Алексей Корепанов - Без маски

Работа у меня не клеилась, и я покрутился в нашем загроможденном мебелью отсеке, забрал со стола Цыгульского свою оплаканную на прошлой неделе венгерскую ручку и направился в машбюро к Шурочке и Раисе Григорьевне, где хранились подшивки газет.

В машбюро стрекотали пишущие машинки, шуршала копирка, Раиса Григорьевна и Шурочка умудрялись, не отрываясь от производственного процесса, перебрасываться гастрономно-рыночно-промтоварными новостями, и я, устроившись у окна, листал местные газеты, быстро пробегая взглядом колонки объявлений на последних страницах. И среди сообщений о сеансах экстрасенсов, наборе в группы желающих изучать идиш, излечиться от алкоголизма, обучиться маркетингу и менеджменту, овладеть основами садоводства, среди реклам видеозалов и кооперативов, некрологов и призывов приобрести учебные пособия по восточным единоборствам и технике секса я нет-нет да и натыкался на объявления о розыске людей. Не тех, что разыскиваются милицией за совершение преступлений, а обыкновенных людей, которые ушли из дома и не вернулись. Детей и взрослых, с описанием внешности и одежды. Неуютно делалось от таких объявлений, хотя я понимал: не за каждым таким исчезновением кроется какая-то трагедия. И все-таки, все-таки…

Между прочим, с недавних пор масло в огонь начали подливать уфологи, эти специалисты по летающим тарелкам и блюдцам, которых у нас нынче развелось видимо-невидимо. Я имею в виду как тарелки, так и уфологов. Запомнилась цифра, прозвучавшая в одной из телепередач из уст нашего главного кандидата «тарелочных» (пардон, технических) наук Ажажи: оказывается, из девяноста с чем-то там тысяч пропавших без вести в стране за год не менее пяти тысяч похищено экипажами НЛО! Такая вот арифметика. Не знаю, где взял эти данные Ажажа и насколько они верны, но цифры, конечно, впечатляли. Предполагать, что Костю похитили инопланетяне, было, пожалуй, рановато, хотя мода на НЛО не обошла и наш город. «Вечерний вестник» сообщал о ярком шаре, парившем над Ровенским кладбищем, «Народное слово» публиковало интервью с человеком, видевшим летающие черные шляпы над новым мостом, «Степоградская правда» рассказывала о колхозном шофере, совершившем путешествие на другую планету в летательном аппарате пришельцев. Мы шли в ногу…

Накануне обеденного перерыва в машбюро заглянул кругленький Пятахин и, подозрительно глядя на меня, сообщил, что звонят из психбольницы и требуют немедленно разыскать меня.

Звонила, конечно, Залужная. Первые пять минут она рассказывала о том, как накручивала номера всех наших отделов и нигде не могла меня обнаружить. Вторая пятиминутка ушла у нее на краткое изложение содержания приобретенной втридорога очередной книги по парапсихологии. Когда я мягко посоветовал ей не злоупотреблять телефонной связью (Пятахин перебирал какие-то фотографии и недовольно поглядывал на меня), Лариса вспомнила, наконец, зачем, собственно, звонит.

– Гриша сделал тебе твоего веселого Роджера, – сообщила она. – Через пару часов вырвусь, занесу. И вечно я из-за тебя бегать должна, суетиться!

Я посоветовал ей не суетиться и объяснил, что завтрашняя страница готова, потому что есть на свете люди, пишущие неплохие вещи, и есть люди, дающие этим вещам возможность выйти в свет. Спасибо за содействие, сказал я, но Желязны пусть подождет. Считайте с Гришей, что за мной должок.

Лариса возмутилась по поводу напрасных хлопот и бросила трубку, не желая выслушивать мои оправдания. Я угостил Пятахина сигаретой, зашел к себе, набросил куртку и направился перекусить в кафетерий.

Вторая половина дня догорела стремительно, словно бенгальский огонь. Я сколотил завтрашнюю страницу, да еще отвоевал приличный кусок у объявлений и вновь мог поздравить себя с тем, что день прожит не зря. А за ночным рубежом ждала суббота, и я планировал поработать, наконец, над собственным рассказом, давно уже обдуманным и выношенным, и предпринять кое-что еще. Тихий голос Наташи, назвавший шесть цифр телефонного номера, звучал в ушах подобно наваждению Германна. Дождавшись, когда Цыгульский умчится в секретариат, я набрал эти врезавшиеся в память шесть цифр, недоверчиво вслушиваясь в себя – там, внутри, происходило нечто очень похожее на замирание сердца.

– Технический, – сказала трубка суровым мужским голосом, и я сообразил, что знаю о Наташе только то, что она Наташа. Ни отчества, ни фамилии. Но приходилось полагаться только на эту скудную информацию и, поздоровавшись, я чуть заискивающе попросил: – Мне Наташу, если можно.

– Звоните еще раз, в лабораторию, – буркнула трубка. – Я не буду снимать.

Информация принимает почти лавинообразный характер, думал я, крутя диск. Наташа, оказывается, работает в лаборатории.

На этот раз мне не пришлось никого просить, потому что голос женщины, отозвавшейся на мой звонок на другом конце провода, был голосом Наташи.

– Слушаю вас.

– Добрый вечер, Наташа. Это я.

– Здравствуй, Алеша, – после секундной заминки ответила Наташа и мне показалось, что ее голос потеплел.

Черт возьми, оказывается, я волновался как старшеклассник! Откашлявшись, я решил не тратить время на словесную паутину и сразу внести конкретное предложение. Об этом я и сказал Наташе. Я сказал:

– Наташа, я решил не тратить время на словесную паутину – у меня конкретное предложение.

Говорил я, словно дрова рубил. Не знаю, что уж на меня нашло, но, ей-Богу, почему-то невыносим мне стал разный там вербальный, так сказать, охмуреж.

– Готова выслушать твое конкретное предложение.

Тон у нее был отнюдь не шутливый. Как и у меня.

– Наташа, хотелось бы с тобой встретиться. В субботу. Не возражаешь?

Теперь я уже не дрова рубил. Я прыгал в прорубь. Вылезал – и снова прыгал.

– Не возражаю. Жду в гости, только не раньше трех.

Я немного растерялся. Собственно, ни на какие гости я не рассчитывал, а рассчитывал на прогулку по городу, на обед в ресторане. Гос-споди, да оказывается, я просто извелся от одиночества, хотя никогда не задумывался об этом. Не позволял себе задумываться.

– Нет-нет, не раньше, – торопливо сказал я, замялся, потом неуверенно добавил: – Ты извини, может быть, я навязываюсь, может быть, у тебя какие-то свои планы?..

– Я бы так и сказала, не переживай. – Я чувствовал по голосу, что на улыбается. – Я же не приглашаю тебя раньше трех, потому что там действительно свои планы… Ой, тут уже телефон нужен. До завтра, Алеша.

– До завтра.

Я положил трубку и некоторое время сидел с закрытыми глазами, пребывая в каком-то невесомом состоянии, из которого меня вывел взъерошенный Цыгульский. Он ворвался в комнату и сразу закричал в телефон, собирая свою братву на уик-энд. Меня он не приглашал. Он знал, что у меня свой уик-энд. Устоявшийся, традиционный, нарушаемый лишь в исключительных случаях. А именно: постирать и погладить все, что можно, чтобы хватило на следующую неделю. Помыть полы. Сварить большую кастрюлю нехитрого супчика, чтобы хватило, опять же, на всю неделю. И с утра сесть за письменный стол. Как там у Лермонтова или Пушкина? «В уме своем я создал мир иной и образов иных существованье…» Сидеть и создавать миры. Да, модус свой вивенди я старался выдерживать педантично, хотя и не всегда получалось.