Эми Гринфилд - Певчая

— Застрелились? — испуганно повторила я, все еще глядя на повязку на руке Ната.

— Это лучше, чем оказаться у тенегримов, — сказал Пенебригг. — Иначе все пропало бы.

— Вы сказали, что защитите нас, — обвиняла уже всю делегацию леди Илейн. — Сказали…

— Мы старались, — вмешался сэр Барнаби, постучав тростью. — Но никто не идеален. Мы не можем тратить время, Скаргрейв получил рощу. Шпионы говорят, что он снова кормит тенегримов. В этот раз есть яйца.

Яйца? Ужас сдавил мое горло. Я неузнаваемым голосом спросила:

— И сколько их?

— Не меньше сотни, — сказал Олдвилль.

— И сколько осталось до их вылупления?

— Мы не уверены, — сказал сэр Барнаби, — ведь не знаем, когда точно яйца были отложены. Но обычно яйца воронов вылупляются спустя три недели.

— Уже скоро, — слабо сказала я.

— Еще есть время, — Пенебригг поправил очки, пытаясь все уладить. — Через пять или шесть недель птенцы покинут гнездо впервые, пройдут месяца, и они станут взрослыми. Мы думаем, что только тогда у них открываются все силы.

— Не скрывай правду, — сказал сухо Олдвилль. — Мы не знаем ничего о птенцах тенегримов. Может, они вылупятся с уже открытыми силами. Или у них окажется аппетит еще сильнее, чем у взрослых тенегримов. Это будет видно. Но каждый день теперь будет склонять весы в их пользу.

Он был жесток, но говорил честно.

— И я должна воспользоваться шансом сейчас.

Пенебригг посмотрел на меня поверх очков с тревогой.

— Только если ты готова.

— Потому мы и пришли, — сказал сэр Барнаби. — Чтобы понять, готовы ли вы. Если вы нам покажете…

— Конечно, — сказала я.

— Нет, — леди Илейн схватила меня за руку. Я ощущала, как ей не нравится отчитываться перед этими людьми, как она не хотела делиться подробностями с незнакомцами. И я немного ее понимала, ведь и мне было сложно делиться такими личными вещами.

Леди Илейн сказала поверх моей головы сэру Барнаби.

— Она переоценивает себя, бедняжка…

Мое сочувствие к ней пропало.

— Я покажу вам, что умею, — сказала я сэру Барнаби. Я стряхнула руку леди Илейн и запела.

— Нет, — леди Илейн бросилась ко мне. — Ты не должна…

Но песня скрытности уже работала. Я становилась прозрачной и таяла.

— Боже правый, — пробормотал Пенебригг.

Даже Олдвилль был под впечатлением.

— Слабое мерцание… нет, упустил.

Сэр Барнаби сел и взволнованно схватился за трость.

— Нат пытался нас подготовить. Но это невероятно.

— Хватит уже, — сказала крестная.

— О, я еще не закончила, — сказала я, стараясь правильно дышать. Я спела остальные песни, которым она меня научила. Я открыла замки, которые Нат оставил мне для тренировки. Я повернула ключи, не касаясь их. Я разожгла огоньки на свечах, загорелся и факел, огонь вспыхнул ярче. Все, кроме леди Илейн, открыли рты от потрясения.

Олдвилль пришел в себя первым.

— Певчая? — тихо обратился он к воздуху.

— Здесь, — сказала я, стараясь не смеяться, когда Олдвилль попытался отыскать меня взглядом. — У огня.

— Ах, — он все еще не нашел меня, и это его расстроило. — Но ты не спела песню, разрушающую гримуар.

— Как она может петь ее без гримуара? — отметил Пенебригг.

Олдвилль повернулся к моей крестной.

— Песня не сработает на других книгах?

— Конечно, нет, — возмутилась леди Илейн. Ее гнев касался и меня, и Олдвилля. — Гримуар не похож на другие книги. Все это знают.

— А в теории? Вы даже не пробовали? — настаивал Олдвилль.

— Нет, — я отошла от огня с разочарованием. Было неудобно учить песню, не видя ее эффекта. — Но я могу попробовать.

Олдвилль вытащил из кармана книжечку и помахал ею.

— Нет, — рявкнула леди Илейн. — Плохая идея.

— Не вижу, почему, — сказал Олдвилль. — Это глупая книжка, все теории из нее я опроверг. Она идеально подходит.

— Нет, — повторила леди Илейн. — Ты не должна…

Если бы я ждала ее разрешения, то это тянулось бы вечность. Никто не видел меня, я могла делать все, что хочу. Я забрала книгу из руки Олдвилля, убежала от протянутой руки леди Илейн, и песня разрушения полилась из меня.

Она была невероятно сложной, близкой к Дикой магии, с яркими гласными, но я не понимала звуки. Я долго запоминала их и теперь хотела исполнить идеально.

К моему потрясению, чары сработали раньше, чем остальные. Я не успела допеть первую фразу, а книга рассыпалась в моих руках.

Я потрясенно замолчала.

Нат присвистнул.

— Она это сделала!

Леди Илейн широко улыбнулась.

Пенебригг и сэр Барнаби почти танцевали. Даже Олдвилль был рад.

Я слабо улыбнулась, но мыслями осталась с нотами спетой песни. Почему она так странно сработала?

Вопрос отвлек меня, и я забыла правильно дышать. Увидев тень своей руки, я спохватилась и попыталась вернуть магию. Но поздно, моя хватка на чарах скрытности уже ослабла. Вздохнув, я отпустила песню и стала видимой.

Крестная улыбалась, и остальные поздравляли меня.

— Потрясающее выступление, — взгляд Пенебригга за мерцающими очками был гордым.

— Впечатляет, — сказал Олдвилль. — Очень впечатляет.

— Точно, — согласился сэр Барнаби и стукнул тростью. — Если мы отправим вас завтра в Тауэр, у вас будут козыри.

— Завтра? — улыбка леди Илейн пропала. — Нет. Это не обсуждается.

— Чем скорее, тем лучше, миледи, — сказал сэр Барнаби. — Времени мало.

— Еще неделю, — потребовала леди Илейн. — Неделю, чтобы отточить ее навыки.

— Мы не можем ждать так долго, — осторожно сказал Пенебригг.

— Но мы сможем за это время сыграть свою роль, — согласился сэр Барнаби. — Мятеж организовать сложно, хоть мы и долго готовились.

Олдвилль не обрадовался, но кивнул.

— Хорошо. Но только неделю.

Леди Илейн склонила голову.

— Хорошо. А теперь идите, а мы займемся делом.

Она принялась прогонять их, Нат повернулся ко мне.

— Твоя рука, — начала я.

— Заживет, — сказал хрипло Нат. — Не переживай. Тебе есть о чем думать.

Он был прав. Я должна была отрепетировать песни, пересмотреть карты и увидеть тысячу мелочей до похода в Тауэр.

Но я переживала, ведь Нат уходил и прятал руку. Я думала о его поражении и утомленно опущенных плечах. Он так и не посмотрел мне в глаза. И я думала о тех, кто сражался вместе с ним, кто застрелился, лишь бы не встретиться с тенегримами.

Они ушли, а я повернулась и увидела, как леди Илейн смотрит на огонь. Она снова улыбалась. Она словно лелеяла секрет, которым не хотела делиться.

— Что вы мне не рассказываете? — спросила я.

Она посмотрела на меня, ее улыбка стала шире, она выглядела так же, как когда я разрушила песней книгу Олдвилля.

— Та песня, — это был выстрел во тьму, но я была уверена, что права. — Почему она уничтожила книгу так быстро? Страницы рассыпались в моих руках.