Кира Соловьёва - Одиночество на земле

— Залезайте, — пригласил дракон, опуская шипастую шею.

Альтвиг спросил себя, все ли нормально, прежде чем последовать за Илаурэн.

Менестрель очень слабо помнил, как добрался до берега и избавился от хвоста. Помнил только, что уткнулся в благословенно холодный снег, и что тот податливо прогнулся под пальцами.

Очнулся он тогда, когда высокий беловолосый эльф — Смерть этого мира, — ткнул его носком сапога в плечо.

— Чего тебе? — неуважительно бросил Рикартиат.

— Вставай. После купания сон на снегу не пойдет тебе на пользу.

— Ну и что?

Остроухий вздохнул. Ему ужасно не хотелось стоять здесь, на холоде, да еще и рядом с Нижнелуньем. Поэтому он наклонился, схватил парня за воротник и поставил на ноги. Вышло не очень устойчиво.

На лице Мрети полыхал нездоровый румянец. Он дрожал, как лист на ветру, и был вынужден прилагать немало усилий, чтобы сосредоточить взгляд на эльфе.

Повисло молчание. Остроухий задумчиво изучал воду, чистую и прозрачную. Менестрелю показалось, что он за всю свою жизнь не видел такого безрадостного существа.

— Зачем ты сюда приперся? — хрипло уточнил он. — Надеялся, что я сдохну? А вот нет… не дождешься…

Рикартиат отметил, что земля почему-то спешит навстречу — и был подхвачен ледяными руками эльфа.

— На любезный прием я и не рассчитывал. Впрочем, мне без разницы. Я пришел дать тебе один совет.

— Не нужны мне твои советы, — сонно ответил Мреть. — Катись к черту.

— В начале весны, — не обратил на него внимания остроухий, — не смей выходить на улицу. Спи, пиши новые песни, проводи время с Альтвигом — но из дома не выходи.

— А что будет, если выйду?

— Ты умрешь.

Менестрель собирался спросить, с какой это радости, но эльф пропал. Исчез, будто иллюзия. Его заменил Ахлаорн, который выглянул на поверхность.

— Ты в порядке, Рик?

— В полном, — соврал Рикартиат. — Вот сейчас немного посплю — и пойду домой. Расскажу Илаурэн, как принес тебе лапы хоййо… и как ты их ел… и как скорчил самую кислую рожу в мире… деликатес, тоже мне…

Он лег, попытался закутаться в промерзшую куртку и уснул.

— Я отнесу его семье Айнэро, — мягко произнес некто. У менестреля создалось впечатление, что этот некто ему знаком. — Девочка обрадуется.

— Дело твое, — бесстрастно ответил эльф.

Интересно, ради чего он вернулся? Ведь вроде бы уходил. Да и славно — пускай проваливает, от его общества нормальным людям не по себе…

Рикартиат плыл среди бесконечной тишины. Ему было спокойно, уютно и тепло. Темная ночь распростерла свои крыла, спрятала песнопевца в постели из маховых перьев, но…

— Ужасно. Я бы ни за что к русалкам не сунулся, — признался Альтвиг.

— Его стихия — вода, — вежливо пояснила Илаурэн. — У каждого-мага стихийника есть… так сказать… дополнительная ипостась. Товарищи Рика могут принимать облик водяных, маги огня обращаются в звезды, маги земли покрывают свои тела камнем — отличная защита, кстати, — а я умею отращивать крылья.

— А-а-а, — протянул парень с такой интонацией, что сразу становилось ясно: он недоумевает. — Прости, я, наверное, ослышался… обращаются в звезды?

— Нет-нет, все правильно, — эльфийка рассмеялась. — Звезды — это не просто комочки света. Они рождаются, живут и умирают. Мы похожи.

— Ничего более странного мне еще не рассказывали, — отозвался Альтвиг. — Включая лекции о нежити пустынь и историю Безмирья.

— Да ладно тебе, перестань. Для носителей дара это — нормальная информация. Все мы имеем предрасположенность к изменениям. У тебя она тоже должна быть. Поищи, обычно она сама откуда-то выбирается.

— Хорошо.

Рикартиат перевернулся на бок и накрыл голову подушкой. Спать хотелось сильнее, чем терпеть укоризну Илаурэн.

— Он пошевелился, — заметила девушка.

— Я вижу, — согласился Альтвиг. — Скажи, у него действительно хрупкое здоровье? Если я ему врежу, он умрет?

— Не знаю. — Эльфийка засомневалась. — Эй, Рик!

— Отстаньте, — простонал тот. — И дайте мне умереть.

— Тогда я врежу, — решился Альтвиг. — Подними его, пожалуйста.

Илаурэн гнусно захихикала и схватила менестреля за ребра.

— Я смотрю, вы подружились, — обреченно сказал он.

Комнату Мреть видел расплывчато и в серых тонах. Силуэт друга был сутулым и высоким, силуэт девушки — стройным и аккуратным. Зрение возвращалось на круги своя добрых пятнадцать минут, и за это время эльфийка успела возвестить:

— Ну, поначалу он мне не очень нравился… ой, Ал, как будто для тебя это новость… но, пока мы были заняты поисками тебя, все… э-э-э… само по себе наладилось. Выяснилось, что он — вовсе не плохой парень.

— А я говорил, — попробовал улыбнуться Рикартиат. Сдавшись перед плачевным результатом, он прижался щекой к подушке и попросил: — Заткнитесь, пожалуйста. Я устал.

— Мы все равно обедать собирались, — не расстроилась Илаурэн. А Альтвиг полюбопытствовал:

— Принести тебе что-нибудь?

— Спасибо, не стоит.

Парень кивнул и покинул комнату, оставив менестреля наедине с эльфийкой. Та мгновенно нахмурилась:

— А скажи, как так получилось, что твои внешние повреждения в воде регенерируют, а внутренние — нет?

— Полагаю, как раз потому, что они внутренние, — сонно ответил Мреть. — И еще полагаю, что я не должен был владеть даром. И вообще задумывался женщиной. Ты на меня взгляни.

— Не смешно, — поморщилась девушка.

— Ни капли, — согласился Рикартиат. — Извини, Рэн, я действительно плохо себя чувствую.

— Это ты меня извини.

Она встала, поправила платье и пошла догонять Альтвига. Менестрель проводил ее долгим взглядом.

Обед в алаторском особняке представлял собой подлинное произведение искусства — как, в общем, и все остальные трапезы. Здесь у господ Кольтэ и Эльтари были слуги, и они из кожи вон лезли, чтобы угодить хозяевам. Отец часто жаловался Илаурэн, что хотел бы их всех уволить и зажить в одиночестве. Но ему не позволяли не жена, ни собственно слуги — никто из них, особенно поварята, не видел смысла в жизни без эльфов. Девушку это напрягало. Она терпеть не могла, когда остроухих превозносили и считали равными Богам.

Альтвига она нашла за столом. Парень сидел, подперев щеку кулаком, и смотрел в открытое окно. Снаружи все еще царила зима, но времени у нее осталось немного. Пару недель — и придет следующий Сезон. На улицах потеплеет, народу станет больше, откроются летние рынки, воскреснет торговля травами из-под полы. Храмовник с удовольствием отметил, что следить за ней ему уже не нужно.

— Радуемся весне? Солнышку? — ехидно поинтересовалась Илаурэн.

— Не очень, — разочаровал ее парень. И, подумав, добавил: — Просто радуемся. Шейн сегодня придет?

— Обещал. Подождем, у него еще есть… — эльфийка покосилась на дорогие механические часы — последнее изобретение горцев, — пятнадцать минут.