Татьяна Морозова - Дети двух миров

— Тоже подойдет, — согласился маг. — Так вот, давным-давно жили-были…

Идея о сотворении меча возникла одновременно с мыслью о разделении Мира и создании Барьера. Необходим был своего рода инструмент, позволяющий держать Барьер закрытым.

— Так Конхен — это не только оружие, но и нечто иное? — перебила рассказ Ева.

— Не мешай, — одернул ее эльф. — Слушай и все узнаешь.

Маг продолжил:

— Когда вопрос о разделении Мира встал ребром, то собрались семь Первых Отцов, семь основателей древнейших рас.

— Семь Первых Отцов и все эльфы? — опять не выдержала Ева.

— Среди них находился эльф, но только один, остальные принадлежали другим расам.

— Разве Конхен не эльфийский меч?

— Он сделан из эльфийской стали, но не более того, создатели у него разные, — спокойно пояснил маг.

Эльф покачал головой, совсем не умеет молча слушать.

— Семь первых рас Единого мира, семеро первых, которых Творец создал на этой Земле, те, кого потом назвали Первыми Отцами: Дракон, Эльф, Гном, Велианец, Тритон, Маг и…

— Человек? — полюбопытствовала Ева.

Эльф закатил глаза: ну, до чего же неугомонная.

— Ева, пожалуйста, не перебивай, — попросил Конэ-Эль.

— Молчу, молчу, — прикрыла ладонью губы Ева.

— Нет, не человек. Людская раса не относится к первородным, они появились позже, примерно в одно время с вампирами и эрлангами. Последним был орк. Хотя многие считают, что орки появились уже после, по ходу развития нашего Единого мира, но это не так. Орки также относятся к Первородным.

Первые Отцы понимали, что при разделении мира и построении Барьера выделится большое количество свободной энергии. Вот ее-то и решили при помощи заклинаний и превосходной эльфийской стали преобразовать в Конхен, создав таким образом инструмент для защиты самого Барьера. Первые Отцы прекрасно осознавали, что время от времени будут появляться желающие его разрушить, поэтому наделили меч такой энергией, которая не позволит это сделать.

Все семеро собрались в урочный день, в урочный час и принялись за дело. Конхену была отдана не только колоссальная по мощи энергия, но и частичка души каждого из творивших его.

— Мастер Агвальт, я так понял, что именно это и послужило причиной того, что Конхен меняет свой облик? — не удержался от вопроса эльф.

— Верно подмечено, мой мальчик, — закивал головой маг. — Все дело в том, что каждый из Первых Отцов видел меч по-своему, в силу его личного представления о том, как должен выглядеть меч. Потому Конхен и родился изменяющимся. Только рисунок на клинке остается неизменным.

Что-что, а рассказчиком мастер Агвальт был превосходным. Огонь в камине потрескивал еле слышно, словно старался не мешать слушателям. Эльф и девушка с удовольствием внимали рассказам мага о рождении меча, обо всех перипетиях, связанных с его каждым появлением в Магическом мире. Время за этими рассказами летело незаметно. Периодически маг, увлекшись своими воспоминаниями, перескакивал с рассказа о Конхене на истории из своей собственной жизни.

Пляшущие язычки огня притягивали взгляд. Ева смотрела на них не отрываясь. Да, на огонь можно глядеть очень и очень долго.

— Мастер Агвальт, вы сказали, что почти все маги ушли за Барьер, а вы? — задала вопрос Ева, дождавшись, когда маг сделал паузу.

— А что я? Кто-то ведь должен был остаться тут, — как-то уклончиво ответил маг.

Вздохнув, девушка вновь повернулась к камину.

— Что-то не так, девочка?

— Простите, мастер Агвальт, но вы, как мне кажется, не все договариваете.

— Вот как, — хмыкнул маг, — может и так…

— Вы ведь один из Первых Отцов? — озвучил догадку Конэ-Эль, к которой они пришли вместе с Евой.

— Скрывать не стану, это так. Молодцы! Я вот думал — догадаетесь или нет.

— Вообще-то тут и гадать долго не пришлось, это почти сразу стало понятно, — эльф подмигнул Еве, — Конхен нам об этом рассказал.

— И все же, мастер Агвальт, почему вы не ушли вместе со всеми? — Ева чувствовала, что узнав это, она получит ответ на тот вопрос, который беспокоил ее последнее время.

— По двум причинам, девочка, по двум причинам, — маг не торопился отвечать, стараясь правильно подобрать слова, чтоб Ева смогла понять именно так, как надо. — Как же я мог бросить свой отчий дом? Нет, не конкретно этот замок, а мой Мир, который рос и развивался на моих глазах, который я творил. Уйди я отсюда, и ни одного мага не осталось бы тут.

— Это мне понятно, — закивала головой девушка — А во-вторых?

— Память. Понимаешь, маги, которые покинули этот мир, навсегда утратили с ним связь. Они попросту забыли, кто они и откуда. Я этого для себя не желал.

— Значит… — до сознания Евы плавно доходило понимание сказанного мастером Агвальтом. — Выходит, что я тоже… как и все… забыла…

— Как ни печально, но это так, — согласился с ней маг.

— Боже… — вздохнула Ева. — Тогда кто я?

— Ты маг.

— Я не это имела в виду.

— Послушай, — прервал ее мастер Агвальт, — не всегда ответ на вопрос может принести облегчение. Иногда он порождает новые вопросы, внося смятение и разочарования. Тебе это надо?

— Я просто хочу знать кто я, — сникшим голосом ответила Ева.

Эльф слушал их разговор молча.

— Кто я? Кто я? — как заклинание повторяла девушка.

Конэ-Эль всей душой ощущал ее боль и грусть, ему так не хотелось, чтоб Ева печалилась.

— Ты одна из лучших девушек на свете, — попытался подбодрить ее эльф.

Ева покачала головой:

— Нет… Все не то…

Она пристально посмотрела в глаза магу:

— Почему вы не хотите дать мне ответ? Вы же знаете! Я ведь когда-то была тут! Вы должны мне сказать правду!

— Ты маг, и это все, что я могу тебе сказать. Сильный маг, достаточно сильный, чтоб справиться с любой проблемой. Остальное — неважно.

Поняв, что ответа ей не добиться, Ева отвернулась к огню.

«Все равно, рано или поздно, но я узнаю истину», — решила для себя девушка.

Какое-то время они сидели молча, думая каждый о своем. Тишина.

— Может по бокалу вина? — предложил наконец маг.

— Я бы не отказался, — поддержал его эльф.

Мастер Агвальт протянул ему бокал.

— А ты? — Конэ-Эль дотронулся до Евиной руки.

— Что-то не хочется, — отказалась девушка.

Затянувшееся молчание действовало эльфу на нервы. Он ощущал печаль и тоску Евы вперемешку с грустью и чувством легкой вины мастера Агвальта. Конэ-Элю все это очень и очень не нравилось, хотелось изменить окружающее их эмополе. И он нашел только одно, но достаточно простое решение.

— Я, надеюсь, никто не станет возражать против неплохой эльфийской песни?

— Ну-ка, ну-ка, давненько я не слышал хороших баллад, — заерзал в кресле маг. — Будь любезен.

— Ева? — эльф посмотрел на девушку.