Диана Дуэйн - Волшебник в одиночестве

— Наверно, ты права, — сказал клоун, — моё тело не очень хорошо работает, и люди смеются надо мной из-за этого. Иногда они смеются не со зла.

И вдруг клоун исчез, а на его месте появился мальчик лет одиннадцати. Он был красив, как бывают красивы дети, худенький, с острым личиком и стрижкой, высокой сзади, какую носят африканцы.

— Ничего не помогает, — сказал он, и его слова показались внезапно очень разумными — возможно, исчезновение клоунского костюма усилило эффект. — Все смеются. Особенно те, кто не делают этого открыто; они смеются громче всех.

Удивление Ниты превращением клоуна в ребенка было отодвинуто на задний план тем, что он сказал, потому что она тоже ощущала это на себе, хоть и не в плане насмешек.

Некоторые дети в школе и друзья семьи, которые в последние месяцы пытались вести себя с ней как обычно, как будто ничего не случилось, причиняли ей боль сильнее, чем те, кто не скрывал своего дискомфорта при общении с ней.

— Ну, — сказала она, — они просто идиоты.

— Они все Такие, — сказал маленький мальчик, указав подбородком в темноту. Он почти не двигался, его руки свисали как плети, как будто он не знал, что с ними делать, и его лицо было почти неподвижно. — Всё погружено в темноту, Это преследовало меня всегда.

Нита не нашлась, что ему ответить.

— Я не уверен, что ты тоже не Такая, — сказал ребенок.

Нита приподняла брови.

— Либо я на стороне Единой, либо я Такая, — ответила она, искренне захваченная мыслью, что неизвестно, что в конце концов окажется верным: первое или второе, — но ты точно не найдешь во мне оба варианта.

Мальчик взглянул на Ниту, и по его лицу можно было видеть, что она не сумела убедить его.

— Она примеряет разные костюмы, — сказал он, — Она выглядывает из глаз окружающих.

Я пытался не обращать на это внимание так долго… Но я больше не могу. Мне лучше быть одному.

Он отвёл взгляд от Ниты.

— По крайней мере, когда я сам по себе, Она не может достать меня. Все хотят, чтобы я вернулся к ним, я знаю… Но каждый раз, когда я это делаю, Она поджидает меня, и я просто не могу. Это слишком больно.

Нита ничего не сказала. После того как, казалось, прошла целая вечность, он повернулся к ней. Он почти не смотрел на неё, когда произнёс:

— Она выглядывает и из твоих глаз. Она всегда была рядом с тобой. В последнее время Она стала близка к тебе, как никогда.

Нита с трудом сглотнула. Она не могла сейчас сдаться.

— Знаешь, ты не единственный, кого Она преследует, — сказала она, — это происходит со всеми, так или иначе. В конце концов, Она получит нас всех. Но если мы постараемся, мы можем успеть устроить Ей массу хлопот, прежде чем Она нас достанет.

Нита не смогла сдержать усмешки и сама удивилась ей. Если что-то и доставляло Ните удовлетворение в эти дни, так это знание того, что она сумела-таки стать занозой в боку Одинокой Силы, достаточно болезненной для того, чтобы Та попыталась заключить с девочкой одну из своих лукавых сделок.

Ребёнок вскинул глаза на Ниту с пугающей неожиданностью, и девочка почувствовала всю силу его взгляда, когда он усмехнулся в ответ и сказал:

— Я знаю.

Ните пришлось отступить на шаг, чтобы сохранить равновесие, душевное и физическое.

Встретить его взгляд было, как получить удар кирпичом по голове, но то был хороший кирпич: внезапный, сконцентрированный, наполненный неодолимой весёлой силой с долей озорства. Едва ли Ните когда-либо раньше приходилось ощущать такую волну эмоций и столько внутренней убеждённости, исходящих от живого существа, человеческого или нет.

— Я знаю, — повторил он, — именно этим я и занимаюсь. Теперь я делаю это всё время.

Хотя он отвёл глаза, усмешка его стала почти ликующей.

— И это очень весело.

Нита хотела было сказать, что не стоит шутить над такими вещами — и остановила сама себя, заметив, что улыбка мальчика начала увядать. Это печальное зрелище тронуло ее до глубины души.

— Но я всегда прерываю веселье до того, как Она это заметит, — сказал он. — Каждый раз, как только я опять замечаю, что я не один, я позволяю своим знаниям исчезнуть.

Это объясняло всё. Почему он забывает информацию и постоянно задает вопросы.

— Но зачем? — спросила Нита.

— Потому что это всегда происходило, когда мои дела шли плохо, — сказал мальчик, — когда Она впервые возникла в моей жизни, она принесла все самое плохое. Со мной было всё в порядке, я всегда знал, кем я являюсь… пока мир не обрушился на меня, лишив возможности думать, быть с другими людьми… просто быть . Я забыл самого себя. Я не мог себе помочь. Я забыл всё, что причиняло боль…а также всё остальное. Но затем это изменилось. Я начал вспоминать на какое-то время. Но Она всё еще была здесь со мной.

В его глазах вспыхнула задорная искорка.

— Затем я понял как извлечь немного «пользы» из этого. Она всегда вынуждена возвращаться, чтобы заключить сделку со мной… а я никогда не позволю ей сделать это. — усмехнулся он. — Единственная проблема, что мне не должно становиться лучше, я не должен возвращаться к тому состоянию, когда я был нормальным. И каждый раз, чтобы сохранить Её заинтересованность, я не могу позволить себе контактировать с миром и другими людьми…

— Не делай этого! — Возмущенно воскликнула Нита. — Не нужно быть в одиночестве, когда ты можешь стать волшебником! Или хотя бы сохранить свою личность.

— Я — и волшебник? — спросил он с грустью.

Нита покачала головой с восхищением.

— Если ты можешь говорить на Императивном диалекте Речи, будь уверен, ты на правильном пути!

Откуда-то из темноты послышалось рычание, теперь звучавшее несколько раздосадованно, оно длилось и длилось, эхом раскатываясь вокруг.

— Она по-прежнему преследует меня, — сказал он. — Повсюду… Это даже забавно.

Особенно когда я забываю.

Я не могу выбраться, пришли Ните на ум слова клоуна, плачущего в темноте. Теперь она припомнила, что голос, звучащий тогда, был голосом мальчика… или же это была очередная выдумка Одинокой силы.

И тут ее глаза изумленно раскрылись. Она гонится за ним… и он все убегает и убегает.

А я-то все это время предполагала, что это место во власти Одинокой Силы. Но, возможно, это не так…!

Он начал растворяться в воздухе.

— Подожди! Не уходи! — закричала Нита.

— Я должен. Она сообразит, что что-то не так, если я задержусь здесь.

— Тогда хотя бы на этот раз не убегай!

— Я должен, — повторил он. — Иначе Она поймет, что происходит, и тогда все это станет бесполезным.

Он улыбнулся, эта улыбка все еще играла на его лице, когда он отвернулся. Затем он исчез. Спустя некоторое время Нита обнаружила себя в одиночестве стоящей в темноте и тупо уставившейся на освещенный участок — просто пятно света на полу. То, что делало этот свет особенным, теперь исчезло.