Стас Бородин - Звезды и стрелы

С каждой минутой, с каждым ударом копыта, я чувствовал, как напряжение, сковывавшее мое тело, постепенно растворяется. Руки и плечи расслабились, ноги привычно сжали конские бока, а поводья повисли на луке седла.

Только сейчас я понял, насколько мне этого не хватало! Радостное возбуждение, переполнившее меня, передалось и моему жеребцу, который летел вперед, едва касаясь копытами земли, как настоящая стрела!

Быстрая езда всегда поднимала настроение. Вот и сейчас, буйная радость захлестнула меня горячей волной! Хотелось смеяться и кричать от восторга, не думая и не тревожась ни о чем!

Я пересек грунтовую дорогу и направил скакуна вдоль оврага, окруженного проволочным забором.

Зеленые холмы плавными волнами катились до самого горизонта, а на их вершинах стояли опрятные белые домики окруженные оградами и фруктовыми садами.

Натянув поводья, я осадил Маленькую Стрелу перед обгорелыми развалинами. От большого двухэтажного дома осталась лишь одна стена, которую и было видно с дороги.

Вся земля была покрыта воронками от артиллерийских снарядов и останками мертвых лошадей.

Маленькая Стрела громко фыркнул, и попятился. Мне это зрелище тоже не понравилось.

Шестерка мертвых лошадей лежала вповалку, а из-под их останков виднелся покореженный лафет пушки.

Ударив Маленькую Стрелу пятками, я двинулся дальше.

С обратной стороны холма, у колодца, стоял деревянный навес. Вся земля здесь была завалена окровавленным тряпьем, разорванными бинтами и пустыми патронными сумками.

Под цветущими персиковыми деревьями стоял большой стол, почерневший от крови, а чуть поодаль валялась перевернутая на бок полевая кухня.

Я услышал, как мои спутники тихонько подъехали сзади, но не обернулся.

— Тут, наверняка, был госпиталь! — предположил Шеймус. — Глядите!

На скамье возле колодца все еще стояло ведро, из которого торчала ампутированная нога, в стоптанном башмаке.

— Вы хотите сказать, что у индейцев есть артиллерия? — сказал я, поворачиваясь к мистеру Конноли.

Здоровяк сидел в седле как истукан, молча глядя на торчащую из ведра ногу.

Шеймус фыркнул.

— Поговаривают, что после окончания войны, часть конфедератов не пожелала сложить оружие, и примкнула к союзу команчей! — толстяк заулыбался. — Да я бы и сам так поступил на их месте!

— Выходит, — сердце заколотилось у меня в груди как сумасшедшее. — Война на самом деле еще не закончилась?

Мистер Конноли оторвался от созерцания башмака и пожал плечами.

— Для нас закончилась, — сказал он. — Наши генералы подписали капитуляцию, а нас с вами никто не спрашивал!

Лицо рыжеволосого верзилы помрачнело, а кулаки сжались.

— Теперь, пусть другие повоюют!

Разоренные фермы и поместья следовали одно за другим. Дороги были забиты перевернутыми экипажами и подводами, гружеными горами мебели и других пожитков.

В канавах смердели останки лошадей и коров, а на ветвях деревьев, что стояли вдоль дорог, раскачивались повешенные солдаты в синей форме.

— Глядите, какой замечательный стол! — воскликнул Шеймус, направляя коня к одной из перевернутых телег. — В Нью-Йорке за такой можно выручить целых двести долларов!

Стол был из красного полированного дерева, покрытого черными разводами и блестящими вкраплениями. Из раскрытых ящиков на землю высыпались какие-то бумаги, а позолоченные ножки в виде львиных фигур, утопали в грязи.

— Так возьмите его с собой! — фыркнул мистер Конноли. — Вы ведь за этим напросились в нашу экспедицию?

Позади толстяка к седлу был приторочен внушительный мешок до отказа забитый трофеями.

— Конечно, нет, — Шеймус скромно улыбнулся. — Просто у меня сердце кровью обливается, когда я вижу лежащее в грязи произведение искусства! Можете мне поверить, во Фри-Сити, перекупщики дадут за мои находки хорошую цену!

Я пожал плечами. Безделушки, которыми так восторгался ирландец, мне казались совершенно бесполезными.

Вскоре после полудня мы наткнулись на почтовый дилижанс, стоявший у обочины с настежь распахнутыми дверцами. Трое белых, наряженных в нелепые бархатные костюмы, парчовые жилетки и шелковые галстуки, потрошили мешки с почтой.

Завидев нас, они тут же схватились за оружие.

— Проваливайте, парни! — закричал один из молодчиков. — Это наша добыча!

Мы остановились на почтительном расстоянии, готовые к любой неожиданности.

— Позвольте, я с ними поговорю, — Шеймус ухмыльнулся и расправил плечи.

Он поднял руки вверх, показывая, что в них нет оружия, и медленно двинулся навстречу к мародерам.

— Стой, куда прешь! — заголосил крепыш в розовом жилете и желтых сапогах. В его руках, унизанных золотыми кольцами и браслетами, было по револьверу.

— Остыньте, парни, — засмеялся Шеймус. — Мы не интересуемся перепиской мистера Линкольна и Мэри Тодд!

Бандиты переглянулись и заухмылялись.

— Лучше скажите, не встречались ли вам умертвия в здешних краях!

Главарь банды сплюнул.

— Так вы из этих психов… — он покрутил дулом револьвера у виска. — Что гоняются за живой мертвечиной?

— Вроде того, — согласился Шеймус, медленно опуская руки.

Бандиты вновь переглянулись, но направленного на нас оружия не опустили.

— Хвала Всевышнему, в наших краях этой дряни нет, — прогнусавил пожилой мужчина в голубом жилете, с толстой золотой цепочкой, свисающей из кармашка. На бедре у него висел огромный тесак в простых кожаных ножнах, а в руках он держал новенький Генри. — Господь бережет детей своих, от порождений Диавола!

— Ой, заткнись уже, Симонс! — фыркнул главарь.

Он указал пистолетом на запад.

— Если вам хочется пощекотать нервишки, езжайте прямо, — бандит хитро ухмыльнулся. — В Блэквуде парни наткнулись на стаю волков — умертвий! Из десяти только трое в живых и осталось!

— Нет, спасибо, — Шеймус поежился. — Нам бы что попроще!

Бандиты захохотали.

— А что это за Блэквуд? — вперед выехал мистер Конноли. — Я бывал в этих местах, но не помню такого названия.

Главарь вновь заулыбался.

— Забудь, мистер, то, что было раньше! Теперь это Вольные Земли!

— Городок раньше назывался Роузвуд, — вздохнул Симонс, направляя на мистера Конноли ружье. — До того, как Господь прибрал к себе всех его обитателей!

— Просто от города остались одни головешки, — пояснил главарь. — Вот мы его и переименовали!

Удалившись от мародеров на приличное расстояние, я объявил привал. Мы спустились к маленькому ручью, проткавшему по дну оврага, и напоили лошадей.

Мистер Конноли открыл седельные сумки и разложил на попоне нашу нехитрую трапезу.

Шеймус опять уставился на мой вещевой мешок, но ничего не сказал.

Мы сидели молча и грызли твердый сыр с сухими лепешками. Солнце все еще было высоко в зените, а путь нам предстоял не близкий.