Дмитрий Владимиров - Красная книга начал. Разрыв (СИ)

Так или иначе, в совпадения Механик не верил, хотя и допускал. Но такие совпадения были за гранью его доверия. Мог ли таинственный помощник Старика быть женщиной? С одной стороны Старик не любил с ними работать. С другой — вспоминая недавние акции — молодая женщина вполне справилась бы с ними. Да и поведение Старика было бы куда яснее, если допустить, что все это время он защищал… кого? Дочь? Слишком молода, Внучка скорее… Но Калинич не верил, что отдав службе свою жизнь, Старик может подтянуть кого-то из родни, даже если она у него была. Может племянница? Или просто воспитанница? Гадать можно было до бесконечности. Потянувшись сознанием к маячку, повешенному на Слизня, Механик убедился, что все в порядке и неспешно продолжил путь.

С одной стороны, с девицей работать будет проще, с другой — неизвестно, насколько она привязана к наставнику. И на какое безумие способна? Пока все ее известные шаги, а именно сложившиеся акции, убийство Ржавого и Шушрака, были выполнены изящно и легко. Не сказать, что месть застила ей разум. Но кто знает? Так или иначе, если Механик прав, на днях она придет за Слизнем. А значит, чем гадать, можно просто подождать.

В бордель Калинич не вернулся. Уйдя с окраин, он поймал пролетку и назвал извозчику адрес гостиницы. Дав хозяину указание вычистить его плащ, он предупредил о возможных посыльных, наказав при явлении их сразу будить постояльца, невзирая на время суток.

Поднялся в свой номер, открыл ключи на трубах отрегулировав воду так, чтобы в ванне собирался почти кипяток. И дождавшись, пока она наполнится наполовину, блаженно погрузился в парящую жидкость.

Эту ночь он провел в гостинице. А половину следующего дня бесцельно проблуждал по ремесленному кварталу, ежечасно проверяя маяк.

Уставшая от дождя столица, словно вспомнила обо всех, заброшенных на время непогоды, делах и шумела сегодня особо неистово.

Механик погулял по городу, полюбовался на фонтаны и статуи. Некоторое время потоптался, разглядывая величественное здание Всеединого Храма Всех Богов, но внутрь не сунулся.

После операций ему становилось неуютно возле алтарей. А намоленные стены отрезали как ножом часть способностей. Терять связь со Слизнем Калинич не хотел. Решил про себя, что заглянет вовнутрь в следующий раз. Затем, он плотно пообедал в ресторане, заказав обжаренные в масле рулетики из мяса и овощей, а на десерт взял сырный пирог, политый до изумления вкусным апельсиновым сиропом.

Рев трубы, отмечающей три часа пополудни, застал его за чтением свежей газеты, повествующей о нововведениях в области рыбного лова и о начале обширных военных учений.

Сложив прессу, он оставив свернутый лист на столе, щедро расплатился с ресторатором и неспешным шагом отправился дальше.

Отметив про себя, что его подопечный немного взволновался, Механик сменил траекторию, но по-прежнему неспешным шагом оправился к борделю.

Неприятности встретили его на половине пути. Сначала проезжающая мимо телега, попав колесом в невидимую под лужей выбоину, окатила его брызгами грязи. Потом неловкий прохожий несильно толкнул плечом. Напоследок он сам, обходя угол какого-то дома, зацепился плащом за острый выступ стены. Апофеозом серии неудач была рванувшаяся к нему дверь борделя. Чудом успев избежать унизительной встречи, он отпрыгнул назад, влетев обеими ногами в глубокую лужу.

Чувствуя, как еще не такие уж и старые, и уж точно не дешевые, сапоги дали течь, Механик поднял взор на извиняющегося юношу. Представил мысленно как медленно, со вкусом, сдирает с него, визжащего, кожу, он отмахнулся от извинений и вошел вовнутрь.

Странно, статус и расположение веселого дома не предполагали, что сюда заглядывают и дворяне. По крайней мере так, не расплетя волос, и не спрятав лица под капюшоном плаща.

На паренька Механик обиды не держал, всякое бывает, но лицо запомнил. И взгляд серо-зеленых глаз, и кривоватый, явно не раз сломанный нос, и широкие плечи отпечатались в его памяти. Может после завершения всех дел он найдет паренька и примет уже настоящие извинения. Но не сейчас.

Сейчас, насторожив все свои чувства, Калинич снова растянулся на кровати и прикрыл глаза.

Вечер пришел внезапно. Отвоевав у непогоды столицу, суета и уличный шум не сдавались и тогда, когда солнце уже перестало золотить мутные стекла единственного окна.

Калинич прочувствовал, как мимо его двери прошел подопечный, как поднялся на следующий этаж и там, разогнав свое сердцебиение до максимума задержался надолго.

Механик подобрался, но Слизень, получив свою порцию ласк от выбранной на сегодня шлюхи, уже успокаивался. Его пульс пришел в норму и Калинич разочарованно решил, что ошибся, когда биение маяка превратилось в холодное затухающее свечение. Мгновенно собравшись, Механик привел свое тело в состояние готовности и, оглядев пустынный коридор, ласточкой взлетел по лестнице на следующий этаж. Замер перед дверью, раздумывая, как более удобно ворваться вовнутрь. Поднял руку в тот самый момент, когда дверная ручка провернулась.

Отступив на шаг, Калинич дождался, пока дверь распахнется, и с подшагом с силой толкнул в грудь замершую на пороге девчонку в мужском платье. Посмотрел из проема, как та растянулась возле широкой кровати, оценил обстановку, раскиданное по полу платье, несомненно принадлежавшее почившему Слизню, отметил его бездыханное тело с раной в груди и перерезанным горлом.

Девчонка очнулась от шока невероятно быстро. Сунув руку под кровать, достала оттуда приметную трость-шпагу, взмахнула ею, угрожая. Откатилась, обнажая клинок. Механик скользнул в комнату, и девка, поймав его на встречном шаге, длинным выпадом вонзила полотно шпаги прямо в его грудь.

Калинич опешил, когда увидел клинок в руке девицы. Он предполагал, что сначала та попытается его запугать, будет угрожать, делать подготовительные движения, но вот так сразу?

Он улыбнулся ей в лицо, подобное заслуживало уважения. Направив энергию в ребро ладони, Механик, не отрывая взгляда от жертвы, надо признаться весьма премиленькой, коротким движением разбил клинок. Схватив девушку за горло, он чуть приподнял ее над полом. Струйки ихора потекли из под ногтей, впитываясь в чистую, шелковистую кожу шеи. С наслаждением он следил, как все тише становятся судороги жертвы, как заволакивает и впрямь голубые глаза поволока боли, как гаснет сознание.

Наслаждение сменилось болью, горло механика рвануло сталью. Отбросив девчонку, уже не представляющую угрозы, в сторону он сместился, взвинчивая скорость восприятия рывком в несколько раз.

Вспыхнули в мозгу маячки обрывая связь, зашелестел по венам ихор, воздух, ставший упругим, нехотя поддавался под напором тела.