Морган Родес - Книга духов и воров

— Прошу! — Барнабас подвинул громадную кружку с элем Мэддоксу, сидевшему на длинной деревянной лавке, на которую они сумели втиснуться плечом к плечу к другим посетителям. Две женщины и мужчина танцевали на другом краю стола под громкую знакомую песню о бессмертных и их магии.

Мэддокс очень хорошо знал слова этой песни. Мама часто ее пела.

Мэддокс глотнул эль из кружки — впервые в жизни. Ливиус редко пил что-то крепче сидра, и никогда не позволял Мэддоксу пригубить хоть каплю.

— Понравилось? — спросила Камилла, сладострастно ухмыляясь, показывая свои сломанные зубы.

— Хорошо. — пришлось ему признаться.

— Пей, сладкий, — сказала она и взялась за свою кружку пенистого эля, мигом опустошив ее. Затем она громко и длинно отрыгнула.

Где-то рядом раздался крик.

— Я узнаю этот звук! — прокричала женщина и подошла к ним. У нее были пшеничные волосы, и выглядела она симпатично с головы до ног.

— Моя дорогая сестренка! — Камилла вскочила и распростерла руки. — Ты вернулась ко мне! Я так долго ждала!

«Сестра?» Мэддокс обменялся удивленным взглядом с Бэккой.

— Отрада очей моих! — воскликнула красивая женщина и они обнялись.

Барнабас поменялся на глазах: от расслабленной сутулости не осталось и следа, вместо этого он был воплощением достоинства.

— Сьенна, как же приятно снова тебя видеть!

Бэкка потянулась к Мэддоксу и прошептала:

— Мне кажется, или он действительно обомлел от счастья при виде нее?

— Разве можно его винить за это? — сказал Мэддокс очень тихо и глотнул еще эля. — Она невероятно потрясающая.

Девушка прикусила губу.

— Да, я полагаю. Если тебе нравятся такие. Но она старовата, ей по меньшей мере тридцать, верно?

Он нахмурился. До этого Мэддокс никогда не слышал, чтобы Бэкка говорила таким язвительным тоном.

— Мэддокс, это моя младшая сестра Сьенна, — представила Камилла. — Сестра, которая отказывалась мне писать слишком долго, пока путешествовала по далеким землям за морем. Сестричка, я так соскучилась по тебе!

Сьенна обняла Камиллу за плечи.

— Я вернулась и подумываю задержаться на неопределенное время.

— Еще одна причина для праздника. — Камилла подала знак, чтобы им принесли еще выпить.

К третьей кружке Мэддокс решил, что больше не будет отказываться присоединиться к предлагаемым празднованиям в тавернах. Как — то он оказался на столе танцующим с красавицей Сьенной, которая держала его за руки и кружила, пока у него вконец не закружилась голова. Жизнь была великолепна. Чудесна. И сверкающая.

— Ты впервые пил эль? — спросила Сьенна.

— О, нет. Я уже пил его много, много, много раз. Ничего особенного. — невнятно произнес он. — Просто замечательно, что ты вернулась к сестре. Ты тоже ведьма?

Сьенна рассмеялась и прикрыла его рот ладонью, чтобы он не сказал еще что-нибудь.

— Не так громко, хорошо? Сегодня здесь весело, но никогда не знаешь, где прячутся стражи Валории. Они не очень хорошо обращаются с теми, кто наделен магией.

— А я наделен магией. — он прижал руку к груди. — Очень наделен.

— Правда, ты?

— Они называют меня мальчишкой — колдуном. — когда сейчас он повторил это прозвище, оно прозвучало более впечатляюще, чем обычно.

Она придвинулась чуть ближе, чтобы рассмотреть его получше.

— Значит, ты и есть тот самый маг, о котором я слышала? Парень, вызывающий духов.

— Сегодня я привел одного с собой. — сказал он, указывая на Бэкку кружкой с элем. Эль выплеснулся и попал Барнабасу в лицо.

— Эй! — гневно выкрикнул Барнабас, вытирая глаза.

Мэддокс рассмеялся.

— Прости!

Затем он снова взглянул на Бэкку, которая сидела на деревянной лавке и смотрела на него. Руки она скрестила на груди, а выражение лица…

«О, милая!» Он спрыгнул со стола.

— Сьенна, я скоро вернусь.

— Не спеши, сладенький. — отозвалась она с улыбкой.

Невероятно, Сьенна назвала его «сладеньким»!

Он начал пробираться через толпу к Бэкке.

— Ты выглядишь очень расстроенной. — сказал он, подходя ближе.

— Неужели?

— Что с тобой?

— Ничего. Я просто сижу тут, невидимая и бестелесная. В ожидании. Моя сестра и мама наверно в отчаянии от беспокойства, пока вы все здесь празднуете то, что сумели открыть закрытую шкатулку. Так что, нет. Я не расстроенная. Просто нет терпения. К тебе.

Она сказала «тебе» так резко, будто это был кинжал, и она решила вонзить его в него. Но вместо вины в нем вспыхнула ярость.

— Я знаю, как сильно ты торопишься покинуть это королевство, которое так презираешь, но это подождет до завтра.

— О, действительно?

— Да…Да! Кроме того, ты хотя бы раз на секунду задумывалась, как больно мне будет прощаться с тобой? Что видеть тебя здесь в качестве духа, которого я никогда не могу коснуться предпочтительней для меня, чем не видеть тебя вовсе, даже если идея поцеловать тебя — поцеловать по — настоящему, живую, во плоти — это все, о чем я могу думать?

От удивления у нее округлились глаза.

— Мэддокс…

Он испытал огромное облегчение, выплеснув правду, но после этого почувствовал себя грубым, а свой взрыв казался ему очень глупым.

— Пожалуйста, прости мое пьяное поведение.

Он ушел, не сказав больше ни слова. Таверна кружилась вокруг него — смех, разговоры, музыка и танцы. Каждый казался счастливым и веселым. Но теперь Мэддокс чувствовал себя очень несчастным.

Ему так нравилась Бэкка, он так привязался к ней за это короткое время, что буквально чувствовал, как сердце жжет в груди. И если все пройдет идеально, он скоро потеряет ее навсегда.

Когда они вернулись в дом, Мэддокс извинился и вышел на улицу, где его стошнило. Когда он вытирал рот, то заметил, что рядом кто-то был.

— Лучше выплеснуть, чем держать в себе. — сказал Барнабас, сочувственно кивая.

— Твоего мнения я не спрашивал.

— Что? Я здесь, чтобы помочь. Тебе нужно время, чтобы справиться с тем, что выпил. Все будет нормально.

Мэддокс спиной прижался к каменной стене дома Камиллы, затем соскользнул на землю и обхватил голову руками.

— О, мой… — сказал Барнабас. — Ты ужасно себя чувствуешь, да?

— Хуже не бывало.

— Это не только эль. Та девушка тоже. Я прав?

Мэддокс потер глаза.

— Барнабас, ты когда — нибудь влюблялся?

Барнабас замер, серьезно призадумавшись.

— Это то, что происходит между тобой и девушкой — духом?

— Я не знаю. Я просто задал тебе вопрос.

Тень боли, которую он видел вчера, снова легла на лицо Барнабаса.

— Да, я любил. Я знаю, каково это. Всепоглощающее ощущение, которого ты не испытывал раньше. Ужасающее осознание, что ты будешь жить для нее и умрешь ради нее, если только она даст тебе шанс.