Александр Санфиров - За наших воюют не только люди

- Рота смирна!

Сидевшие особо не прониклись, думая, что просто пришел их старшина. Поэтому вставали с ленцой, а несколько мужиков в возрасте даже не повернули головы в ту сторону. Но тут раздался грохот опрокинутой табуретки и все услышали громкий рапорт сержанта:

- Товарищ полковник, рота отдыхает в личное время, больных и отсутствующих нет. Дежурный по роте сержант Нифонтов.

За спиной полкана стоял лейтенант Сидоров, командир учебной роты и аж приплясывал от волнения, грозя кулаками своему воинству.

Полковник покивал головой, и доброжелательно сказал:

- Вольно, товарищи, отдыхайте,- повернувшись к лейтенанту, он добавил, - Владимир Петрович пройдемте в канцелярию.

Там он уселся за обшарпанный стол с выломанными ящиками, усеянный чернильными пятнами и обвел тоскливым взглядом стены, оклеенные потускневшими обоями и единственной полочкой на которой стояли немногочисленные уставы.

- Неужели, придется, отсюда уходить, - в который раз подумал он,- фронт все ближе подходит. Полтора года воюем, и вновь отступать начали.

- Лейтенант, я хотел бы с вашим эскулапом поговорить,- повернулся он к Сидорову, который навытяжку продолжал стоять у стола. Видя, что подчиненный его не понял, он с досадой пояснил,- ну, с этим вологодским, которого спецотдел загреб вчера.

Озадаченное лицо лейтенанта прояснилось, он выглянул из канцелярии и заорал:

- Дневальный, Ивашова ко мне, мигом!

Спустя полминуты в канцелярию зашел полуодетый взъерошенный боец, он был бос, и завязки от галифе и кальсон путались у него под ногами. Невысокий очень широкий в плечах, он производил впечатление неимоверной силы. Когда он неуклюже кинул свою кисть, больше напоминающую лопату куда-то за ухо и доложил полковнику, что красноармеец Ивашов по приказанию командира роты прибыл, тот раздраженно произнес:

- К пустой голове руку не прикладывают, - и укоризненно посмотрел на Сидорова.

Потом спросил,- боец ты, почему босиком? Что тапочек не хватило?

- Товарищ полковник, тапочек хватает, но мне больше босиком нравится ходить,- с типичным вологодским говорком, степенно ответил Ивашов.

- Понятно,- медленно протянул полковник,- закаляешься, значит, это хорошо, а вот форму одежды нарушать нельзя. Ты должен был придти в кабинет в тапочках, и, кроме того, постучать в дверь и попросить разрешения войти.

И он вновь с укоризной посмотрел на по-прежнему стоявшего по стойке смирно Сидорова.

- Товарищ полковник, - не выдержал, наконец, лейтенант, - они же с эшелона всего четыре дня. До отправки на фронт им еще больше недели.

Полковник нахмурился:

- Товарищ лейтенант, вы же знаете, что в связи со сложившейся обстановкой у нас нет этих дней. Может, быть, это будет уже послезавтра. Все сформированные подразделения будут отправляться на юг. Там они надолго забудут, что такое тапочки, а вот честь им отдавать придется.

Лейтенант напрягся и с надеждой спросил:

- Товарищ полковник, а моему рапорту ход дадите? Я ведь еще месяц назад на фронт просился? Как раз с маршевой ротой и отправлюсь.

Полковник, до этого момента, разговаривающий тоном учителя побагровел:

-Блядь! заебали вы меня своими рапортами! Все пишут и пишут, бумагомараки херовы. А кто будет здесь служить, Пушкин? Думаешь, мне здесь нравится, я может быть еще больше тебя на фронт хочу, так, что выкинул я на х..й твой рапорт, не ссы, время придет еще навоюешься.

Лейтенант молча слушал излияния командира части и думал:

" Конечно, знаю чего ты распизделся, вчера писарь шепнул, что тебя самого генерал на х. й послал вместе с рапортом. Черт, не вовремя я тоже влез, надо было попозже напомнить."

- Ладно, - сказал успокаивающийся командир, - пройди в роту посмотри, чем у тебя бойцы заняты, поговори, беседу проведи, информацию с фронта расскажи.

Лейтенант повернулся и вышел из кабинета.

Полковник между тем с любопытством оглядывал красноармейца.

"В классическую бы борьбу ему пойти,- подумал он,- цены бы там ему не было."

- Игорь,- неожиданно обратился он к спокойно сидящему красноармейцу, который во время бурной реакции полковника на напоминание лейтенанта, даже не сменил позы и безразлично смотрел на боевой листок, прикрепленный на стене у дверей,- скажи, ты действительно вылечил мозоли у бойца, или это все байки ваши?

- Почему же, действительно убрал я его мозоли, а то он все отделение тормозил.

Полковник глубоко вздохнул и спросил:

- А можешь ты геморрой вылечить?

В серых равнодушных глазах появилась искра интереса.

- Товарищ полковник, а что такое геморрой? Я этой болезни не знаю.

Полковник вновь вздохнул:

- Игорь, можешь назвать меня Александр Николаевич, а геморрой ну, это короче когда задница болит и из нее кровь временами идет.

В глазах красноармейца зажглось понимание:

- Слыхал я про такую болезнь, у людей она часто бывает.

Александр Николаевич с удивлением посмотрел на бойца:

- А ты, кто не человек, что ли?

Ивашов смотрел на него своим загадочным взглядом, и полковник почувствовал, как у него по спине поползли мурашки.

Но они вдруг исчезли, когда огромные ладони Ивашова легли ему на колени. Это продолжалось всего несколько секунд.

Когда злой лейтенант, нанюхавшийся до одурения портяночной вони, зашел в канцелярию, Ивашов по-прежнему сидел около стола. А полковник с интересом, стоя у стены, разглядывал боевой листок.

- Лейтенант, а кто это у тебя за талант появился, ты посмотри, как фрицев обрисовал.

- Из новобранцев товарищ полковник, москвич, художником оформителем работал, это ему говорят мозоли, Ивашов убрал, так ведь было дело? - повернулся он к красноармейцу?

Тот ничего не успел ответить, как полковник зло бросил:

- Лейтенант, перестань дурью маяться, что доктора себе нашел? Игорь, дуй в расположение и не отсвечивай. И чтобы я этих дурацких разговоров про мозоли больше не слышал.

А вот паренька художника с маршрутного листа вычеркни. Такие кадры нам самим нужны, чтобы завтра он уже был переведен в штаб, будет теперь, кому боевые листки оформлять, да и другую наглядную агитацию.

Полковник бодро вышел из дверей казармы и, посвистывая, пошел в сторону офицерского общежития.

Лейтенант с удивлением глядел вслед исчезающему в темноте силуэту, светомаскировка соблюдалась строжайшим образом, и ни единого лучика света не пробивалось сквозь занавешенные окна.

- Хм, что это с нашим полканом стало, старик ведь уже, сорок один год исполнился, а вон, побежал, как молодой, - оценил он прыть командира.

На следующий день, после построения, когда два сержанта уже собирались развести взвода на учебу, к лейтенанту торопливо подошел начальник ремонтных мастерских, капитан Терехов. Капитан был очень интересной личностью, начало его службы терялось где-то в дореволюционном прошлом, где он был то ли водителем, то ли пилотом, точно никто не знал, но все его командиры, сменявшие друг друга в этой части в течение прошедших лет были уверены в одном, что без Терехова они не обойдутся, ведь механиком и слесарем он был великолепным и мог оживить почти всю чего касалась его рука. Поэтому Илларион Илларионович, без особых проблем, дослужился до этих времен, ни одна кампания по чистке рядов Красной армии его не коснулась. За годы службы в званиях он повышался редко и пребывал в своем последнем звании уже почти тринадцать лет, но о том, чтобы его отправить на гражданку за выслугой лет и преклонном возрасте, речи никто не заводил.