Стас Бородин - Звезды и стрелы

— Они не таясь обсуждают при мне свои гнусные замыслы, от которых даже у меня мурашки бегут по коже! — колдун замер, и щупальца тут же отпрянули, прячась в своих невидимых норах.

Мои мышцы напряглись и задрожали. Боль пронзила суставы, а на лбу и над верхней губой выступила испарина. Восковая кукла лежала перед колдуном на столе, однако он, на этот раз, к ней даже не притронулся.

— Эти люди — настоящие чудовища! — бокор устало уронил руки на стол, и навалился на него грудью. — Ты себе даже представить не можешь, глупый tintin!

Борясь с нахлынувшей дурнотой, я покачал головой.

— Сразу было понятно, что Форрест тебе не по зубам! — сглотнув подступившую к горлу желчь, я попытался улыбнуться. — Не понимаю, правда, причем здесь доктор Менгер. Он показался мне вполне безобидным чудаком…

Колдун хрипло засмеялся, поглаживая восковую куклу кончиками морщинистых пальцев.

— Доктор как раз и есть главное чудовище, для которого и была организована вся эта экспедиция, — старик устало прикрыл глаза, и моя ладонь тут же сомкнулась вокруг рукоятки ножа.

— Сперва дослушай, а потом решай, стоит ли меня убивать, — бокор открыл глаза и с шипением выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. В каюте тут же запахло чем-то едким и прокисшим.

Мои пальцы словно онемели, а перламутровая рукоятка стала холодной как лед.

— В жестянках, что тебе поручили передать индейскому вождю, таится смерть, — старик прищурился, наблюдая за мной, как огромная змея наблюдает за полупарализованной мышью. — Все эти разговоры о мире лишь для того, чтобы заставить тебя доставить смертельные дары в лагерь краснокожих.

У меня тут же пересохло во рту, а воздух в каюте стал нестерпимо горячим и горьким.

— Я не понимаю, — прошептал я. — Это какая-то магия?

Мистер Смит усмехнулся.

— Магия? Можно и так сказать, — уродливое лицо старика сморщилось еще больше. — Только они называют ее наукой.

— Все равно не понимаю, — мне казалось, что старый колдун просто хочет меня запугать, сбить с толку, преследуя какие-то свои цели. Глядя на его ухмыляющуюся физиономию, было трудно поверить, что он говорит правду.

— Доктор Менгер, в разговоре с генералом, припомнил о форте Питт, который некогда осаждали делавары, и о командире милиции Вильяме Тренте, который на мирных переговорах вручил индейцам подарки, зараженные оспой.

— Оспа? — выдохнул я, с отвращением вспоминая, как холодные пальцы доктора коснулись моего плеча.

— Да, оспа, — улыбка медленно сползла с лица старого бокора. — Мы с ней старые приятели…

Перед моими глазами тут же ожили страшные картины из моего детства. Как наяву вновь зачадили погребальные костры, с торчащими из прогоревших угольев человеческими скелетами, появились голые остовы заброшенных типи и вездесущий запах гниющей плоти.

— Доктор сказал, что он сумел вывести новый вирус, от которого не спасут даже прививки, — колдун покачал головой. — Он сказал, что сможет выиграть войну, не сделав ни единого выстрела…

Я обмяк на своем стуле, словно оглушенный. Внутри у меня все тряслось от ярости, руки дрожали, а мгновенно промокшая от пота рубаха прилипла к спине.

— Зачем ты мне все это рассказал? — спросил я, чувствуя, как стены каюты начинают медленно раскачиваться, а огонек свечи разрастаться, превращаясь в маленькое солнышко над плечом колдуна.

Борясь с тошнотой, я сполз со стула и встал на четвереньки, безуспешно пытаясь не соскользнуть со вздыбившегося заплеванного пола, который как живой дрожал и вибрировал под моими ладонями.

Занозистые доски впились мне в щеку, и невидимые щупальца бесцеремонно потащили меня в пульсирующую темноту.

— Я хочу узнать секреты ваших шаманов, — голос мистера Смита донесся до меня откуда-то издалека. — Я хочу, чтобы ты привел ко мне того, кто знает секреты бессмертия…

Утро следующего дня было сумрачным и пасмурным, однако это никак не повлияло на мое приподнятое настроение.

Высоко в небе собирались громады черных туч, холодный северный ветер жалобно завывал между мачт и яростно трепал сигнальные флажки.

По поверхности реки побежали пенные волны, а заросли прибрежного камыша шуршали и гнулись так, будто бы там хозяйничала целая стая голодных Вендиго.

— Ну и погодка, — закутавшийся в одеяло мистер Конноли стер со щеки первую дождевую каплю. — Похоже, будет настоящая буря!

Сет Кипман принюхался к воздуху и кивнул.

— Это точно, — он нахлобучил свою меховую шапку на самые глаза, и, усмехнувшись, уставился на дрожащего от холода Шеймуса. — Помнится, кто-то здесь жаловался на жару!

Толстый ирландец горестно вздохнул.

— Вся беда в том, что в этих краях никогда не бывает хорошей погоды, — он поплотнее запахнул свою куртку, а пухлые ладони сунул подмышки.

Я с восторгом наблюдал, как из причалившего к правому берегу реки катера выводят Маленькую Стрелу, и рослых серых коней моих провожатых. Аппалуза возбужденно приплясывал на одном месте, перебирая длинными стройными ногами, и вздымая полосатыми копытами клубы пыли.

— Джонни? — Шеймус повернулся ко мне, и протянул початую бутылку виски, которую с ловкостью фокусника извлек из кармана брюк. — Джонни, выпьем на дорожку?

Траппер бесцеремонно отобрал у ирландца бутылку, и сделал из нее приличный глоток.

— Он тебя не слышит, дурень, — Кипман довольно крякнул, и вновь приложился к горлышку.

— Хотел бы я поехать с тобой, парень, — мистер Конноли облокотился рядом со мной на планширь. — Но Форрест никому из нас не позволит покинуть корабль до твоего возвращения.

— Обещаю, что вернусь очень скоро, — сказал я, поправляя на плече сумку с подарками, предназначенными для президента Паркера, и проверяя лежащее за пазухой письмо, упакованное в несколько слоев промасленной бумаги. — Я вернусь так скоро, что вы даже соскучиться не успеете!

Сет Кипман вернул Шеймусу бутылку и покачал головой.

— Отсюда до Южной Платт по меньшей мере сотня миль. Ехал бы ты один, это одно дело, но эта парочка будет у тебя как камень на шее!

Мы повернулись к капитанскому мостику, на котором Форрест и Картер давали последние указания моим сопровождающим.

— Том Сайлс служил когда-то в кавалерии, — заметил Шеймус, кивая на первого помощника капитана. — Он хотя бы знает, с какой стороны на лошадь садиться!

— Зато второй, просто красавец! — презрительно хмыкнул Кипман. — Глядите, он, похоже, собирается ехать в своей дурацкой бескозырке!

Стройный Том Сайлс был одет в потрепанную кавалерийскую форму и широкополую шляпу. На боку у него висела сабля и кобура с револьвером.

Сержант морской пехоты Курт Хасс возвышался над офицером на целую голову. На его бритой макушке и вправду примостилась крошечная бескозырка, похожая на птичье гнездо, прилепившееся к круглой бледной скале.