Олеся Шалюкова - Участковая для нечисти

Рим хмыкнул.

Если посмотреть с этой стороны, то ставшее для него трагедией побратимство для этой одинокой девушки стало настоящим подарком. И, наверное, ему самому стоит поучиться у нее смелости, задорности, стремления идти до конца и умению, смотря в окружающий мир, видеть в нем не только плохое. Наверное, стоит попробовать найти плюсы в том, что теперь у него есть человеческая сестра, к которой он относится чуть нежнее, чем следует.

- О чем ты задумался? - спросила Лида негромко.

- О том, что скоро мне придется возвращаться домой, - слукавил русал. - Я все-таки морской обитатель. На Руси холода злые, вцепятся в воду, покроют ее ледком. Будь у деда сил побольше, можно было бы и с ним перезимовать, но я морской, мне нужен простор, да и… каникулы закончатся, возвращаться нужно.

- Ты говорил, я помню. Но как же тогда «перезимовать» у деда?

- У нас обучение длится очень долго, но зато не круглый год. Можно и пропустить порой… годик. А еще я не люблю то место, где учусь.

- Почему?!

- В подводном мире, - Рим с грустью отвел взгляд. - Алхимики ценятся менее всего. Самое главное достояние нашего мира - это маги. Пусть даже они такие… как тот мальчишка, из-за которого ты пострадала. Он маг. А это окупает все, даже его характер, причем дар у него один из самых слабых. Моим родителям нагадала болотная ведьма, что я буду одним из самых сильных магов молодого поколения. Но я влюбился в человеческую девушку, хотел просто быть с ней, а мне не дали. Мне пришлось самому варить отворотное зелье. Вместе с ним, когда я утратил любовь к той девушке, я утратил и частичку себя, своей сущности. Вслед за любовью ушла и магия. Из мага, надежды семьи, я стал обычным алхимиком. Алхимики не могут сделать ничего великого. Наверное, можно было бы попробовать доказать, что это не так, но я струсил. Я почти не посещал учебу, я ничего не учил, винил в своих неудачах других. Видишь, какого брата ты получила.

- Если хочешь знать мое мнение, - подсев поближе, Лида растрепала влажные волосы русала, - то очень даже хорошего. Конечно, как и все мальчишки, самодовольного и самоуверенного, любящего покрасоваться, но зато заботливого, знающего, когда надо признавать поражение, но не унывающего, а способного встать и попробовать снова.

- Лида…

- Ты уж меня, толстокожую участковую прости, я ни в коем случае не романтик. Но я тебе хочу кое-что сказать, в ту ночь, когда ты пил зелье, и в тебе умерла часть тебя - в тебе умерло детство. Его вернуть, к сожалению, невозможно, ведь никто не знает, куда и почему оно уходит. Но, самое важное, твоя магия по-прежнему с тобой. Она в твоем сердце, твоей душе. Возможно, просто нет никого, ради кого ты хотел бы ее применить. Возможно, просто дело в том, что ты утратил веру в себя. Я не знаю, но ты обязательно встретишь ту, ради которой захочешь совершить невозможное. А веру… пока ты не веришь в себя сам, я буду верить в тебя. В то, что мой подводный брат сможет сам выбрать свой путь.

- Лида…

- Ничего не говори. Обдумай и найди себя сам. А вообще, - девушка поднялась с пригорка, взглянула на небо, оценила набегающие тучи. - Будет дождь, пойду я домой. Передавай хозяину лесному, да водному большой привет. Я к ним на днях забегу, по сценарию кое-что уточнить нужно будет. Не нравится мне, что он пропал из закрытого клуба, как бы кто не решил сюрпризы нам устроить. Так что лучше заблаговременно приму некоторые меры. Рим, спасибо, что поговорил со мной.

- Не думаю, что от меня было уж очень много пользы. Но я был рад снова увидеться с тобой.

Лида улыбнулась, свистнула, подзывая свою Дени, и двинулась домой. Обида на Мельника не забылась, но грош была бы профессионализму девушки, если бы поддавшись этому чувству, она не смогла выполнять свою работу. Волноваться, впрочем, стоило не о делах, а о другом, но Лида пока об этом совсем ничего не знала.

Она возвращалась домой, и на ее лице играла немного усталая улыбка.

И до самой ночи, до того момента, как она упала в кровать, измученная прошедшим днем, девушка занимала себя все новыми и новыми делами. Все. Ради того, чтобы не думать о словах Рима, ради того, чтобы не думать о мыслях окружающих, посчитавших, что она влюблена в Мельника.

Она любила Лешку, Лида знала это точно, как то, что дважды два - четыре. Но все равно, взять и выкинуть Мельника из головы никак не получалось.

Все-таки было в прошлом что-то такое, что, даже оставаясь неизвестным, будоражило чувства и мысли.

«Ну, Мельник! - со злостью подумала девушка, укладываясь в постель и понимая, что даже усталость не помогла ей избавиться от мыслей об этом человеке, - ну, погоди!»

…Кресло-качалка поскрипывала на сухих половицах. Сквозь небольшое оконце на чердак заглядывало солнце, а воздух был буквально пропитан запахом трав. Повсюду, где было свободное место, сушились травы. Связками на веревках, закрепленными прищепками. На огромных белых полотнищах на полу. Зачем-то в больших тазах.

Травы были везде и разные-то какие!

В другое время девочка с удовольствием изучала бы их, но сейчас, набегавшись за день, сидела у старенького кресла-качалки, вслушиваясь в его скрип.

Та, что там сидела, обычно много рассказывала, чаще непонятного, что приходилось запоминать, заучивать наизусть, ее можно было о многом спросить, отвечала она редко, но попробовать стоило всегда.

У девочки было много, очень много вопросов. Но в этот раз она предпочла затаиться, вслушиваясь в голос. Голос рассказывал сказку.

И маленькая Лида готова была целую вечность, сидеть так!

Но сидящая в кресле была настороже.

- Ай-ай, опять клюешь носом.

- Я слушаю! Слушаю! Ведь так интересно!

- Егоза, - на детскую макушку легла осторожная рука, погладила. - Я почитаю тебе эту сказку в другой раз, а пока - спать.

- Но ведь!

- Тсс. Ты же знаешь, как для тебя важен дневной сон, так что не упрямься. Взамен, я разрешаю тебе поспать здесь. Можешь забраться в дальний гамак и остаться там.

- Правда?!

- Конечно.

- Ой, спасибо! - маленькая Лида засмеялась и бросилась к тому углу, где в темноте и прохладе висел гамак, и остановилась перед ним, не зная как забраться.

А потом под мышками у нее сомкнулись сильные руки, и она вознеслась наверх. Высоко-высоко, под басовитое:

- И когда же ты немного подрастешь, барышня? Чай не малышка, а сама в этот гамак никак забраться не можешь!…

Лида села на кровати, прижимая к груди руку. Сердце заходилось и частило в бешеном ритме. Она была знакома с Мельником! Тогда, давно!

Она была… что именно? Что связывало ту женщину, у которой Лида была, и Мельника? Ведь не надо быть болотной ведьмой, о которой рассказывал Рим, чтобы понять, что он ничего не скажет!

Но ведь что-то же было!

Мысли девушки прервал тихий шорох.