Тимур Айтбаев - Вы призвали не того... Книга 3

Я прикрыл глаза и помассировал переносицу.

Так, спокойней. Тут у меня сборище долбанутых извращенок. Для них подобные выводы, как говорила одна ебанутая баба из зомбоящика — это норма. Я, в общем-то, ничего против таких спутниц не имею, но иногда это начинает напрягать.

— Значит так, самки. Втянули свои выводы обратно и не бесим меня, — открыв глаза, я обвел их тяжелым взглядом. — Вы на мелкого хоть взгляните. Ничего не замечаете?

Девушки недоуменно посмотрели на сжавшегося Шенери и через какое-то время у них в глазах появилось осознание.

— Мда… действительно, — виновато почесала затылок Виктория.

Фарра смущенно отцепилась от юного рыцаря, уставившись в стол.

— Вот-вот, — усмехнулся я. — Совсем парня затрахали, извращенки. Это у меня две с лишним сотни живучести, регенерация и персональный целитель, а у бедняги ненасытное растение и сорвавшаяся с катушек длинноухая. Так что сегодня аптечка пройдется по нему чарами, потом мы с ним посидим, бухнем и завтра этот «рыцарь без страха и упрека» отсыпается до обеда. Всем все ясно?

— А с вами можно? — тут же оживилась Химэ. — В смысле «посидеть и бухнуть»?

Мозг мгновенно взвесил все «за» и «против», но тут же это предложение отмел.

— Нет, блонди, не сегодня, — покачал я головой. — Боюсь, тогда у нас все кончится как обычно…

Вскоре подали плотный ужин, после которого мы расползлись с вещами по подготовленным комнатам.

— Ну, ничего нового, — оценил я, открывая дверь и оглядывая доставшиеся хоромы.

Две низкие кровати с набитыми соломой матрасами, небольшая масляная лампа на стене под потолком, сундук, шкаф и закрытое ставнями узкое окно. Удобства, я так понимаю, располагаются на улице.

Насчет удобств я угадал — небольшая «будка для размышлений» в углу заднего дворика, скрытая зарослями какой-то колючей ягоды. Решив пробежаться туда перед купанием, я протопал по тропинке в этих зарослях и открыл деревянную дверь.

Ничего так, обычный деревенский сортир, который помню еще с детства, когда… В общем, просто помню.

Как только я потянулся к прикрывавшей дырку деревянной крышке, вдруг засвербела жопная чуйка.

Опасность!

В руке мгновенно оказался гладиус, а сам я выскочил из туалета и настороженно стал озираться, прислушиваясь к ощущениям. Ничего. Опасность миновала.

— И что это, блядь, было? — проворчал я, бросая клинок в ножны и вновь заходя в кабинку.

Стоило мне вновь потянуться к крышке, как опять взвыла чуйка. Я в недоумении застыл, осматриваясь по сторонам. Ничего. Только мелкие пауки злорадно скалятся из углов.

Это что получается, какая-то хуйня засела прямо в толчке?!

Вновь вынув клинок, я его кончиком аккуратно подцепил и откинул крышку. Осторожно заглянул внутрь.

Нифига не видно. Темно как в жопе нигера, засевшего на дне угольной шахты…

Стоп! Я ж в темноте вижу! Тогда, получается, это не тьма, а…

«Чернота» в толчке зашевелилась и волной подалась наверх.

Пауки! Мать их Лосс за все восемь лап, да сколько же их тут?!

Вылетев из сортира, я перекувыркнулся по земле и мгновенно встал в стойку.

Так, яды ниже легендарного грейда на меня действовать не должны, так что укусов бояться нечего… наверное. Главное, передавить тварей, не дав им набиться в рот и нос!

Тем временем волна пауков вырвалась из толчка и собралась передо мной в один черный шевелящийся шар. Этот отвратительный комок шатнулся в мою сторону, потом обратно, будто бы раздумывая, нападать или нет.

— Так, и что это вы тут опять чудите? — раздался за моей спиной недовольный женский голос.

Я резко обернулся, рефлекторно рубанув клинками, но те рассекли лишь воздух. Позади никого не оказалось. Вновь обернулся к куче пауков… но и они исчезли. Покрутил головой, прислушался к ощущениям.

Ничего. Тишина и спокойствие.

Недоверчиво осмотрел землю там, где копошились членистоногие твари. Понюхал. Даже лизнул. Ни-че-го.

Я, конечно, не ахти какой следопыт, но с перекачанным восприятием и усиленными органами чувств заметить хоть что-то был обязан! Но не было ни следа, ни волоска, ни запаха.

— Как и ожидалось, начала твориться какая-то хуйня. Ладно, разберемся. Или съебемся, — я вернул клинки в ножны и вновь направился в сортир. — Но сначала надо посрать…

К счастью, больше ничего на меня не выпрыгивало и не выползало, хотя на толчке я сидел довольно нервно.

Вернулся как раз к тому времени, когда была готова ванна… Ну как ванна? Пристройка с большой деревянной бочкой, наполненной теплой водой, и кучей тазиков. Не мытье, а сплошное разочарование, да еще и после каждого «купальщика» ждать минут по пять, пока пара трактирных батраков наполнят бочку чистой водой.

Зная, что девушки даже в таких обстоятельствах будут плескаться до посинения, я в приказном порядке выбил для себя и Шенери первые места в очереди. Быстро сполоснувшись и с матами побрившись наточенным кинжалом, загнал мыться юного рыцаря, а сам пошел искать трактирщика.

Белобрысый обнаружился за все той же стойкой, но уже явно собирался куда-то уходить.

— Что-то нужно? — вопросительно выгнул он бровь.

— Угу, — кивнул я, зачесывая пятерней назад еще не просохшие волосы. — Есть что покрепче вина?

— Хм… — тот задумчиво почесал подбородок. — Есть настойки на травах, на фруктах, перегнанное вино… и, кажется, оставалась с последнего праздника урожая пшеничная водка. Ну и у жены моей, если договоритесь, можешь попробовать купить хиссай.

— Жены? — удивился я.

— У меня, — раздался сбоку знакомый голос. Именно этот голосок позвал меня у сортира.

Повернув голову, увидел ту самую дроу-подавальщицу, с насмешливой улыбкой стоящую от меня буквально в паре шагов.

По спине пробежали мурашки. Я не то, что не слышал, даже не ощущал абсолютно ничего подозрительного до тех пор, пока эта красноглазая не подала голос. А в башке тем временем прощелкала нехитрая цепочка ассоциаций: дроу-пауки.

— Так с паучками были твои шуточки, — я скорее утверждал, чем спрашивал. — И как, смешно?

— Очень, — оскалила она мелкие клычки. — Особенно когда ты крутился на месте…

Щека непроизвольно дернулась.

«И ты это стерпишь?» — раздался в голове знакомый густой бас, буквально сминающий сознание. — «Ты мой берсеркер, или уже превратился в тряпку-мага?!»

В сжавшейся руке само собой появилось черное копье, и гибкая фигурка едва успела отклониться назад, спасая горло от росчерка смертоносного наконечника.

— Сейчас посмотрим, как ты будешь крутиться! — хрипло прорычал я.

«Да, именно так! Берсеркер не знает жалости и не терпит насмешек!»

От этого голоса перед глазами пошли кровавые круги, затмевая всю периферию зрения. Остался только узкий, окрашенный красным коридор, на одном конце которого был наконечник копья, а на другом — шипящая тварь, посмевшая насмехаться надо мной!