Тори Халимендис - Полузабытая легенда

В ту ночь бушевала вьюга. Ветер завывал невиданным чудищем, пригибал деревья к земле и с треском ломал ветви. Окна залепило снегом так, что и на улицу толком выглянуть было невозможно. Да и незачем — все равно сквозь сплошную белую пелену ничего не разглядеть даже в паре шагов. Ни звезд, ни луны не видать, только пушистые белые хлопья падают с неба и крутятся, подхваченные ветром. Более неподходящую погоду для прогулок и представить себе было невозможно. А уж о том, что кто-то вздумает нанести мне визит мало того, что среди ночи, так еще и в такую метель, я и помыслить не могла. Оттого и не обратила сначала внимания на стук в дверь, а возможно, что даже и не расслышала его за сильными порывами ветра. Но стук повторился вновь и вновь, стал более настойчивым, а затем незваный гость принялся, видимо, и вовсе колотить в дверь ногами. Вздохнув, я выбралась из уютного кресла, где коротала время, укутавшись теплым пушистым пледом, потягивая горячее сладкое какао и лениво просматривая только на днях доставленную мне деревенским лавочником книгу из новинок. Деваться было некуда, пришлось идти открывать.

Стоило приоткрыть дверь, как моментально потянуло морозным воздухом, а порыв ветра попытался вырвать створку из рук. Я задрожала от холода и недружелюбно велела застывшей на пороге темной фигуре:

— Проходи, коли пришел.

В том, что визитер — мужчина, сомнений у меня не было, слишком уж он был высок и широкоплеч. А когда я задвинула засов и повернулась, чтобы посмотреть, кто пожаловал ко мне в гости в этакую непогоду, то безмерно удивилась — гость оказался мне абсолютно незнаком.

Он уже откинул капюшон подбитого мехом плаща и теперь беззастенчиво разглядывал меня. На темной ткани таяли снежинки, превращаясь в маленькие блестящие капельки воды. Отчего-то это зрелище словно заворожило меня и я не сразу удосужилась задать тот вопрос, которым следовало бы озадачиться еще до того, как впускать в свой дом незнакомца:

— Кто вы такой?

Отвечать мой гость не торопился. Внимательный взгляд опять прошелся по моей фигуре от светлых волос и до кончиков домашних туфель, а углы губ дрогнули в усмешке. Я разозлилась.

— Да кто вы такой, чтоб вас… — и осеклась.

Все-таки не стоит поминать некие силы ночью, да еще столь ненастной — не накликать бы неприятности на свою голову. О том, что бояться следует не неназванных мною существ, а стоящего напротив человека из плоти и крови, я даже не задумалась. Отчего-то мне даже в голову не пришла мысль, что он способен каким-либо образом обидеть меня.

— Вы правильно поступили, — произнес он низким глубоким голосом. — Не стоит будить спящих в ночи.

Сбитая с толку, я в третий раз повторила вопрос, только тихо и неуверенно:

— Так кто вы такой?

— Путник, — ответил незнакомец и сбросил плащ. — Если позволите, я повешу его вот здесь.

Я молча кивнула, отметив про себя, что гость мой весьма хорош собой. Темные волосы спускались ниже плеч, слегка завиваясь на концах. Лицо с правильными, но несколько резкими чертами, густые брови, длинные ресницы, яркие синие глаза — должно быть, женщины уделяли ему немало внимания. Осознав, о чем я размышляю, я невольно залилась румянцем. Незнакомец, если и заметил мое смущение, виду не подал. Он улыбнулся неожиданно озорной улыбкой и спросил:

— Вы не предложите мне чаю? Или, возможно, у вас найдется что-нибудь покрепче? Видите ли, там, на улице, не сказать, чтобы тепло и солнечно. После долгого пути не помешало бы согреться.

Покрепче у меня, разумеется, водилось, вот только переводить на незнакомых путников, не желающих даже называть свое имя, ни изысканное вино из Райны, ни даже крепкий, хрустальной прозрачности горный самогон желания я не испытывала. Пусть уж лучше посчитает меня скаредной, чем ополовинит мои припасы. Оттого я бросила взгляд на плиту и спросила, причем довольно нелюбезным тоном:

— Какао будете?

— Не откажусь.

И гость склонился к небрежно брошенной у его ног большой дорожной сумке. Пусть поначалу я, занятая разглядыванием незнакомца, не обратила на нее внимания, но ее наличию вовсе не удивилась. Конечно же, у любого странника должны быть при себе хоть какие запасы еды, да и смена одежды тоже. Коня же, судя по всему, путник не имел, что меня немало удивило. Никак не был похож мой гость на человека простого, что не мог позволить себе покупку лошади. Вопрос уже готов был сорваться у меня с языка, но я вовремя спохватилась. Если уж пожаловавший ко мне среди ночи в гости странник не пожелал даже представиться, то прочие расспросы уж точно ни к чему не приведут. А имея терпение, многое можно разузнать — в свое время, разумеется. Но я вовсе не была уверена в необходимости знать хоть что-либо о ночном визитере. В том, что избыток знаний до добра не доводит, я была твердо уверена.

Пока я наливала какао в большую керамическую кружку, путник выкладывал из сумки на стол припасы. И когда я разглядела угощение, то невольно ахнула.

— Мой скромный вклад в наш поздний ужин, — пояснил мужчина, указывая на продукты, которых я давно уже не то, что не ела — даже не видала.

На столе, бережно завернутые в вощеную бумагу и перевязанные бечевой со знакомой печатью, лежали колбасы — знаменитые ровельские колбасы из лавки папаши Путо, который являлся поставщиком деликатесов в самые известные и богатые дома. Рядом в промасленном пакете радовало глаз печенье с крошкой экзотического ореха, привозимого с далеких островов. И апофеозом этого кулинарного безумства были конфеты — я примерно знала, сколько могла стоить та небрежно брошенная незнакомцем к остальным продуктам небольшая коробочка, которая грозилась вот-вот упасть с края стола. Назвав свой вклад скромным, путник явно лукавил.

Решив, что гость, принесший столь щедрые подношения, достоин большего, нежели кружка какао, я выставила на стол мягкий белый ноздреватый хлеб, только к ужину испеченный, изрядный кусок солоноватого сыра и горшочек меда. Немного поколебавшись, вытащила из шкафчика бутыль со сливовой наливкой, полученной в дар от жившего неподалеку мельника. Наливку эту делал его тесть и славилась она на все окрестные деревеньки.

— Прошу, — кивнула я путнику, приглашая того к столу.

Он взял из моих рук острый нож, перерезал бечеву и ловкими движениями нарезал колбасы и сыр на аккуратные ломтики, тонкие до полупрозрачности. Невольно я отметила, что кисти рук незнакомца были узкими и изящными, с тонкими длинными пальцами. Однако же в силе этих рук сомневаться не приходилось.