Светлана Шевцова - По имени Шерлок. Том 3

— В какую еще яму?

— Ловчая яма. Причем настолько плохо замаскированная, что ее увидели все, — в голосе друга слышалось искреннее огорчение. — Только я оказался настолько невнимательным, что умудрился туда провалиться.

— Милый, не расстраивайся, ты просто отвлекся. На самом деле, — повернулась ко мне Марисса, — нам еще здорово повезло, что в эту яму уже кто-то падал до нас и сдвинул и переломал все колья на дне. А то все бы закончилось намного трагичнее.

В общем, я так и не сказал, что это был Джой. Скорее всего Донни в любом случае упал бы в эту яму, а теперь выходило, что пес спас ему жизнь. Придержу этот аргумент на случай очередной вспышки собаконенавистничества.

В общем, Донни оступился и попал в ловушку. А когда его с большим трудом достали, то обнаружили, что окружены десятком вооруженных туземцев. Сопротивляться друзья не стали, посчитав, что шанс на побег еще может появиться. Поэтому безропотно отдали ружья и припасы, и проследовали с туземцами в деревню.

Вот так и вышло, что на этом участке пути отставание окончательно сократилось, так как в отличие от меня, вынужденного передвигаться практически ползком, они шли довольно быстро, подталкиваемые страхом и тупыми концами копий. К моменту, когда я попал на площадь, охотники с пленными как раз входили в деревню.

— Ну вот, так мы сюда и попали. Вещи и оружие отобрали, но у меня остался нож, поэтому, уже через несколько минут после того как стемнело, все были свободны. Собственно, с минуты на минуту мы собирались бежать, так что твое появление оказалось сюрпризом.

Я был уверен, что Марисса, говоря это, ехидно улыбалась. Только проверить никак не мог, так как примерно с минуту назад моя «вечная» спичка, внезапно погасла и загораться категорически отказывалась. Вот тебе и вечная…

Я бы вообще вывел это слово из употребления, как превратившееся едва ли не в насмешку над своим изначальным смыслом — чего стоят вечная любовь, вечная дружба. Какая-то она коротковатая, эта вечность.

— А что вы будете делать с Заиши? — вопрос Микото прозвучал неожиданно и вывел меня из состояния задумчивости.

— Кто такой Заиши и почему мы должны с ним что-то делать?

— Заиши, он там, внизу сидит. Он был тут, когда привели нас.

Надо сказать, я совсем забыл о том, что, кроме нас четверых, в доме действительно находился еще один пленник. Когда я, внезапно появившись, получил свой удар по голове куском какого-то трухлявого полена, было вовсе не до него. А уж после, когда мы перебрались на второй этаж, в крохотную комнатку без окон, вообще выкинули из головы.

Как оказалось, не все. Более того, Микото откуда-то знал этого человека.

Расспросив мальчишку, я выяснил, что Заиши действительно житель Белиза, окраинной его части. Точнее, можно было сказать, что Заиши не живет нигде, так как в джунглях он проводил едва ни не больше времени, чем в городе.

— Ну что же, пленника мы, конечно, отпустим. Только не знаю, сможет ли он найти обратный путь?

— Нет, господин. Пленника отпускать нельзя, тогда мы все пропадем. Его нужно или убить, или оставить тут. Отпускать нельзя.

Вот тебе и туземцы, дети природы. Конечно, разумом я прекрасно понимал, что у мальчишки, выросшего, по сути, в лесу, в постоянной борьбе за жизнь, моральные принципы и понятия будут весьма и весьма далеки от общепринятых в более цивилизованном обществе. И что Микото, хоть и был знаком с религией и верил в милость Создателя, на деле все равно жил по закону: «сожри, чтобы не сожрали тебя». Но услышать слова о необходимости убийства другого человека, сказанные серьезно и убежденно восьмилетним ребенком — это страшно.

— Почему его нельзя отпускать?

— Он проклятый. Он ходит везде, там, где ходить нельзя. Эти горы — вукку, долина тоже вукку. Поэтому у него давно души нет, ее сожрали Лоа.

— А нам то что? Сожрали и сожрали, пускай себе идет отсюда.

— Нет, господин. У Заиши души нет, от того и страха нет. Он не будет прятаться, прямо так пойдет. Его поймают, а потом и нас. Потому его надо убить.

Мда. И даже не знаю, что сказать. Понятное дело, что убивать этого Заиши никто не будет, но и отпускать его тоже нельзя, раз уж он такой бесстрашный. Кстати, а что это за история с вукку?

— Ладно, подумаем, что делать с Заиши. А скажи-ка мне, что это за вукку такое, которое только на избранных действует? Ратуун ходил со мной до каменного плато, ты — и того дальше пошел. Почему же вы не боитесь проклятия?

— Ратуун богатый, белых охотников водит за зверем. Потому ему проклятье не страшно — его душа всегда у шамана хранится. А меня Создатель защитит, ему никакие духи Лоа нипочем.

— А с чего ты взял, что Создатель сильнее Лоа? — хотя время для подобных дискуссий явно было неподходящее, но мне внезапно стало любопытно.

— Это совсем просто. Создатель — бог, а духи Лоа — просто духи, — Микото отвечал по-взрослому серьезно и обстоятельно. — Они служат богам, крадут у людей души, насылают проклятия, а сильный Лоа может и убить. Только, даже самый слабый бог сильнее самого мощного духа. А Создатель сильный, и моя душа ему самому нужна.

— Зачем?

— Чтобы она сражалась в его войске! Мама говорила, что мы вверяем души наши Создателю, чтобы в тот день, когда наступит час скорби, армия душ человеческих сразила легион тьмы, возглавляемый Падшим! — мальчик вдруг заговорил нараспев, очевидно повторяя слова матери по памяти. — Потому Создатель и охраняет каждую душу, которая сможет сражаться на его стороне, а иначе победят темные силы.

— Темные силы? — машинально повторил я. А я-то, выходит, ошибся, приравняв веру в Создателя к христианству. Тут скорее Рагнарёком попахивает, нежели просто вознесением на небеса праведников во время Апокалипсиса. Интересно…

— Шерлок, может, вернемся к обсуждению насущных проблем, а религиозные беседы оставим до более спокойных времен?

Да, пожалуй, Донни прав, сейчас действительно не до этого.

— Хорошо. В общем, Заиши мы развязывать не будем, пускай пока посидит тут. А что касается наших дальнейших действий…

Надо сказать, что, просто услышав от старика Ашихты о милых привычках племени вайтукку, я решил, что рисковать жизнями друзей не буду ни в коем случае. А теперь, когда увидел церемонию своими глазами, это решение стало и вовсе непоколебимо твердым. В общем, им придется уйти, причем прямо сейчас.

— Так вот, что касается наших дальнейших действий — вы сейчас, и я очень попрошу не возражать, берете мальчика и возвращаетесь в город, всеми силами стараясь не попасть в плен снова.

— Но…

— Послушай, Донни. Я обращаюсь к тебе, так как именно ты должен принять это решение. Вам нужно уйти. Я не хочу, чтобы смерть кого-то из вас легла еще одним грузом на мою совесть. Поверь, если бы ты видел, что тут делают с пленными, ты бы меня понял. Я никому такой судьбы не хочу. Поэтому прошу, умоляю, вернитесь в город!