Somber - Второй шанс

— Состарилась на день, а долга больше, чем было? — пела она, пока прорва гулей не уменьшилась до одного, которого потрошительница насадила на свои накопытные когти и, закрутив, швырнула в робота и турель. Механизмы распылили гуля, а в это время Рампейдж сократила дистанцию до них.

— О, Луна благая, не зови ты меня… — не унималась она, перепрыгивая часового и мощным пинком отрывая его металлическую голову, покатившуюся в нашу сторону. Гатлинг-лазер робота разразился беспорядочным огнем, Рампейдж схватила сверкающий ствол и направила на турель.

— Ведь мнооооооооооооооооююююююююю, мною, мною, мною, мною, мною… — громко кричала она, дергая ствол вверх и поливая красными лучами турель, пока та не взорвалась фонтаном искр, осыпавших полосатую кобылку.

— Влааааадееееееет…

Лучевая пушка, наконец, оторвалась и превратилась в кучу обломков, а Рампейдж стояла на потрескивающем роботе-часовом, заканчивая петь с широко раскинутыми над головой передними копытами.

— Каааааааампаааааааниииииияяяяяяя!

Мы могли только пораженно глазеть на неё, когда через несколько секунд музыка Цербера прекратилась. Широко улыбаясь, она спрыгнула с робота и вернулась к нам. Я приложила все возможные усилия, чтобы не рухнуть. Сейчас, когда прилив адреналина закончился, я чувствовала, как проклятье с удвоенной силой начало грызть мою грудь.

Кэррион наклонился к Ксанти.

— Теперь-то ты понимаешь, почему вы не смогли одолеть их? Вам просто нечего противопоставить боевой народной музыке пони.

Ксанти не стала спорить, но немного сдвинула брови.

— Однажды мы получили доклад, в котором говорилось, что боевая эффективность пони увеличивается практически на семьдесят процентов во время исполнения песен. В таких случаях рекомендовалось немедленно отступать вплоть до окончания песни.

Я поморщилась, проходя мимо бронированной кобылки, стоящей впереди. Лестница вела до самого лазарета.

— Отлично сработано, — похвалила я, когда мы двинулись к цели. я приглядывала за дверями камер. — Приятно видеть, что кто-то еще творит безумные вещи.

— Эээ… приятно делать что-нибудь безумное, что, к тому же, не совсем уж злое, — ответила она, слегка нервно дернувшись, и мы начали восхождение по ступеням.

— Ты в порядке? — спросила я, беспокойно улыбнувшись, пока мы шли по короткому коридору с очередной турелью. З.П.С. и четыре выстрела позаботились о ней, а я не сводила с полосатой кобылки глаз.

— Ты беспокоишься обо мне? Это на тебе висит зебринское проклятье, — возразила Рампейдж.

— Ну… умрешь раз, и новизна теряется.

Она чуть закатила глаза, но в её взгляде по-прежнему оставалось беспокойство. Черт, да она была экспертом в умирании, хотя и не могла оставаться мертвой.

— Что такое?

Она снова глянула на меня, и её улыбка угасла.

— Просто… я не чувствую себя собой. С момента, как мы прибыли тебе на помощь… ага. Чувствую себя намного больше на пределе, чем обычно, — ответила она, когда мы прошли мимо искрящей турели к укрепленной двери, помеченной «Лазарет». — Помнишь провалы памяти, что были у меня раньше? Что ж, сейчас я ощущаю некоторую… странность. Типа, я не уверена, что именно должна чувствовать. Как-будто я — больше не я.

— Так это и было причиной песни? — поинтересовалась я, изо всех сил пытаясь скрыть адскую боль в груди.

— Что, ах это? — фыркнула полосатая кобылка и закатила глаза. — Не. Это было чисто для веселья и чтобы отогнать мысли о превращении Шиарса в кровавую колбасу за то, что он провернул с тобой. Хотя, я всё ещё не передумала скинуть его пухлую задницу с крыши башни после того, как он снимет твоё проклятье.

— Рампейдж… — начала я, но она пихнула меня в плечо.

— Нет! Нельзя позволять такому случаться, Блекджек! Ты отпустила насильников. Ты помогла Сангвину. Черт, да у второй тебя были необходимые органы, а ты должна была пристрелить его и спокойно уйти. А теперь этот засранец проклял тебя… когда ты уже начнешь наказывать пони, которые творят с тобой такую хрень? — пробурчала полосатая кобылка, закатив глаза.

Я вспомнила ту встречу с пятеркой пегасов под дождем.

— Рампейдж. Я не могу так поступить. Точнее, я не могу так поступить и жить с осознанием этого. Я почти убила Бон, находясь в кровавом безумии. Спроси Ксанти о Желтой Реке, если хочешь. — При этих словах зебра немедленно отшатнулась. — Не убивай его. Он снимет проклятье и по мне это будет честно. Мы все выберемся отсюда живыми и получим все, за чем пришли сюда.

— Это было бы здорово, — вполголоса пробормотала Грейвс, подойдя к терминалу возле двери и принявшись печатать кончиками копыт. — А еще здорово не угрожать пони, который нужен, чтобы снять проклятье. — Я скользнула взглядом по сияющим белесым глазам Шиарса.

— Ну и… что нас ждет там? — спросила Рампейдж, постукивая когтем по двери.

— Мои коллеги и друзья, — тихо ответила Грейвс. Затем она с мрачным видом обернулась к нам.

— Не стану уговаривать вас не сражаться с ними… но, если хотя бы один заговорит, прошу, дайте им шанс.

— Ох, да не стоит так волноваться об этом — фукнула Рампейдж, довольно улыбнувшись. — Черт, да даже если они дикие, Блекджек может их запросто отпустить. У неё насчет этого пунктик.

После нажатия еще пары клавиш дверь щелкнула, открываясь.

— Так, — начала земная пони-гуль. — Как только проникнем в лазарет — отправляемся в комнату с припасами. Она на другой стороне помещения. Держитесь левее и ищите «Склад». Там будет больше сотни доз Антирадина. Вполне хватит, чтобы преодолеть оставшуюся часть тюрьмы, — произнесла сестра Грейвс с отсутствующим взглядом белесых глаз. — Знаю, потому что достаточно часто пересчитывала их.

Я кивнула и толкнула дверь. Стоит признать, у меня были некоторые проблемы с больницами и другими местами, связанными с медициной. Я боялась того, что обнаружу некий супер чистый жуткий городок или, что попаду в наполовину мутировавшую, наполовину залитую едкой слизью вопящую комнату.

Вместо этого меня встретила радиоактивная дыра. Все внутри лазарета превратилось в почерневший, деформированный мусор. Тут и там, словно полные ненависти холодные глаза, мелькало голубое пламя. Бетонные стены были покрыты трещинами, а некоторые рухнули, метал погнулся, словно пригоревшее мясо. В нос шибал едкий электрический запах вперемешку с вонью застарелой сажи. Возле сожженных корпусов протектопони с потолка свисали расплавленные турели. Мое зрение застилала нездоровая дымка.

— Ага. На бис исполнишь? — Психошай кисло спросила Рампейдж.

— Твоя очередь, — ответила полосатая потрошительница тихим голосом. По какой-то причине, вне постоянной перестрелки, мы стали говорить намного тише. Со всей осторожностью наша группа перебралась через расплавленное зарешеченное окно в больницу. К каталкам и кушеткам все еще были прикованы почерневшие кости. Вдоль потолка равноудалено друг от друга располагались частично расплавленные лампы освещения, изогнутые в сторону боеголовки. Мерцающий синий свет заставлял наши тени причудливо танцевать.