Стивен Тьмы - Кузница Тьмы

Вренек помчался к Джинье, поднимая хлыст.

Кто-то налетел сбоку, сбив его с ног. Вренек ошеломленно лежал на спине. Сверху был еще солдат, женщина, которая давеча вытаскивал меч. Она ухмылялась. - Гляньте! Еще один клятый отрицатель - можно сразу понять по дерьму на роже.

Болезненно вдыхая воздух, Вренек перекатился на бок. Увидел: Джинья смотрит на него, но пустыми глазами. Женщина с рукой под ее туникой делает ритмичные движения, но другой рукой схватилась за жеребчик товарища, делая такие же движения. Третий свободной рукой мнет грудь Джиньи. Вренек смотрел в глаза любимой и не видел ничего, как у мертвой.

Воздух прошел наконец в легкие. Он встал на четвереньки, пытаясь подняться.

- Мать Тьма для тебя не вполне хороша? - спросила женщина, подходя ближе. Пнула его в живот так сильно, что приподняла над землей. Воздух снова покинул легкие. Он сжался в грязи и пыли.

Леди Друкорлат вопила; Вренек заметил, как появился солдат, вытаскивая старую госпожу за загривок. Он протащил ее по ступеням и толкнул, уронив. Что-то хрустнуло - кость - и госпожа закричала от боли.

- Эта слишком стара, чтобы трахнуть, - провозгласил солдат. - А гребаный дом почти пустой, хотя Прилл еще роется. И других слуг мы не видели. Что за нищета.

Стоявшая над Вренеком женщина не пошевелилась. Она сжала кулаки, уперла руки в бока и, казалось, внимательно следит за тем, что творят с Джиньей. Дышала она быстро, лицо стало красным. От нее несло вином.

Глаза Джиньи закрылись, голова бессильно моталась; если бы солдат не держал ее, она упала бы. Вренек был уверен, что она мертва. Когда женщина вытащила руку из-под туники, рука была в крови. Мужчина, которого она хватала, выпустил то, что не сики, и попятился, а женщина засмеялась.

Женщина над Вренеком сказал громким, командирским голосом: - Уладьте тут всё. Капитан увидит или услышит - нам петля.

Мужчина со ступеней ответил: - Есть лишь один способ, сержант.

- Так начинай. Может, сюда никто и не ходит, как они сказали, но готова спорить, у слуг есть семьи. В-общем, нужно зачистить и не оставить следов.

Земля была забрызгана кровью, леди Нерис перевернулась набок, но у нее было сломано бедро, она стонала, стонала…

- Отлично. Но как?

Сержант вздохнула. - У тебя точно есть мозги, Телра? Тела в дом, сжечь всё дотла. Мы увидели дым, но не успели никого спасти. Трагический случай. Фараб, ты убила девчонку?

Женщина с окровавленной рукой пожала плечами: - Может быть. По-любому, не скоро она очнется.

- Так давай в дом. - Сержант посмотрела на Вренека. Он попытался взглянуть ей прямо в глаза, но она не ответила. Вынула меч и ткнула в него. Вренек сжался крепче. Но она все равно проколола его насквозь.

Меч прошил плечо, разрезая мышцы вдоль костей, острый, хотя и закругленный кончик вошел в грудь. Пересчитал ребра, скользнул вниз, до бедра. Когда она вытащила оружие, боль охватила Вренека.

Он очнулся и закашлялся. Каждое сотрясение казалось агонией. Кровь была повсюду. Левая рука не ощущалась, прижатая к полу весом его собственного тела. Он дернулся, кровь брызнула снова, но затем принялась сочиться по капле из-под засохших пятен. Комната была полна дыма. Он в доме… Озираясь слезящимися глазами, он повсюду видел пламя. Джинья лежала рядом, неподвижная, ужасно бледная. Он протянул руку. Кожа холодная, но под ней чувствуется жизнь.

Он был неуклюжим, но не слабым. Довольно давно он поднимал Орфанталя на одной руке, отчего ребенок ежился и визжал. Джинья, впрочем, тяжелее, да и в нем поселилась новая непонятная слабость - и все же ему удалось взвалить ее тело на здоровое плечо. Встав, задохнувшись под новой тяжестью, он чуть не ослеп от дыма но, кажется, увидел путь наружу, в главный коридор. И пошел в том направлении.

Жар опалял с обеих сторон, но он не позволял себе шататься, ведь это грозило падением. Так что он получал ожоги, языки пламени вцеплялись в волосы. Он кричал.

Справа, в конце - дым, но не огонь. Он двинулся туда.

Раскрытая настежь дверь. Он ввалился в комнату - комнату Сендалат, понял он по ставням на окне. Здесь не осталось мебели и даже обоев. Кровать разбили на дрова. Нечему загореться. Вренек подошел к окну.

В голове всё успело сложиться. Их бросили на верхнем этаже. Пустили пламя снизу, где только могли. Тела госпожи он не видел, но знал - оно где-то там. Знал, что надежды ее отыскать нет. Не быть ему сегодня героем. Все, что можно - спасти себя и Джинью, любимую девушку.

Положив ее под окном, Вренек открыл щеколды, оттолкнул ставни. Выглянул вниз. Орфанталь как-то раз прыгнул с этого этажа, из кладовой над кухней, словно котенок приземлившись в кучу отходов. Испачкался весь, и Вренека выпороли за то, что не помешал.

Сейчас пол обжигал ему подошвы сквозь тонкую, изношенную кожу башмаков. Он высунулся еще сильнее. Внизу сушились кизяки, ведь это окно уже не открывают, а южная стена быстро нагревается. Он обернулся, одной рукой подхватил Джинью, затащив неловкое тело ногами вперед на подоконник. Потом рука ослабела и она выскользнула. Высунувшись, он понял, что девушка угодила в кизяки. Трудно было сказать, не сломала ли она ноги при падении - кровь заливала всё.

Вренек вылез наружу и прыгнул. Оттолкнувшись слишком сильно, угодил на самый верх кучи; толчок заставил тело скользнуть дальше. Приземлился он на здоровое плечо, но и оно зверски заболело от ожогов и синяков.

Встав, Вренек похромал назад и вытащил Джинью из навоза. Увидел, что веки ее затрепетали и снова замерли, но она дышала - хорошо, значит, всё снова хорошо.

Снова поднять ее оказалось сложнее, ведь болели оба плеча - но ему удалось. Пошатнувшись, он пошел к руинам сгоревших конюшен. Жар давил в спину. Скользнув в провал каменного фундамента, он оказался в более прохладном и лишенном дыма месте. Положил Джинью и сел рядом, прислонив спину к стене.

Глядя в красивое лицо. У нее дергался один глаз, когда она уставала, но сейчас оба глаза были закрыты. Но даже когда глаз дергался, ему это казалось милым, она делалась даже прекраснее прежнего. Трудно было придумать, что делать дальше. Народ в селении увидит дым и поймет, что имение сгорело. Но особенно не озаботятся. Их там мало осталось. Забеспокоиться могут лишь мама и хромой дядя Джиньи.

Итак, он будет их ждать.

А выздоровев, смастерит копье (Орфанталь откуда-то узнал и однажды показал, как делать). Найдет прочную палку, обдерет и поравняет, и обожжет для прочности, особенно на конце. Заимев копье, отправится на охоту - выслеживать сержанта, которая его ударила, и тех троих, что издевались над Джиньей, а потом и тех, что убили леди Нерис в доме. Найдет, ведь у него есть три имени. Телра, Фараб и Прилл.

Он смотрел на ободранные коленки, на красные рубцы и ожоги по всему телу; волосы стали белыми и осыпались прахом, над брызгами крови плясали мухи. Он ощущал и боль в голове, тоже красную, но решил ей не поддаваться.