Всеволод Болдырев - Зарницы смуты

Когда люди покинули причал, в воздухе еще долго не мог рассеяться стойкий запах духов и притираний. Чета торговца целиком заняла один из местных трактиров — хозяин вывесил табличку, уверяющую, что мест больше нет…

С этого дня начался массовый наплыв будущих студиозов. Кого здесь только не было! Люди богатые, люди бедные, ремесленники, землепашцы, охотники и матерые воины — народ наводнил некогда тихий и спокойный припортовый поселок. За место даже на самом захудалом постоялом дворе порой разворачивались настоящие сражения, с оскорблениями и рукоприкладством. Никто не хотел ночевать в неуютных шатрах, растянутых в местном парке скульптур и статуй.

К двадцать пятому дню начавшейся весны, порт превратился в настоящий муравейник.

В один из вечеров, предшествующих Дню Приема, я неспешно прогуливался по набережной. Волны медленно накатывали на высокий пирс, разбивались тысячью соленых брызг, водной пылью оседая на покрытые водорослями и мхом камни. Воздух оставался сырым, но свежим и приятным. В нем чувствовался привкус зимы, разбавленный слабыми ароматами наступающего тепла.

— Эй, северянин!

Со стороны постоялого двора ко мне направлялся высокий человек в алом дублете с серебряными заклепками. Поначалу я даже не признал в нем Мелгера.

— Так ты уже здесь? — он улыбнулся. Следом за ним семенила невысокая девчушка лет пятнадцати. На ней был красивый подбитый мехом плащик, дорожные брюки из мягкой кожи и высокие расшитые бисером сапожки.

— Полтора месяца в Монастыре живу. — Мы обменялись рукопожатиями. — А это что за красотка? Сестра?

— Похожа? — Он снова улыбнулся и положил руку ей на плечо. — Навязалась с нами, хочет посмотреть, как меня зачислят на второй курс.

— Ничего я не навязывалась! — зло отмахнулась девчушка. — Просто не хотела оставаться дома с тетей Фэрис… А на тебя, Мелгер, я вообще смотреть не хочу! Ты мне дома надоел со своими железяками.

Она развернулась и быстро потопала в сторону постоялого двора.

— Маленькая змеючка… Хотя насчет тети Фэрис Арная права! Несносная женщина старого воспитания… Руками не ешь, не кидай камнями в котов, не щупай служанок.

— Веселое у вас семейство, — я покачал головой. — А откуда вы? В смысле, где живете?

— Хладный Рубеж. Да-да, именно на нашей земле взяла разбег Буря… Мой отец служит Хеленнвейскому трону — отставной сотник с границы. Живем на отшибе царства. Зато, если стоять на самой высокой башне нашего замка, в лунную ночь можно увидеть очертания Крук'Альиона. Мы с отцом частенько рассматривали руины в подзорную трубу… жаль, что он не смог приехать.

В голосе Мелгера проступили нотки горечи. Я решил сменить тему, дабы не сильно расстраивать нового знакомца:

— Ты бывал в столице? Мечтаю хоть одним глазком взглянуть на Визмерград. Он что, действительно весь из бревен?

— Абсолютно, — заверил Мелгер.

— Странно. Ведь камень-то понадежней будет! А ну как опять война? Я видел Бодхардум — вот это дело. Скала неприступная. Не то что доски и бревна… Визмерград ведь сжигали однажды.

— Сгоревшим стенам города лет было больше, чем нашим отцам, дедам и прадедам вместе взятым! — Казалось, что он немного удивлен моей глупостью. — Никогда не слышал про железные ели из хеленнвейских тундр? Они плохо поддаются топорам и редко падают даже от старости. Древняя ель, обожженная в огне, в сотни раз прочнее камня. В городе есть даже хранилища для готовых стволов.

— Так вот оно что…

— Стены неприступны. Другое дело, что ко времени разгара Бури колдуны пробрались внутрь города. Ворота были открыты — Визмерград пал…

Он ненадолго замолчал. Видимо ждал, пока я переварю все услышанное.

— А ты был в Бодхардуме? — неожиданно нарушил молчание Мелгер.

Я вкратце рассказал историю о недолгом, но интересном путешествии с Гродвердом. Глаза Мелгера загорелись восторгом, когда он услышал о Серых рыцарях и их мертвой крепости. Парень грезил странствиями, восхищался воинскими подвигами, которые воспевают северные скальды…

Вскоре мы распрощались. Он ушел к постоялому двору, а я направился в сторону Монастыря. Нужно было помочь послушникам снять деревянные саркофаги со статуй во дворе и наколоть побольше дров. Старое каменное строение еще хранило в себе остатки стужи.

Долгожданный день приема наконец-то наступил. Хриплый гул сигнального рога возвестил об этом, когда я, надев самый лучший дорожный костюм, уже вышел на улицу припортового поселения. Воздух был наполнен самыми разнообразными ароматами, голоса сливались в рокот, дома украшали цветные флажки и ленты, над некоторыми постоялыми дворами и тавернами ветер трепал знамена с родовыми гербами и символами Домов. По улицам сновали скоморохи, странствующие певцы, кукловоды и лоточники.

Ближе к празднично украшенному помосту зевак становилось больше, и проталкиваться сквозь толпу удавалось с трудом. Люди кидали на меня озлобленные взгляды, но я демонстрировал большой латунный медальон, и они расступались. Так и добрался до самого помоста, — окруженный улыбками и подбадриваемый зеваками.

Каолит представляли трое: пухлый и румяный креатур, черноволосый мужчина из Малого совета и довольно молодая женщина в богато расшитом парчовом платье. Высокопоставленные гости сидели в креслах с узорными спинками, за длинным, крытым зеленой скатертью столом. На столешнице не было ничего, кроме трех штофов и семи кубков.

— Что это за женщина? — спросил я у соседа справа. Он, судя по одежде, был островитянином. — Мужик, похоже, из торговой гильдии. А она кто?

— Сафания Куд'Барун, — пояснил он. — Бездарная дочь одного из отцов-основателей университета.

«Ренегатка! — впервые в жизни я видел потомка колдунов. Это было волнительно и захватывающе. — Но ничего особенного в ней нет…»

Сафания выглядела как самая обыкновенная женщина. Каштанового цвета волосы, острый подбородок, близко посаженные глаза и тонкие губы.

— Гляди, маги пожаловали! — сосед указал на три фигуры в разноцветных балахонах. — Значит, скоро и настоятель подойдет.

Дахтер Саргун, тот самый настоятель университета, оказался стариком лет семидесяти от роду. Низкий, щуплый, седой как лунь. На плечах скромненький плащ, зато пояс оттягивали ножны. Но судить о мастере Саргуне по внешнему виду было неправильно. Пальцы старца унизывали золотые кольца ордена Стали.

Разговоры смокли. Все смотрели на настоятеля, а он, в свою очередь, разглядывал гостей.

— Поздравляю вновь прибывших! — громко проговорил Дахтер. — Приветствую и вас, почтенные родственники студиозов и просто честные жителей обжитых земель. Как всем давно известно, двери университета всегда открыты для тех, в ком еще спит, или уже проснулся Дар…