— Очень. Первые дни я даже плакал, а отец не обращал на мои слезы внимания. Ему было не до меня, он пытался утопить свою боль в горной слезе. Но, к чести его, следует сказать, что его пьянство продлилось не более недели. И вот тогда-то он заметил то состояние, в котором пребывал его ребенок. И поговорил со мной, серьезно, как с взрослым. Объяснил, что мама нас любит и всегда будет любить. Пообещал, что мы будем навещать ее. И что в наш дом никогда не войдет хозяйкой другая женщина, пока я не вырасту и не приведу уже свою жену. И он сдержал слово. А со временем я и сам понял мотивы поступков родителей.

Я осторожно положила руку ему на плечо. Келебран склонил голову и на мгновение прикоснулся к моей ладони губами. Я затаила дыхание, но никаких дальнейших действий со стороны блондина не последовало, а сама я побоялась нарушить ту атмосферу хрупкого доверия, что воцарилась между нами. Некоторое время мы так и просидели в молчании, а затем Келебран с видимой неохотой поднялся на ноги.

— Пойдем, Риона. Уже поздно, тебе пора спать.

Он протянул мне руку и я вложила в нее свою ладонь. Так, держась за руки, мы и дошли до дворца и путь этот показался мне удивительно коротким.

— До завтра, — попрощался Келебран, все еще не выпуская мою ладонь.

— До завтра, — шепнула я.

Поднявшись на цыпочки, несмело мимолетно прикоснулась губами к его щеке, а затем, выдернув руку, резко повернулась и скрылась за дверью.

И замерла, словно с размаху налетев на невидимую стену. В комнате царил полумрак, едва рассеиваемый приглушенным светом светильников на стенах. Диего сидел в кресле и задумчиво крутил в пальцах полупустой стакан. Вид у него был на редкость угрюмый.

— Позно ты, — заметил он хриплым голосом.

— Мы гуляли, — невесть зачем принялась оправдываться я. — Прошлись до Источника. А как твоя рука?

— Намного лучше. Уже и не болит совсем. Эльфы обещают, что от укуса и следа не останется через несколько дней. Выпьешь со мной, Риона?

— Я, пожалуй, пойду спать, — неуверенно пробормотала я, начиная сожалеть, что Келебран остановился в доме матери, а не во дворце. — Покойной ночи, Диего.

— Сядь! — внезапно рявкнул дел Арьянте.

Я застыла на месте, похолодев от страха. Никогда прежде не вызывал во мне Диего такого ужаса, даже в тот день, когда заставил меня принести ему клятву на крови. За время нашего путешествия я привыкла к нему, привязалась, стала считать другом и как-то умудрилась позабыть о тех слухах, что ходили о нем в королевстве. Зато теперь разом их припомнила.

Тем временем дел Арьянте резко поднялся на ноги, в два шага преодолел разделяющее нас расстояние, схватил меня за плечи и буквально швырнул в ближайшее кресло. В руки мне он насильно сунул стакан.

— Пей!

Я послушно отхлебнула глоток. Золотистое ароматное вино чудесным образом отогнало мой испуг и придало мне сил.

— Отчего тебе не спится, Диего? — насмешливо спросила я у мужчины и бесстрашно посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты ведь прорицательница, Риона, — горько усмехнулся он. — Тебе открыто то, что неведомо прочим людям. Вот и ответь сама на свой вопрос.

— Полагаю, — медленно произнесла я злым тоном, — что ты попросту пьян.

— Нееет, — протянул Диего, — для того, чтобы напиться, вина мне будет маловато.

Я припомнила его успехи в нелегком деле поглощения горной слезы и вынуждена была согласиться.

— Тогда в чем дело, Диего? Что с тобой произошло?

— Да ничего особого, — он пожал плечами. — Просто мой лучший друг даже не поинтересовался, как моя рана. Его, понимаешь ли, куда больше занимают прогулки под луной с привлекательной девушкой.