Стас Бородин - Звезды и стрелы

— Тогда почему Кайзер здесь? — у меня тут же кровь застыла в жилах. — Неужели он догадался?

За закрытой дверью что-то скрипнуло, будто кто-то отодвинул в сторону стул. Послышался негромкий смешок, и в тот же миг мою голову пронзила жуткая боль.

— Что с тобой, Джонни? — в темноте траппер почувствовал, как я содрогнулся, словно от невидимого удара. — Вот черт!

Боль, которую я испытал на этот раз, была просто чудовищной! Боль, которую колдун причинял мне раньше, отличалась от того, что я испытывал сейчас, как пламя свечи, от вспышки молнии!

Все мое тело затряслось, словно в припадке, сворачиваясь в дрожащий клубок вокруг раскаленной магмы кипящей у меня в голове, которую злобный колдун неспешно помешивал ржавой иглой.

С трудом втягивая смрадный воздух через стиснутые до хруста зубы, я задергался задыхаясь. Мир вокруг меня медленно плавился, превращаясь в пульсирующую и пузырящуюся бесформенную массу, которая со страшным ревом вздымалась и опадала, бросая меня из стороны в сторону, наваливаясь страшным весом, от которого трещали кости и лопалась кожа.

— Бог мой, Джонни! — прошептал траппер. — Нам нужно поскорее сматываться отсюда!

Я хотел сказать ему, что это бесполезно, что от колдуна мне нигде не найти спасения, однако я мог только сопеть и хрипеть, борясь за каждый глоток воздуха, и за каждую секунду жизни.

Из-за запертой двери послышался хохот, и в тот же миг раскаленные иглы пронзили мои руки, ноги и спину! Цепляясь за остатки сознания, я молил Маниту поскорей забрать меня! Я молил о смерти, но все мои мольбы остались без ответа.

Кипман приволок меня в нашу каюту, и положив на груду одеял бессильно понурил голову. Я видел, как слезы катятся по его небритым щекам, но ничего не мог сделать, чтобы его утешить.

Огненный спрут стиснул мое тело в пылающих объятиях с такой яростью и силой, будто бы пытаясь выдавить из него душу!

— Был бы здесь старый шаман, — вздохнул траппер, шмыгая носом. — Он бы наверняка знал, что делать!

Траппер схватил мою сумку и быстро вывалил на пол ее содержимое.

— Неужели у тебя нет никаких оберегов, Джонни? — бормотал он, перебирая мои нехитрые пожитки. — Ведь ни один индеец не выйдет из типи, не нацепив на себя хотя бы с полдюжины!

Кипман торопливо накинул мне на шею нитку с ракушками и костяными фигурками животных, а в каждую руку вложил по гладкому черному камню, которые я хранил в маленьком кожаном мешочке.

— Этого мало! — траппер придержал меня рукой, не позволив удариться головой о железную переборку. — А это что такое?

Я увидел горсть сушеных кактусов у траппера на ладони, и мое сердце едва не выпрыгнуло из груди. Задергавшись на полу, я попытался подняться, однако новая волна боли накрыла меня с головой, и я лишь жалобно заскулил, утыкаясь лицом в шершавые одеяла.

— Ты хочешь это, Джонни? — глаза траппера расширились. — Ты в этом уверен?

Я взревел, как животное, с которого заживо сдирают шкуру, и яростно закивал.

— Сейчас, дружище, дай мне только минутку! — траппер ловко оседлал меня, спутывая мои руки и ноги своим лассо, будто бы я был жеребенком. Придавив меня к полу, он зажал мою голову между колен, и при помощи деревянной ложки медленно разжал мои зубы.

— Осторожно, Джонни, не подавись, — пробормотал он, впихивая мне в рот снадобье.

Ложка затрещала, и переломилась. Мой язык тут же онемел от огненной горечи, а боль, хлестнув напоследок огненным хвостом, поспешно ретировалась.

Тяжело дыша, я вытянулся на полу, машинально пережевывая горькую кашицу. Сведенные судорогой мышцы все еще подергивались, заставляя тело время от времени выгибаться дугой, однако все это ни шло ни в какое сравнение с тем, что я только что пережил!

— Ну, ты меня и напугал, Джонни, — Кипман рухнул рядом со мной на колени, и принялся вытирать мое лицо влажной тряпицей. — Я-то думал, что еще чуть-чуть, и ты отдашь Богу душу!

— Я молил об этом Вакан-Танку, — прохрипел я, глотая горькое снадобье. — Но духи предков меня не приняли…

Серебристый щит Великого Духа, висящий над черным лесом, ярко освещал вершины вековых деревьев своим холодным призрачным светом. Если хорошенько приглядеться, даже сквозь древесные кроны можно было разглядеть изображение вставшего на задние лапы медведя, на его сверкающей поверхности, складывающееся из множества разрозненных темных пятен.

— Зима в этом году придет рано, — прошептал Маленькая Птица, выдыхая облачко пара. — Гляди, как моргает Куний Глаз!

Я задрал голову к небесам, выискивая большую красную звезду, затерявшуюся среди россыпи белых льдинок разбросанных по черному бархату ночи.

— Нужно будет запастись теплыми одеялами, — согласился я.

Хлюпающая в мокасинах вода была ледяной, и Маленькая Птица поежился.

— Да и сапоги нам бы не помешали, — на его широком скуластом лице появилась улыбка. — Для таких вот оказий!

Отряд из сотни «Луизианских головорезов» растянулся серой змеей по болоту, заросшему колючим кустарником и подгнившими деревьями, чьи перекрученные бугристые корни торчали из воды, как щупальца жутких осьминогов.

— Далеко еще? — сержант Беренжер остановился рядом со мной, тяжело дыша. Одной рукой он опирался на длинную свежеструганную жердь, а в другой держал забрызганное грязью ружье.

Маленькая Птица ухмыльнулся, разглядывая измученного солдата.

— Если мы хотим выйти федералам в тыл, придется сделать изрядный крюк, — он указал зажатым в кулаке томагавком на юг. — Их пушки как раз справа от нас, всего две мили, если топать по прямой.

Сержант закашлялся, прикрывая рот рукой. Глаза у него слезились от недосыпания, а кожа лица приобрела нездоровый землистый оттенок.

— Янки думают, что укрылись от нас за болотами, — на усталом лице солдата лихорадочно блеснули глаза. — Чертовы дураки никогда не бывали в Луизиане!

Стоящие рядом изнуренные солдаты устало заулыбались.

— Это точно, сержант! Тутошние болота больше похожи на променад в Бостоне! То ли дело у нас дома! Там ведь и шагу нельзя ступить, чтобы не наступить на десятифутовую змеюку или угодить ногой прямехонько аллигатору в раззявленную пасть! — один из «головорезов» громко щелкнул гнилыми зубами, изображая крокодила. — У нас в Санкен-роад каждый второй прыгает на деревяшках!

Маленькая Птица присел на корточки у поваленного дерева и тихонько хмыкнул, изучая следы, оставленные на тропе.

— Здесь слишком холодно для крокодила, — согласился он. — Зато косолапого можно запросто повстречать. Глядите, вон как раз его следы!

«Головорезы» тут же притихли, разглядывая глубокие следы когтей на стволе дерева, и свисающую бахромой кору.

— Хватит трепаться, — сказал я. — Давайте двигаться, если не хотите остаться без башмаков!