Олеся Шалюкова - Участковая для нечисти

- А затем появился потомок?

- Точно, и не один. Истинный снежный зверь был один, а вот опасных тварей, которых сейчас так называют, клепал очень быстро, задирая волков. В конце концов, его убили, а вот потомков осталось тьма-тьмущая. До сих пор на том свете некроманту небось икается.

- И сейчас настоящих снежных зверей не осталось?

- Почти не осталось. Их создать очень сложно, а некромантов, которые хотели бы получить истинного зверя, пруд пруди.

Лида кивнула, присела за стол, разглядывая Мельника.

- Хорошо. Судя по стуку в терраске, папа вернулся, сейчас тебя утащит. Пирожки я подам минут через пятнадцать, двадцать.

- Договорились, барышня.

Лида не ошиблась. Степан Викторович, на ходу вытирая руки какой-то тряпицей, появился на кухне и увел гостя за собой.

Девушка допекла все пирожки, несколько часов посидела с проснувшимся братом, читая ему сказки, а потом отправилась спать. Мимолетно пожалев о том, что выспаться впрок нельзя, Лида заснула и… снова увидела сон.

Тихо стрекотали сверчки. Под босыми ногами неприятно кололись мелкие камешки. Она стояла рядом с папой, вцепившись в его руку и отчаянно боялась. Всего.

И низких приземистых домов, которые никогда не видела раньше - только в кино. И высоких зарослей травы, от которой пахло горько и почему-то мокрой псиной.

- Пап, пап, - дернула девочка отца за рукав. - А зачем мы здесь?

Широкая ладонь легла на макушку и погладила.

- Мы теперь здесь будем жить.

- Мы больше не будем жить в городе?

- Нет, Лидонька. Надеюсь, тебе здесь понравится.

- А здесь я тоже не буду ходить в школу?

- Наоборот, здесь ты пойдешь в школу. Ты девочка у меня умненькая, быстро со всеми подружишься.

- Думаешь?

- Уверен.

А травинки недавно скошенные оказываются такие колкие! И на ромашке, девчонки научили, так смешно гадать. Ей из мальчишек и не нравится никто, но белые лепесточки так успокаивают.

И вокруг столько всего интересного, непонятного.

Девчонки и мальчишки знакомили Лиду с деревенской жизнью неспешно. А взамен получали массу новых и интересных знаний. Для девчонок о городской моде и о косметике, вместе они просматривали десятки модных подшивок. А мальчишки нашли в нескладном подростке хорошего товарища для игр.

А потом появился мальчишка с удивительными синими глазами. Улыбнулся и протянул для рукопожатия руку, как большой.

- Меня зовут Лешка, - сказал он задорно. - А про тебя мне рассказывали, ты новенькая. Мы сегодня на стадионе в футбол играть будем, приходи.

И она пришла. Ради этих синих глаз, ради тепла этой ладони, она пришла на стадион. Вначале как зритель, потом как игрок на запасной скамье, потом стала игроком основного состава.

А мальчишка с синими глазами стал ее первой любовью.

Девчонки смеялись, говорили, что это безнадежно. Что Лида не первая, кто в него влюбился. Походит влюбленной пару месяцев, а там сама его и забудет. А она не забыла… Ни в школе, ни в университете, ни после, когда вернулась сюда, в деревню.

…Открыв глаза, Лида полежала, разглядывая потолок.

Сколько, оказывается, она не помнила! Целый пласт воспоминаний. Самое начало. И что значит «теперь будет ходить в школу?» Можно подумать, до этого не ходила. А может и не ходила. В памяти на этот счет было пусто.

В доме царила сонная тишина, но почему-то девушка проснулась же?

Поднявшись с места и набросив халат, Лида вышла в коридор. Под босыми ногами не скрипнула ни одна половица. Ни один шорох не выдал неспящую.

Димка спал в своей комнате, это она проверила в первую очередь. Спальня отца была пуста. А голоса доносились с крыльца.

Поправив на предплечье свой браслет, скрывающий смертоносный подарок, Лида крадучись двинулась к входной двери. Чем ближе был порог и открытое окно, тем лучше был слышен чужой разговор.

- Ты ей рассказал?

- Нет, конечно, такое разве можно говорить?

- А если сама узнает?

Девушка чуть сместилась к окну, осторожно выглянула. Голоса знакомыми были не случайно. На улице разговаривали папа и Мельник. Степана Викторовича видно не было, видимо стоял на крыльце. А вот Михаила видно было хорошо. Он сидел на скамейке, которую обожала Лида, и задумчиво разглядывал темное небо.

- Ты же говорил, что блокировка не поедет.

- Если бы она не столкнулась с полуночниками, память бы не вернулась. А теперь, одно зацепилось за другое, и процесс пошел.

- Можешь повторить?

- Нет. Я тебя с самого начала предупреждал, что блокировка разовая. Один раз слетит, второй раз поставить уже будет невозможно.

- Сплошное невезение, - пробормотал Степан Викторович. - И что делать то?

- Надеяться, что блокировка просто сместится, выпустив пару-тройку не самых болезненных для нее воспоминаний.

- Это возможно?

- Возможно. И это, и еще пара других вариантов. Все зависит и от степени везения, и невезения в равной степени.

Степан Викторович помолчал.

Лида, зябко поежившись, вернулась в свою комнату. Дени подняла золотистую голову от лап, встопорщила ушки и тут же успокоилась, только зевнула. Даже гавкать для порядка не стала.

Девушка, погладив свою неожиданную компаньонку по голове, устроилась на кровати, накрылась и снова уснула. На этот раз без снов.

Следующий день пролетел в работе. Не было ни единой свободной минутки, чтобы присесть и обдумать все, что стало известно благодаря сну и подслушанному разговору. Не хватило времени даже чтобы заглянуть к соседке. Марья Ивановна много знала, только знаниями делилась не со всеми, а только с теми, кто вопросы ей правильные задавал.

Вот это Лида и хотела сделать. Только, увы, это у нее так и не получилось.

В половину седьмого, когда замученная участковая уже не знала, куда ей прятаться от навалившейся работы, прибыл Мельник. Посмотрел на девушку, усмехнулся, вывел из здания, посадил верхом на свою страшную конягу-зверюгу, сам закрыл дверь участка и… Только их двоих и видели.

Глухому невозможно описать звук, слепому - все краски мира. А тому, кто никогда не был на границе, невозможно описать ее чуждость человеческому миру.

Дело было далеко не в нарушенных красках и пропорциях, что здесь царили. Мало ли миров придумано и описано фантастами. Вряд ли кого-то удивишь темно-фиолетовым небом и бродящей по изломанной траектории полной луной. Пусть даже, когда Мельник и Лида шагнули на границу, на небе покачивался узенький серп.

Да и в траве, чернильно-черной, не найти ничего необычного. Пусть даже она удивительно хрупкая и при прикосновении рассыпается хлопьями жирного пепла. И вода, которая на воду похожа лишь на словах, а на деле - как туман расползается, оставляя в ладонях пустоту.

И деревья, вместо листьев - усыпанные шипами. И удивительно красивые кустарники, чьи кругленькие белые ягоды в тепле ладони распускаются белоснежными цветами. И низкие кустики с темно-синими крупными ягодами, которые буквально таяли на языке, оставляя кисло-сладкое послевкусие.