Светлана Шевцова - По имени Шерлок. Том 3

— Вот бы еще понять, о чем они говорят, — прошептал я тихо, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Вот тот, толстый, он местный мундуку, шаман по-вашему, — вдруг подал голос Микото. Оказывается, маленький хитрец давно пришел в себя, и сейчас просто лежал у меня на руках, изображая умирающего и прислушиваясь ко всему вокруг. — Он говорит, что вас надо убить, а вашего зверя сломать, так как он демон, притворяющийся сыном Тлалока.

— А второй что?

— А он говорит, что только сам Тлалок может решить, демон он или нет, и вас надо отвести к нему. Потому что детей Тлалока осталось слишком мало, а вдруг окажется, что они убили одного из них и бог сильно разозлится.

— А что жрец?

— А жрец отвечает, что вы недостойны видеть Тлалока, только дети бога и голос его могут быть рядом с ним. Но он готов довериться слову детей его, если голос Тлалока оказался недостаточно громким, чтобы его услышали.

Голос бога — это, по-видимому, сам жрец. А дети, которые будут решать нашу судьбу — механические звери, подобные Джою. А вот тут жреца будет ждать сюрприз!

Словно в подтверждение правильного перевода, нас вдруг снова схватили за руки, и потащили вглубь площади, в обход огромного храма, позади которого оказалось сооружение, которое я никак не ожидал увидеть посреди джунглей. Больше всего оно напоминало Колизей, только наполовину вкопанный в землю.

Круглая площадка, сложенная из вездесущих базальтовых плит и примерно на три метра утопленная в почву, была обрамлена высоким каменным бортом, гладким снаружи, и образующим несколько рядов ступеней — сидений внутри, на которых мгновенно разместились многочисленные зрители. Не знаю, для чего это сооружение предназначалось раньше, но сейчас тут явно собирались устроить кровавое зрелище.

Нас подтолкнули к краю, намекая на начало веселья. Я повернулся к Микото, который вдруг растерял всю свою беззаботность, и довольно испуганно прижался к моей ноге.

— Сейчас внимательно слушай все, что я скажу, и постарайся перевести максимально точно. Обращайся вот к этому нарядному парню, не к шаману, — я показал глазами на туземца, которого воспринимал уже чуть ли не как нашего заступника и потенциального спасителя. Мальчик кивнул.

— Я, Шерлок Браун, великий и ужасный, готов пройти испытание детей Тлалока, причем сделаю это самостоятельно, без помощи моих слуг, — я смущенно улыбнулся, взглянув на Донни, но тот никак не отреагировал. — Если я смогу победить, то прошу милости видеть бога Тлалока, чтобы преклонить перед ним колени! Ну, или как там у вас обычно выражают почтение, сам придумай.

Этим заявлением я надеялся убить двух зайцев — впечатлить адекватно настроенных туземцев своей смелостью, так как, насколько я помнил, практически во всех примитивных племенах воинская гордость и храбрость всегда необычайно высоко ценились, и вполне могли быть причиной помилования врага, и уберечь друзей от сражения, в котором, как мне казалось, у них шансов было бы еще меньше, чем у меня.

Хотя, неизвестно, что на самом деле мне предстоит — вполне может оказаться, что я погибну еще быстрее.

Однако, мой благородный порыв так и не был оценен.

— O ka poe e ole hālāwai ai me nā mamo a Tlaloc, e haawi mai i kou hanu i Tlaloc!

— Те, кто не встретится с детьми Тлалока, отдадут свое дыхание самому Тлалоку! — перевел Микото.

Мда. А ведь я подозревал, что фокус не пройдет. Ну, хоть попытался.

— Прыгаем, друзья, — заметив, что один из наших охранников снова сделал угрожающее движение копьем, словно собираясь толкнуть меня в спину, я решил спуститься сам. В конце концов, меньше шанс переломать ноги, да и подготовиться к появлению чего бы то ни было, тоже нужно.

Я спустился первым, за мной прыгнул Донни и подал руку Мариссе, которая, несмотря на то, что была одета в широкие брюки, предназначенные для езды на велосипеде, и не столь стесненная в движениях, как в обычной одежде, все же оставалась женщиной, и на землю, удаленную почти на три метра вниз, смотрела с некоторой опаской.

— Ребенка бы хоть пожалели, сволочи.

Но нет, очевидно, что Микото, в представлении местных, был достаточно взрослым для того, чтобы сражаться или умереть. Замешкавшись на краю, малыш получил основательный тычок в спину и полетел в яму вверх тормашками. Я еле успел подхватить его и сам при этом свалился на землю, запнувшись о собственную ногу.

Поднявшись, я почувствовал резкую боль в щиколотке и понял, что полноценно опираться на ногу не могу, при попытке перенести на нее вес чувствовалась острая, практически нестерпимая боль. Что ж так некстати то!

— Только этого на не хватало, — Донни сразу обратил внимание на то, как я морщусь и отчаянно хромаю. — Не сломал хоть? А то микстура в рюкзаке, а его отобрали…

— Да вроде нет, даже не вывих. Ушиб просто, — я пошевелил ногой, которая двигалась довольно свободно, хоть при этом прилично болела.

Громкий лязг и металлический скрежет отвлек нас от созерцания моей пострадавшей конечности. Резко развернувшись на месте, я почувствовал, как моя уверенность в своих силах справиться с любой опасностью, которая только может нам встретиться, тает на глазах. За спиной послышался шумный вздох Донни и странный звук, который издала Марисса — то ли нервный смешок, то ли всхлип. Микото, который стоял, тесно прижавшись ко мне, молча замер, превратившись практически в каменное изваяние.

Стоя наверху, на краю этой туземной гладиаторской арены, я не особенно всматривался в ее устройство, как-то было не до этого. Поэтому сейчас было большим сюрпризом увидеть, как в дальнем от нас краю, вдоль стены, часть пола сдвинулась, открыв прямоугольные провалы. Чернота в них оставалась неподвижной не дольше краткой доли секунды, по прошествии которой буквально взорвалась, исторгнув из своего нутра сверкающие металлические тела!

Предположив, что эти дети Тлалока будут напоминать Джоя, я ошибался, как никогда. Общим у них было лишь одно — они все, безусловно были механическими. Но, если Джоя делал человек, находящийся в гармонии с самим собой и с миром, его окружающим, то эти чудовища явно были творением рук безумного механика, причем безумного в изначальном смысле этого слова, то есть абсолютно сумасшедшего.

Механизмов было три, и все, без исключения, одним своим появлением были способны заставить покинуть поле боя даже человека, довольно смелого, при других обстоятельствах. Выбравшись из своих ям, они не стали атаковать, а замерли неподвижно на их краю, позволив нам рассмотреть все подробности.

Еще через секунду так напугавший нас скрежет повторился, и провалы вновь закрылись металлическими пластинами, вставшими на свои места. Теперь достаточно было бы слегка присыпать песочком, и об их существовании можно было бы только догадываться.