Олеся Шалюкова - Участковая для нечисти

Мужчина хмуро кивнул сам себе, потом ответил:

- Да, я все понял.

- Тогда иди на участок, я позабочусь, чтобы тебе позвонили минут через десять. А Мельнику позвоню сразу же.

- Спасибо.

Убрав мобильный в карман, Саша посмотрел на волнующегося домового.

- Начальник Лиды сейчас Мельнику позвонит. Если он согласится помочь, тогда придет. Никого кроме него, незнакомого, чужого, в дом не пускай. Я пойду на ее участок, подменю. Геннадий Аксенович сказал, что ее, кажется, подсидеть кто-то хочет, поэтому не будем давать поводов для служебок. Как тебя зовут, кстати?

- Тимофей, мы, - перешел домовой от волнения на старый язык.

- Хорошо, Тимофей. Ты умеешь пользоваться телефоном?

- Да. Матушка… научила нас.

- Отлично, так будет даже проще. Если чужого увидишь, кто около дома будет ходить, или поймешь, что что-то нехорошее он сделать пытается - звони мне, на номер Лидиного участка, я постараюсь сразу же после этого прийти. Знал бы, что тут такое творится, - посетовал Саня, - прихватил бы пару ребят покрепче, есть у меня хорошие знакомые, которые не отказали бы. Ладно, Тимофей, Лиду оставляю на тебя, а я пошел.

Домовой послушно кивнул, но подумал мимолетно о том, что матушка рада бы не была тому, что опять кому-то из-за нее приходится обращаться за помощью к Мельнику. А еще, то ли она него обиделась, то ли почему-то он на матушку рассердился, но на пироги, когда его звали, не пришел.

Ежели это Мельник обиделся, то на помощь он может и не прийти. Тогда надо будет звонить этому самому оперативнику, который пришел с утра и вызывать на помощь человеческих врачей.

Но то ли это не Мельник, а матушка обиделась, то ли обида была не настолько сильная, как Тимофей посчитал, но Мельник появился, верхом на своем келпи примчался, торопился, значит, сильно. Вид у него недовольный был, словно у медведя-шатуна не вовремя из спячки поднятого.

- Где она? - спросил гость, спешиваясь и снимая сумку, притороченную к седлу.

- В спальне у себя, барин, спит и не просыпается.

- Веди, - велел мужчина, - сейчас посмотрим, сама она сладким сном решила себя потешить, или помочь кто осмелился.

Доведя гостя до комнаты матушки, Тимофей тихо вернулся на кухню.

Мельник, войдя в спальню, остановился на пороге. На стене висели несколько фотографий в рамках, одна из них и привлекла его внимание. Несколько минут, наверное, он смотрел на девушку и парня, стоящих в обнимку.

А потом повернулся к кровати. На лице Лиды было спокойное выражение, пульс был замедленен, дыхание было слегка прерывистым. Жара не было, скорее, наоборот, у девушки была понижена температура. Не настолько, чтобы забили тревогу человеческие врачи, но Мельник к ним не относился. То, что он видел, ему не нравилось.

Использовать силы второго, полуночного мира около людей он не любил, зачастую человеческое неверие приводило к искажению результатов, но здесь и сейчас Фомы неверующего рядом не было.

Тонкая граница между миром реальным и миром полуночников откликнулась легко, шагнула навстречу, распахивая свои объятия. И Мельник с трудом удержался от крепкого словца. Вокруг девушки в воздухе порхали тонкие черные «реснички». Тонкие эфирные следы от чего-то, что принадлежало миру полуночников.

Сон был не настоящим, а наведенным. Кто-то очень не хотел, чтобы участковая проснулась. Или же, все было еще куда хуже, чем Михаил посчитал. Граница откликнулась слишком легко, словно сюда ее уже вызывали.

Присев на край кровати, Мельник наклонился к лицу спящей. Граница не может уйти просто так, она оставляет след, который хоть и стирается, но его можно обнаружить, главное знать, куда именно смотреть.

Естественно, Михаил знал.

Если не приглядываться, тонкую паутинку на побелевших губах можно было даже и пропустить. Мельник, хоть и испытывал некое чувство смущения, приглядывался внимательно.

Паутинка было не чисто-черной, скорее серой. Словно девушка не просто побывала на границе, но и смогла вовремя ее покинуть. У самой Лиды таких возможностей не было, Михаил знал это точно, не могло их быть у ее домового или отца.

Мог Димка приобрести после зова русалки немного экстрасенсорные способности - это был вопрос, что-то могло поселиться в его душе, приоткрыв дорогу миру полуночников. Но вряд ли этим чем-то могло быть умение переходить между мирами.

Был вариант, что вмешался кто-то еще, другой, нежели тот, с чьей подачи Лида побывала на границе. Могло быть что-то, о чем Мельник не знал. Он не считал себя непогрешимым, и знал точно, что есть вещи, о которых он сам даже не догадывается, несмотря на возраст и весь свой опыт.

Наклонившись еще ниже, чтобы рассмотреть краешки плетения следа, Мельник пропустил тот момент, когда Лида распахнула глаза.

И Михаил, впервые попавший в настолько дурацкую ситуацию, когда его поймали за таким положением, словно он собирался спящую поцеловать - растерялся. Растерялась и Лида, не знающая, как отнестись к подобной ситуации, когда в комнате оказывается без приглашения мужчина, да еще и так близко.

Была бы на ее месте лучшая подруга, та бы безо всякого стеснения, заявила - чего замер, целуй. Но она-то была не на ее месте! И к тому же, у нее был жених. И…

Михаил с деликатной ситуацией справился все же первый:

- Не двигайся, барышня, - велел он, отстраняясь. - Сейчас я это уберу, потом отвечу на твои вопросы, если они у тебя есть. В идеале было бы замечательно, если бы ты не мешала выполнять мне работу и сейчас помолчала.

Взгляд Лиды на миг наполнился обидой, потом ресницы дрогнули, опускаясь.

- Это значит, что ты, барышня, все поняла и помолчишь? Хорошо.

Единственное реакцией на последнее «хорошо» стал сжатый кулак девушки, впрочем, руку она тут же расслабила и предпочла вообще закрыть глаза. Мельник над ее головой усмехнулся:

- Почто же вы меня так не любите, барышня? Уже лесовой ко мне прибегал, говорил, что из-за нашего молчания вы пострадали, Да еще так, что даже разговор об увольнении зашел. Я тебя ждал, что ты ко мне ругаться придешь, а ты так и не пришла.

Взглянув на Михаила, Лида снова закрыла глаза. Ругаться с ним не хотелось, хоть обидно и было настолько, что словами не передать.

- Ты на меня обиделась, барышня, - вздохнул Мельник.

Лида упрямо промолчала.

Сама понять толком не могла, что же ее так задело, но еще как задело, как выяснилось! И даже понимая, что раз Михаил здесь, значит, с ней что-то случилось, да настолько, что потребовалась его помощь, она от своей обиды иррациональной избавиться не могла.

И даже убеждения, что она чужая невеста, что она любит другого, и вообще он Мельник, а она обычный человек - не помогали. Более того, если бы кто-то сказал, что Лида в Мельника влюбилась, как сказал ей Рим, она по-прежнему бы невероятно удивилась. Разве такое может быть?