Оксана Лаврентьева - Основной инстинкт ведьмы (СИ)

Обряд ведьминского окреста Конте планировал провести на даче Шахонских ночью, как и полагалась по колдовским канонам. И пускай слово «дача» вызывало несколько пренебрежительное отношение, но стоило туда только попасть, как челюсть сама по себе опускалась вниз.

Линда с усмешкой смотрела на молодых колдунов, которые впервые смотрели на эту «дачу». А те с безграничным удивлением рассматривали внушительных размеров каменный дом, стилизованный под средневековый замок. Близость старого леса только подчёркивало его сходство с волшебной крепостью, только не хватало драконов, охраняющих эти величественные стены.

Обряд проводили в полной тишине. До Линды лишь долетало монотонное приглушенное бормотание Конте, выступающего в роли верховного мага. Весь антураж этого обряда указывал на то, что он пришёл из мрачных глубин древних веков, когда магия находилась на пике своего расцвета. Даже современные светильники нельзя было использовать для этого таинства! Поэтому большие факелы громко потрескивали и коптили в усыпанное звёздами небо.

Окрест прошёл быстро, что лишний раз доказало насколько огромным мастерством и опытностью обладал Конте. И когда все почти разошлись, Линда подошла к колдуну и заглянула в его усталые глаза:

— Как ты?

Вопрос, конечно, звучал несколько глупо. Даже самые неопытные ведьмаки догадывались, чего ему это стоило. Но здесь главным было само участие, сопереживание. Ведь никто не подходил к колдуну и не интересовался, какого ему сейчас. Похоже, она единственная, кого это действительно волновало.

— Бывало и лучше, — Конте смотрел на неё долгим испытующим взглядом.

Странно, на него это не похоже. А где же его неизменные упрёки по поводу её неправильного поведения? Ведь настоящая ведьма не должна никому сочувствовать, не должна никого жалеть… Колдун стоял неподвижно, как каменный, и молча смотрел на неё.

И тут её словно кто толкнул в спину: Линда шагнула к Конте и нежно провела ладонью по его щеке.

— Линда, не здесь. — Голос колдуна предательски дрогнул.

Шатаясь от усталости, Конте направился к дому. А она, словно собачонка на привязи, последовала вслед за ним. И не успели они переступить порог одной из комнат, как Линду словно магнитом потянуло к колдуну. Она прижалась к нему всем телом, ощущая на своей шее его горячее дыхание.

— Сейчас из меня хреновый любовник. — Конте горько усмехнулся. — Я надеюсь, это не акт милосердия? Ты действительно меня хочешь?

Вместо ответа Линда прижалась к нему ещё сильнее, и её язык раздвинул его напряжённые губы. Но чтобы его сомнения и неуверенность в себе полностью исчезли, она еле слышно прошептала ему на ухо:

— Я сделаю всё сама. Кто-то же должен тебя лечить, — вспомнила Линда его же фразу.

Затем она потянула его к кушетке на гнутых резных ножках, одиноко стоящей около стены. Одним движением она сдёрнула с него черную колдовскую мантию и дотронулась до рубашки. Даже под тканью явственно прощупывалась обильная поросль на его крепкой груди.

Она давно уже заметила, что это являлось отличительной чертой почти всех колдунов. А ещё говорило о повышенном уровне тестостерона, в результате чего все ведьмаки обладали просто зашкаливающей сексуальностью!

Линда нетерпеливо расстегнула верхние пуговицы рубашки, и её пальцы тотчас проникли туда, где волнительно билось возбуждённое желанием мужское сердце. А когда последняя помеха — дорогая шёлковая рубашка была снята, Линда с огромным наслаждением прижалась щекой к его груди.

Как она и обещала, Линда всё сделала сама. Практически всё, если не считать помощи со стороны колдуна, в результате которой она с лёгкостью подскакивала вверх. А вообще-то позу наездницы она не очень жаловала — эйфория власти над любовником проходила быстро, сменяясь неприятным напряжением в ногах.

Линда ещё ни разу не видела колдуна таким. Казалось, он отдавался близости в каком-то отрешенном состоянии. Он словно прислушивался к своим ощущениям, максимально наслаждаясь волшебным слиянием их тел.

Раньше он всегда смотрел на неё, будто наслаждался плодом своих сексуальных трудов. Сейчас же его глаза оставались закрытыми. Колдун лежал с запрокинутой вверх головой, и с его полуоткрытых губ слетали едва слышные стоны.

После восхитительного завершения Конте открыл глаза и посмотрел на Линду слегка удивлённым взглядом.

— Кажется, ты действительно сделала всё сама. Я был явно не на высоте. — Колдун поднёс её ладонь к губам и стал не спеша целовать каждый её палец в отдельности.

От такой нежности у Линды закружилась голова. Как правило, колдуны неспособны на такие чувственные порывы, а тут такое…

— Возвращайся к себе, тебе надо отдохнуть. С утра будет беготня, а ближе к вечеру начнётся празднование Ладодения. — К тому времени Конте уже закончил ублажать её пальцы, после чего положил её руку себе на грудь, накрыв сверху своей ладонью.

— И наконец-то сбудется мечта идиотки, и Роксана насладится своей ролью, — выдохнула Линда.

— Возможно, насладится не только она. Роксана очень красивая девушка, и многим мужчинам понравится это зрелище.

— Вот спасибо, мне сразу же полегчало.

— Линда, ты предвзято к ней относишься. Эмоции берут над тобою вверх и влияют на твои поступки. А это непозволительно для ведьмы!

Линда насупилась. Она и без него знала, что ведёт себя как обыкновенная любовница, ревнуя своего возлюбленного к его же супруге. И вдвойне неприятно это выслушивать от другого любовника!

Конте как в воду смотрел. С шести утра в особняке все уже стояли на ушах. Прислуга сновала туда-сюда, а кухонный персонал, кажется, совсем зашпаривался. А Линда с новым напарником находились уже на боевом посту, охраняя драгоценный сон своей Хозяйки.

А дальше всё шло по расписанию: примерка наряда (чего там примерять?), наставления организаторам, музыкантам, шеф-повару… Стаха все эти приготовления, похоже, здорово выводили из себя. Он ходил угрюмый, бросая на Линду раздражённые взгляды.

К вечеру начался сам праздник, и весь этот цирк переместился под открытое небо. Главную жрицу — Роксану вынесли на помосте, которую держали четверо красивых полуобнажённых мужчин. Она стояла на нём совершенно неподвижно, как античная статуя, такая же белая и такая же… прекрасная! Её точённая девичья фигурка казалась очень хрупкой, но как раз в этом и было её очарование. Как и говорил Конте, её тело украшали две пушистые цветочные гирлянды, которые без труда прикрывали её женские прелести. Солнечный свет падал на её алебастровую кожу, превращая атлантку в прекрасную эльфийку из сказки. А её белые пушистые волосы, словно бьющиеся на ветру паруса завораживали своей чарующей красотой.