Дмитрий Владимиров - Красная книга начал. Разрыв (СИ)

Предзакатное солнце мягко светило в распахнутое окно, еще обжигало кожу, усыпляло желания. Но Фаара уже чуяла в воздухе запах приближающейся ночи. Уже пробуждались древние и страшные инстинкты. И в теле Сатхи она тоже чуяла изменения.

Еще чуть чуть, еще немного и кошмары начнут просыпаться. Еще чуть чуть и древние враги проснутся от дневного сна, и несмотря на вековую любовь, вцепятся, покатятся, роняя капли густой черной крови, разбрасывая куски мяса.

Но еще не время. Еще можно, мурлыкнув, прижаться к коже любимого, еще можно обнять его тело, вдохнуть легкий, но терпкий запах, еще не ночь…

Сатхи терпеливо ждал. Никто не скажет, чем окончилось бы их противостояние на самом деле? Кто выжил бы в этой схватке? Но проиграли бы оба.

Много лет назад, люди не умеют сосчитать столько лет, два монстра встретились, чтобы убивать. На краткий миг путы безумия спали с их глаз. Тогда они разошлись в ночи, чтобы, притупив жажду дневным светом, сойтись снова, навсегда. Или пока естество не возьмет верх над одним из них. Почти как люди, почему не люди? Почему нельзя просто жить, просто умереть?

Каждую ночь, после жатвы, Сатхи напитывался светилом, до боли, до бессилия, чтобы днем иметь возможность прикоснуться, вдохнуть, ощутить. Но никогда, после той ночи он не видел любимую, потому что никогда не рисковал ее разумом.

Тяжело вздохнув, Фаара лизнула его в шею, и легким прыжком покинула ложе.

Сатхи не двигался, он знал, что еще минуту она будет наблюдать, бороться с желанием разорвать его на клочки. Бороться с желанием рискнуть и встретить его взгляд… Монстры тоже умеют любить, но во имя Тьмы, как же это больно…

Немногим позже Сатхи спешил в другую часть города. Сегодня ночью время жатвы, но только сегодня он сам выбирает жертву. Сегодня он еще свободен.

Дверь кабака распахнулась, впуская во влажное нутро, пахнущее дымом и кислым вином, молодого щеголя.

Его крысиные усики, словно приклееные к бледному лицу, брезгливо вздрогнули. Тонкий аристократический нос, уместный больше на девичьем лице, пополз вверх. Взгляд голубых глаз, впрочем, уже изрядно замутненный обильными возлияниями, как магнитом притянуло к дальнему углу, где, за составленными в пару столами, шла азартная игра в карты.

Зажатой в руке вычурной шляпой, с плюмажем из золоченого пера и мелкими рубинами по тулье, гость хлопнул по бедру и неестественно твердой походкой отправился к игрокам.

Те, заметив богатую жертву, поспешно уступили ему и место за столом, и место в игре.

Холеная кисть метнула пару звонких кругляшей в банк. Тонкие пальцы атакующей коброй цапнули лакированные пластинки карт. Усики дернулись и игра началась.

Мало кто запомнил самого щеголя. После людишки вспомнят его усики, его словно присыпанные мукой, собранные в дворянский хвост волосы, его быстрые нервные пальцы и тихий голос, слишком часто упоминавший шикарную шляпу.

Ею он клялся, ею божился, ее призывал в свидетели, ее же поставил на кон после того, как выгреб из карманов даже завалившуюся медь и снял с руки печатку с багровым камнем. Ее и потерял, когда хохочущий в восторге от своей удачи рыжий боров, уже нацепивший печатку на мизинец, нахлобучил роскошный убор на свои патлы. В гневе поднялся и убрался уже без хмеля во взоре.

А ближе к утру, на втором этаже кабака, поделив с подельниками добычу и, отсыпав долю хозяину, вдруг, забился в конвульсиях рыжий здоровяк, слишком любивший цеплять на свою тушу трофеи, взятые в игре или на нож.

Покатилась в угол, сверкая красными стекляшками, роскошная шляпа. Блеснул багровым цветом камень в выигранном перстне, словно перемигнувшись с другим — на указательном пальце — нежно розовым. Любимым цветом мертвого старика с улицы вечнозеленых платанов.

Полумрак внутреннего дворика метался, корчился в агонии, пытаясь убежать от яростных бликов двух раскручивающихся мечей. Полированные бока этих двуручных чудовищ с радостью ловили свет фонарей и жаровен, хаотично расставленных по круглому, словно колодец двору. Тени прыгали, пытались спрятаться за кучами хлама, за округлыми валунами, раскиданными тут и там, зарыться в желтый песок, что покрывал южную четверть двора, но все было бесполезно.

Альбин, равномерно дыша, раскручивал огромную мельницу большим фламбергом [13] Фламберг — форма клинка для меча характерная своим волнистым лезвием, используется как для больших мечей, так и для шпаг и кинжалов. со сложной рукоятью и длинным рикассо [14] Рикассо — незаточенная часть клинка, прилегающая к гарде или непосредственно к рукояти клинкового оружия или инструмента. . Сейчас, удерживая меч за передний клык, он подкручивал вращение, перехватывая его то за противовес, то за рикассо, почти у второй гарды. Совершив маленький шажок в сторону, он пустил меч в подплужный [15] Подплужный — нижний удар нацеленный на внутреннюю сторону ноги, противоположной той стороне откуда наносится удар. удар, снизу вверх и слева направо, с расчетом, что неискривленная четверть клинка уж точно войдет в тело противника. Тот, однако тоже был не промах, и погасив вращение своего цвейхандера [16] Цвайхендер — меч ландскнехтов на двойном жаловании (доппельсолднеров), имевший специфическую двойную гарду, в которой малая гарда, называвшаяся «кабаньими клыками», отделяла незаточенную часть клинка от заточенной. , мощным пинком, отправил его навстречу фламбергу, толкнул вгоняя острие между плит двора, рванул рукоять на себя, наклонил, спрятался за ней.

Мечи столкнулись с оглушающим звоном. Альбин сжал зубы, присел толкая всем телом фламберг вперед, пока он не застрял у клыков второй гарды цвейхандера, закряхтел перекручивая рукоять, фламберг крутанулся, ударив волной в прямое полотно меча противника, и отпрыгнул, почти неконтролируемый хозяином. Противник толкнул рукоять от себя, практически бросив меч в юношу, и, вдруг, отпустив оружие, метнулся к потерявшему равновесие Альбину, толкнул, сбил с ног и покатил по двору, помогая пинками и толчками. Когда нор Амос пришел в себя перед ним мягко покачивалось лезвие короткого кошкодера.

Раздраженно отпихнув клинок кацбальгера [17] Кацбальгер — короткий меч для «кошачьих свалок» (ближнего боя) с широким клинком и сложной гардой в форме восьмерки. от себя, Альбин встал и, отряхнувшись, поклонился противнику.

— Благодарю вас, мастер Север, за науку, — он сделал маленький шаг назад, что не укрылось от взгляда наставника.

— Эй, ты куда это собрался? Я тебе сейчас покажу! Благодарит он, а ну быстро поднял оглоблю и на позицию, — Север вложил кошкодер в специальные ножны на спине, устроенные так, чтобы прикрывать спину от ударов плашмя и чтобы его S-образная гарда не мешала прохождению большого клинка вдоль тела. Поднял свой цвейхандер, задумчиво поглядел на лезвие, — Посмотрел бы я, как ты выполнил бы свой трюк малыш, если бы сам заплатил за клинок своего меча? Знаешь, раньше фламберги делали из дрянного железа, и они разлетались от подобного, как палочки стеклодувов.