Мидари Гром - Нечистая, или сестры Медузы

Для Ульриха же этот стиль казался несколько кричащим. Такой способ выделиться создавал у него неприятные ассоциации с буржуазией, которая издавна использует тряпье, чтобы показать всем свою избранность и успешность. Чуть ли не единственный способ выделиться для обделенных интеллектом. Но зачем это экзо?

Наряды экзо просто кричали «эй ты, нечисть, вот он я, твой потенциальный враг! Убей меня, пока я не догадался о твоем существовании!».

— Где Эвриала?

Это был голос из телефона. Ульриху казалось, что он кажется таким низким из-за телефонных искажений. Знаете, бывает, слушаешь свой голос в записи и просто его не узнаешь. Так вот Ульрих его узнал. Он был таким же слегка грубоватым и грудным. Такой голос обычно встречается у пышек, но эта женщина, в отличие от своей худосочной напарницы, имела среднестатистическую комплекцию. Да и внешне она была явно старше, хотя Ульрих пока не определился насколько.

Он махнул головой в сторону кухни. Её ноздри вздрогнули.

— Черт бы тебя побрал, Эври! Опять ты за свое.

Через пару минут они уже сидели за столом и обсуждали детали договора под завывания и шепот, которые доносились откуда-то сверху. В соседней комнате мигал свет. Они сидели на кухне и пили чай во время небольшого затишья, как выразился Ульрих. Конечно, показные скрипы и шорохи, сменяемые мигающим светом, трудно было назвать полноценным затишьем. Но судя по его рассказам, все это можно было считать вполне уютной атмосферой.

— Ты не имеешь права. — обижено прошипела Эвриала и отвернулась к окну. К портупее на спине были прицеплены странные большие щипцы, которыми запросто можно было бы перекусить шею. Он было подумал, что в этом нет никакого смысла. Нечисть состоит не из той материи, которую можно переломать пополам, но тут же вспомнил о замечании девушки.

«Начинающие призраки…забывают отключить свою осязаемость…»

«То есть ему можно навредить?

Ульрих не разбирался в возрастных категориях призраков, но, тем не менее, был убежден, что нечисть с 8-летним стажем трудно назвать начинающей.

— Твой кисет. — Сфено положила мешочек на стол рядом с чашкой чая, которая предназначалась для ее напарницы. Та даже не притронулась к ней.

Пока она с недовольным видом поглядывала в сторону теперь уже пустого кисета и полной чашки душистого травяного чая, Ульрих снова вернулся к тревожащей его теме полной несочетаемости длинных платьев с охотой на призраков или кого бы там ни было не от мира сего. Сфено закинула ногу на ногу, обнажив ноги, которые стали видны сквозь разрезы в том, что теперь ему казалось плащом без рукавов. На них были штаны. Он почувствовал себя глупым и в то же время сообразительным, потому как не додумался начать рассуждать на эту тему вслух…

Когда Сфено побежала на кухню, он был так удивлен, что не успел предупредить ее о том, что Эвриала сказала не при каком раскладе за ней не следовать. До него донеслась ругань, преимущественно громкий шёпот беловолосой, которая явно была недовольна поведением той, которая сдавленно шипела в ответ.

Войдя на кухню, он обнаружил, что она заполнена тошнотворным дымом, который показался ему до боли знакомым. Заметив его, женщина перестала размахивать руками и принялась объяснять ему об эманациях, наследивших в комнате марихуаной.

— Могу поспорить, ваш призрак является в огромной цветастой шапке, из-под которой торчат дреды, а по ночам вы слышите завывания Боба Марли. — наигранно захихикала Сфено, нервно приглаживая и без того зализанные назад короткие белые локоны. Эвриала, эта вредная девица, стояла, опершись на подоконник и сложив руки на груди. Короткая черная челка была спутана, видимо, от того, что ее напарница или же она сама сорвала с нее то трехглазое устройство.

Её глаза рассержено выглядывали из-под насупленных широких бровей, которые были четким, словно вышли из-под руки чертежника, зачем-то рисующего схемы толстым черным маркером. Внезапно зрачки метнулись в его сторону, и она виновато поджала губы, словно чем-то провинилась.

В то время, как у Эвриалы, которую Сфено настойчиво называли «Эври», из-за спины торчал огромный водяной пистолет и щипцы — явно для откручивания голов всяким потусторонним тварям, — у её ментора за плечами был лишь черный рюкзак. Зато пояс был увешан не пустующими кармашками и какими-то небольшими приспособлениями, которые Ульрих не успел рассмотреть.

Ему даже показалось, что среди них есть мачете, но он принял это за наваждение, списав на слишком долгое пребывание распластанным на полу. Переохлаждение, как и перегревание мозга, порой вызывает причудливые галлюцинации. Только он мысленно решил, что в этот день любая странность может быть списана на проделки нечисти, только он убедил себя в том, что экзо не нужен мачете, ведь они борются с сущностями из материи совсем другого порядка, как белокурая достала из-под стола не что иное, как мачете, и принялась резать булку на пополам.

— Думаю, мне хватит и половины. Перед боем лучше быть голодной. — добродушно улыбнулась Сфено. Удивительная перемена произошла в этой женщине за какие-то пару минут. Совсем недавно она смотрела на него оценивающим взглядом, и ее речь звучала сухо, даже с некоторым раздражением, видимо, из-за провинившейся напарницы. Пара-тройка глотков горячего ройбуша с маленькими булочками, начинёнными вареньем, сделали своё дело.

Её лицо утратило всякую грозность, и если бы не мигание лампочек в коридоре и леденеющий кровь шепот, она была бы не против устроиться поудобнее и выпить еще несколько чашек чая за просмотром чего-нибудь увлекательного или, по крайней мере, не потустороннего.

Эвриала же продолжала дуться. Губы превратились в тонкие ниточки, а глаза немигающим взглядом уставились на пустой кисет, который, видимо, принадлежал ей. Она перевела взгляд на остывающую чашку чая и булочку на блюдце рядом с пустующим стулом. Губы-нити исчезли из поля зрения, будто она их проглотила, борясь с искушением хоть что-то съесть в этот вечер.

Им предстояла долгая ночь и разумнее было бы подкрепиться перед тем, как пытаться выкурить одну или целую ораву сущностей из дома, но она не могла себя заставить съесть ни кусочка. И дело даже не в том, что дуться, пережевывая булку с вареньем и запивая душистым чаем, намного сложнее, чем без оных. Был один случай, когда они работали в доме в паре кварталов от этого места. Она о нем никому не рассказывала. Тогда её просто стошнило на ковер хозяев, когда она лицом к лицу столкнулась с поселившейся в их доме чертовщиной.

Высунув кончик языка, Сфено методично намазывала булку маслом, прямо поверх варенья. Ульрих при виде сего действа машинально почесал затылок, не зная, чему удивляться больше — тому, что дама намазывает масло поверх варенья или тому, чем она это делает. Судя по всему, это было не боевое мачете, а мачете для посиделок, во время которых заказчик изучает договор, а Сфено опустошает его буфет.