Дмитрий Владимиров - Красная книга начал. Разрыв (СИ)

Он сразу понял, что сглупил сунувшись в здание. Но не предполагал за врагом, теперь именно врагом, а не жертвой или добычей, подобного коварства. Калинич мыслил, что сунувшись в темное нутро перехода, он только потревожит противника и сразу вернется обратно, на желтую арену цирка. Но теперь правила изменились, пути назад больше не было, а колизей был построен весьма основательно, и разрушить кладку, дабы просто спрямить путь, было слишком энергозатратно.

Надо признать, что противник его обхитрил. Но раз уж нельзя изменить прошлое, придется двигаться далее. Оборвав мешающую штанину, он тяжело поднялся и открыл дверь в следующую комнату.

Император поднял голову, заслышав шорох отворившейся двери.

Как всегда бесшумный, словно камышовый кот, в полном доспехе со щитом и личиной, Орест казался не просто еще одной человеческой букашкой, что смажет на миг колеса жизни и истает без следа, нет — он казался самой этой осью, обеспечивающей круговорот душ. Надежный и верный, сейчас он был слегка возбужден. Но вряд ли кто-либо еще сумел бы это определить?

— Началось? — Император поднялся из кресла, сдвигая его в сторону.

— Похоже, что так. Я чувствую нечто… нечто странное, — Орест замялся, подбирая слова, — Тварь, точно не умерла, она словно ушла, тихо ушла, помахав на прощанье рукой.

— Она может вернуться?

— Вот уж вряд ли, — усмехнулся под личиной варвар, — Скорее это мы ее можем догнать.

— Значит все же началось?

— Похоже твои друзья, брат, очень соскучились по тебе, и наверняка неслабо испугались. Я мыслю, смерть или уход твари спутал много карт и они выступили раньше, чем были готовы. Это дает нам шанс.

Все это время, пока двое вели неспешную беседу, Император облачался. Открыв потайной шкаф, спрятанный за книжными полками, он быстро достал оттуда простой легкий доспех, без знаков отличия и позолоты. Недлинный узкий, чуть изогнутый меч словно прирос к бедру. В кожаной куртке, прячась в пещерах карманов и переплетениях ремешков, исчезали ножи и стрелки, метательные пластины и иглы. Наконец, почувствовав себя изрядно потяжелевшим, повелитель отступил от шкафа и аккуратно прикрыл створку.

— Что с мальчишкой? — спросил он, не поднимая глаз и не уточняя. Но Орест его понял прекрасно:

— Я не знаю, брат. Не было времени выяснить. Надо просто верить и, если он тот, то он выживет в любом случае.

— А если он не тот? Ты думаешь, мне станет легче? Я обещал его отцу, моему другу, брату, обещал перемазанный его кровью, и сам втравил его в такое, — Император грустно покачал головой.

— Верь, можешь мучаться, терзаться, но главное — верь: вера меняет реальность.

— Ох, уж эти твои постулаты. Да-да, — отмахнулся правитель от открывшего рот побратима, — Наши постулаты. Ну все, — Император похлопал себя по бокам, — я готов. Ты уверен, что это необходимо?

— Дворец нам сейчас не удержать, и спрятаться в нем не выйдет. Сколько можно повторять одно и то же? — голос из под личины был уставшим, и Император не решился возобновлять старый спор.

Действительно, к чему? Все оговорено и всякое развитие событий, что могли прийти на ум было предупреждено, просчитано и были разработаны противодействия. Все, что сейчас остается — следовать плану, меняя его на ходу, конечно. Корректируя в важных местах, но не извращая его сути.

Пропустив Ореста вперед, Император, постукивая пальцами по рукояти длинного кинжала, прикрыл дверь и последовал за ним. Их неторопливый шаг был обманкой. Обрастая на ходу закованными в сталь воинами, вчерашними пьяницами и балагурами, о которых презрительно не высказался лишь мертвый, отряд продвигался к варварскому крылу.

Самые опасные коридоры остались позади, и молчание разбавил звонкий мальчишеский голос:

— А они не могут ждать нас впереди? — ученик Ореста обладал скорее обязанностью, чем привилегией задавать любые вопросы в любое время. В пределах разумного, конечно. Но, напитываясь мудростью учителя, он и сам помогал увидеть малозаметное. Там, где взрослый ум мог пропустить опасность, не разглядев ее в перепетиях, мальчишка своими непосредственными высказываниями и вопросами, мог помочь увидеть истину.

Этой традиции было куда больше лет, чем объединению Народа, и менять ее Орест не собирался. Несмотря на то, что подобные помощники часто гибли. Тем не менее Народ верил в смерть, не боялся, а верил. И мальчишка не был исключением. Погибнуть, помогая вождю, очень почетно: твое имя вырежут над Обрывом Орлят, а лучшие художники, и скульпторы воплотят в камне твой подвиг, и будущие поколения, таких же мальчишек и девчонок, будут приходить, касаться пальцами твоего имени. Матери назовут им своих детей, в твою честь, даря тебе, таким образом, не мнимое, а настоящее бессмертие.

— Я бы так и поступил, — тихо ответил Орест. — Но, каков наш выбор? Есть вещи, которые ты можешь изменить, а есть те, с которыми ты должен смириться.

— И что делать?

— Верить, малыш, — правая рука оставила рукоять меча на миг, взъерошив непослушные волосы мальчишки.

— А если этого будет недостаточно?

— Веры не бывает недостаточно, она либо есть либо нет ее.

— Но ведь кто-то верит сильнее, глубже что ли? — не унимался пацан.

— И?

— Ну так может, кто верит слабее и его веры недостаточно.

— Для чего?

— Нууу, — протянул ученик, — …не знаю… Для того, чтобы изменить мир.

— Значит, то была не Вера, — отрезал Орест, — Может это была лишь уверенность.

— А в чем отличие?

— Уверенность порождена знанием, а знание не может быть истинным или абсолютным, оно есть сейчас лишь, как вариант бытия. Вера же всеобъемлюща, она не объясняет Мир, а создает. Знания могут быть посрамлены аргументами, а Вера нет.

— А твоей веры хватит?

— Конечно, — не спрашивая на что, ответил Орест.

— Даже на тварь?

— Даже на тварь.

— Так ты непобедим?

— Непобедимых не бывает. Даже Боги подвержены поражениям. Кто-то встанет после, кто-то не сможет, но непобедимых нет. Есть пока непобежденные. Внимание! — бросил Орест команду.

Мальчишка сразу спрятался за спину Палача. Занимая свое особенное место в построении, вперед выдвинулся Север. Мирослав и Марий прикрыли ему плечи. Оставался последний рывок перед укрепленной дверью, ведущей в варварское крыло. Там, не известный никому более, есть незаделанный лаз в подземелья, которым можно спокойно и безопасно пройти до берега Барсуата.

Остался последний поворот, последний перекресток. Орест знал, что именно там собрались те силы мятежников, которым дали особое задание. Задание — лишить Империю правителя. Было бы просто глупо не использовать это место для засады.

С улицы уже давно слышались крики и звон стали. Пару раз неуверенно хлопнул пистоль. Через миг дворец сотрясся от ответа взрыв-пакета. Бомба была не очень велика и, кроме посыпавшейся с потолка побелки и дребежащих стекол на галерее, отряд помех не встретил.