Галина Романова - Дороги богов

— Добрая встреча, владычица!

Девушка поклонилась:

— Здрав будь, гость дорогой. Милости просим!

На порог выскочила жена Силомира, распахнула двери пошире, приглашая князя войти. Будимир прошел в дом, поклонился очагу-домовому, приветствовал хозяина и принял спешно поднесенное угощение.

О деле заговорили позже, когда Силомирова жена перестала подавать новые блюда и был допит бочонок пива. Князь приступил к делу сразу, не ведя окольных путей.

— Подмога мне ваша, владыки, надобна, — молвил он. — О большом деле я мыслю, без вас не обойтись!

— Ты ведаешь, княже, что мы супротив тебя не ходили, — отмолвил Силомир. — В чем нужда?

— Власти я жажду! — Будимир даже выпрямился, расправил плечи. — Чую — силы для того есть, народ за меня. Ладога была первым торговым градом, должна она быть и градом первым княжеским!.. Как дядья мои, хочу я собрать под свою руку всю Русь. Вы ведаете, что после боя с урманами многие на моей стороне. Изборск так потреплен, что не оправится в скором времени, Белозерск далече, а Новый Город да прочие и всегда слабы были. Как зачну под свою руку всех собирать — никто не посмеет супротив меня выступить!

Будимир говорил правду — он мог стать первым князем всей Руси, пока в памяти людей была свежа память об урманах. Дружина его разрослась, ее надо было кормить, а для того нужны были новые дани-пошлины. За защиту от урманских набегов малые города и починки будут ее платить — а коли откажутся, всегда можно сказать: раньше такого не было, зато урмане были. А теперь у вас есть защитники, за оборону платить надо. И ведь заплатят! А там будет сила, можно и других князей под себя поставить. И братьев Бориполчичей с упрямым Земомыслом во первых рядах. Пусть не кичатся родством, когда нечем его подкрепить! То верно, они суть прямые потомки Волха Славеновича, они да этот Вадим Храбрый из Белоозера, да только с годами разбавилась кровь пращура, жидка стала. Новая сила нужна, и этой силой будет он, князь Ладоги Будимир.

— А мы-то тебе на что? — нарушил молчание Ведомир, сидевший подле Силомира. — Наше дело в чем видишь?

— Народ на моей стороне — коль не есть, так будет, — перегнувшись через стол, громко зашептал Будимир. — Вы же, владыки, богов умолите! Все в их власти — и живот, и гибель! Подмога мне надобна от Светлых, от Перуна-громовержца да Даждьбога солнцеликого. Истинно ведь молвлено — без бога лишь до порога, а с богом всюду дорога… Вы Светлых умолите, а уж я за платой не постою — отдарю их хоть добрым молодцем, хоть красной девицей! Любые жертвы принесу! Прославьте меня пред богами, задобрите их ради меня!

Зарница вопросительно взглянула на Ведомира — одному ему она открылась, как страшно ей было в тот день у дуба, на жертвоприношении. Видать, тот воин достиг-таки Ирия и сумел шепнуть на ухо Перуну златокудрому пару слов о беде словенской, вымолить подмогу и удачу. Но что скажет громовержцу тот человек, коего для-ради княжьего дела на тот свет отправят? Не нажалуется ли? Не умолит покарать жестокосердого?

Такие сомнения владели не одной ею. Силомир промолчал, а Ведомир нахмурился:

— Непотребное молвишь, княже. Богов прогневать хочешь?.. И без того много крови пролито, не все еще оплаканы. А невинный Перуну не надобен!

— Да я ведь не свои дела покрывать вздумал чужой кровью! — прижал кулаки к груди Будимир. — Я такое задумал!.. Мне это дело — как война с урманами, столько же сил положить нужно, каб не больше! Видели, какова наша земля? Велика и обильна, на всех места хватает, а все же грыземся друг с дружкой из-за пустяка, родством считаемся, кичимся, кто достойнее из потомков великого Волха Славеновича, — горячо заговорил князь, наклонясь вперед и словно обнимая собеседников взором. — Каждый на свою сторону тянет. Изборск, Ладога, Новый Город со Славенском, Белоозеро, Ростов-град и иные прочие. И чтоб по-родственному кому помочь — такого нет. Я доподлинно ведаю, про что толкую, — сколько поскитался по земле, прежде чем удалось князей да старейшин на свою сторону переманить! А вот ежели б в единой руке все были, каждый свое место ведал!.. Вот о чем я думаю, вот что мне покоя не дает — единая власть по всей земле. И мне подмога надобна… Можете мне помочь?

— Мы во многом тебе помочь готовы, князь! — Ведомир выпрямился, расправив плечи. — Но не в таком деле.

Будимир взвился как ужаленный.

— Не в таком деле! — воскликнул он. — По-вашему, то дело неправое?.. А что тогда правильно? Пусть и дальше каждый на свой лад живет?

— Под чужую руку ни один град, ни один язык не встанет, — убежденно молвил Ведомир. — Словене люди вольные. Кому не задастся власть твоя, соберет пожитки да и уйдет. А то и затаится до поры, топор да меч вострить начнет. Как с такими воевать станешь?

— Не про то ты говоришь, жрец! — отмахнулся Будимир. — Как под себя землю собрать, я сыщу силы и умение. И народ в повиновении удержу. Только бы мне судьба не мешала. Задобрить бы богов! Пусть ведают Светлые — я ради их детей радею, ради них свое дело вершу!..

— Ради словен? — переспросил Ведомир. — А что же с князьями прочих градов и старейшинами решишь? Думаешь, пойдут они под твою руку, смогут у тебя подручниками ходить?

— Смогут! — уверенно кивнул Будимир. — Я смогу сделать так, что они даже захотят меня признать. Только спешить надо, пока Ладога сильна, пока я — победитель урман, пока прочие не опомнились… Так что?

Он вопросительно обернулся на жрецов. Но Зарница, встретившись с ним взглядом, отвела глаза — столько страсти, темной, пугающей, было в его взоре. Под его словами скрывались тайные недоговоренные мысли, как под гатью на болоте прячется холодная черная жижа без дна. Он задумал небывалое дело, но ради него должно было пролиться много крови — Будимир просто не мог без этого обойтись.

Помедлив, Ведомир встал.

— Прости, князь, — произнес он, прикладывая руку к сердцу, — но мы с Бориславой ворочаемся домой и подмоги оказать тебе не в силах. Прости!

Он вышел, и Зарница с облегчением сорвалась с места следом.

Силомир нагнал их на дворе.

— Что же вы так? — укорил он жрецов. — Почто упрямитесь?.. Я княжеские помыслы ведаю и разумею — нет в них для земли большой беды… Рассудите — урмане на Русь пришли потому, что земля наша всем обильна, а на богатый кусок всякий позарится. И согнать их удалось лишь после того, как вся земля под единую руку встала, как один. Так хорошо бы и дальше жить, да только, слышите, не успели догореть погребальные костры, как отпал Изборск, в своей воле жить захотел… Князь мне про то поведал! А того изборцы не чуют, что урмане и второй раз пожаловать могут. Достанет ли у них силы в одиночку с врагом совладать?.. А вот ежели б…

— Ты подле князя в Ладоге живешь, тебе с ним спорить не след, — примиряюще рассудил Ведомир. — А только не всякий князь захочет под чужой рукой ходить. И придется Будимиру Касатичу сызнова дружины вооружать — не против урман, против своих идти!.. А то усобие Руси во вред, врагам на радость! И так ему не только я, так всякий скажет…