Ольга Куно - Чудовище и красавец

Со мной здоровались, приветственно кивали, предлагали напитки, уступали дорогу — словом, относились весьма уважительно. Однако в том факте, что все присутствующие с ходу узнавали во мне фею, имелись и свои недостатки. К примеру, спустя приблизительно полчаса после моего появления ко мне приблизились две женщины. Вне всяких сомнений, это были мать и дочь. Об этом свидетельствовали схожие черты лица: форма носа и подбородка, разрез глаз, а также оттенок волос. Глаза, правда, были серыми у матери и карими у дочери, но ведь должно было дитя унаследовать хоть что-нибудь от отца. Последнего, к слову, поблизости не наблюдалось.

Несмотря на внешнюю красоту, мать производила не слишком приятное впечатление, ибо во всем ее облике — взгляде, жестах, манерах — сквозило высокомерие и пренебрежительное отношение к окружающим. Со мной, впрочем, она заговорила весьма вежливо: все же феи — это, с точки зрения высшего света, элита.

— Госпожа фея! — обратилась ко мне она, приветственно склонив голову.

— Госпожа…? — Я ответила тем же намеком на поклон.

— Меня зовут Силенция Брист. А это моя дочь Артина.

Дама подтолкнула вперед девушку, которой я бы дала где-то от шестнадцати до двадцати. Артина поздоровалась, но очень невнятно, поскольку ее внимание было полностью сконцентрировано на пирожном — одном из тех, что в изобилии подавались сегодня гостям. Судя по комплекции барышни, она была неравнодушна как к сладостям, так и к приему пищи в целом.

— Госпожа фея, у меня к вам есть маленькая просьба, — заискивающе улыбнулась Силенция.

— Я вас слушаю, — сказала я, отдавая дань вежливости, хотя подобное начало разговора совершенно мне не понравилось.

— Я хочу сделать вам прекрасное взаимовыгодное предложение, — заявила она. — У меня есть для вас идеальная кандидатура на роль крестницы.

— И какая же? — без малейшего энтузиазма спросила я.

— Вот. — Торжественно улыбаясь, Силенция подтолкнула ко мне поближе Артину. — Моя дочь.

Та, в свою очередь, не слишком интересовалась происходящим. С пирожным было покончено, зато теперь в руках девушки откуда-то материализовался нежный воздушный кекс, покрытый сверху слоем шоколада.

— Взаимовыгодное предложение подразумевает, что в нем заинтересованы обе стороны, — отметила я. — И в чем же, по-вашему, заключается моя выгода?

Разумеется, выгода меня интересовала в последнюю очередь. Просто было любопытно понять логику обратившейся ко мне женщины.

— У меня отличные связи, — доверительно сообщила дама. — Я буду всем рассказывать, что именно вы устроили счастье моей дочери.

Энтузиазма у меня, ясное дело, не прибавилось.

— Госпожа Брист, я сейчас на отдыхе. И делами не занимаюсь, — сообщила я, надеясь, что на этом разговор будет закончен.

— Но вы же добрая фея! — Настойчивости даме было не занимать. — Вы не пройдете мимо такого предложения!

— Видите ли, госпожа Брист. Дело в том, что феи не принимают заказы, — принялась объяснять я. — Обычно мы сами выбираем себе подопечных. Из тех, кто просто не смог бы устроить свое счастье без нашего вмешательства. К примеру, помогаем выбраться из нищеты, спастись из-под гнета злой мачехи, одолеть проклятие злой ведьмы. И нашей крестницей может стать далеко не любая девушка.

— Конечно же, не любая! — энергично подхватила Силенция. — Но я и не предлагаю вам любую. Моя дочь — просто идеальная кандидатура! Взгляните сами. Она красива, изысканна, благородна, непорочна, обладает тонкой душевной организацией!

Я в очередной раз взглянула на Артину. В данный момент непорочная дева с тонкой душевной организацией безжалостно уничтожала кусок торта, которым, по-моему, запросто можно было бы накормить трех менее изысканных барышень. Ничего, кроме сладостей, ее по-прежнему не волновало.

— Вот и прекрасно, — натужно улыбнулась я, изо всех сил стараясь сохранить при этом добрый взгляд. — С такими достоинствами ваша дочь с легкостью найдет себе мужа сама, без помощи феи.

— Увы! — Силенция принялась резкими, нервными движениями обмахиваться веером. — Сегодняшняя молодежь — совсем не то что раньше. В мое время мужчины были куда более галантными. А эти, — она пренебрежительно поморщилась, — сами не знают, чего хотят. И с легкостью могут пройти мимо своего счастья.

Я мысленно рассмеялась. Положим, мимо своего счастья действительно может пройти любой. Однако меня всегда умиляло сетование на разницу между поколениями, которое раз за разом можно услышать из уст людей постарше. Даже сам факт, что эти сетования продолжаются из десятилетия в десятилетие и из века в век, свидетельствует о том, что разница между поколениями далеко не так велика. Да, она есть, но больше связана с модой и общими веяниями времени. Сами же люди остаются такими же.

— Госпожа Брист, я действительно не могу вам помочь, — твердо сообщила я. — Вы можете воспользоваться услугами свахи.

— То есть как это не можете?! — возмутилась Силенция, тут же растеряв весь давешний налет вежливости. — Да вы просто обязаны нам помочь!

— Почему это я вам чем-то обязана? — изумилась я.

Ее святая уверенность даже не возмущала, а скорее умиляла.

— Потому что вы — добрая фея! — Силенция обличительно ткнула меня пальцем в грудь. — А добрые феи не отказывают людям в помощи!

— Еще как отказывают, — фыркнула я. — А вы знаете, откуда берутся злые колдуньи? — Я сделала шаг в сторону Силенции, заставив ее отступить. Артина продолжала меланхолично домучивать торт. — Злые колдуньи — это бывшие добрые феи, которые никогда никому не отказывали и в конце концов озверели.

— Это просто ужасно! — воскликнула Силенция, картинно заламывая руки и явно ориентируясь на зрителей, которые уже и правда начали собираться вокруг. — Такое пренебрежение к потенциальным клиентам! Такое неуважительное отношение к не последним в королевстве людям!

Я почувствовала, что моему терпению пришел печальный конец. Не выдержав столь продолжительного общения с Силенцией, оно, оставив предсмертную записку, повесилось в моем мозгу, и теперь разговор готовился перейти в совершенно иную фазу. Но тут у меня за спиной неожиданно раздался голос:

— Госпожа Брист! Вам же сказали, что госпожа фея здесь на отдыхе, точно так же, как и мы с вами. Простите, но ваше поведение выходит за рамки допустимого. Имейте смелось принять отказ.

Я обернулась и принялась с немалым интересом разглядывать выступившего против Силенции мужчину. Аристократические черты лица, чуть грубоватая линия подбородка, густые брови, крепкое телосложение. Он разговаривал с моей собеседницей жестко, но одновременно как будто скучающе — тон, какой нередко можно уловить в высшем свете. Своеобразная дань моде.