Рик Риордан - Затаившийся Оракул

Германцы приготовили копья. Нерон поднял руку, сдерживая их. Взгляд, которым он посмотрел на Мэг, говорил, что его сердце разбито — если бы у него было сердце.

— Вижу, что ты не была готова к этому заданию, моя дорогая, — сказал он. — Это моя вина. Винс, Гэри, задержите Мэг, но не навредите ей. Когда мы вернемся домой… — он пожал плечами, его лицо выражало сожаление. — А Аполлону и маленькому фруктовому духу придется сгореть.

— Нет, — прохрипела Мэг.

Затем она закричала во всю глотку: «НЕТ!», и Роща Додоны закричала вместе с ней.

Взрыв был настолько мощным, что он сбил Нерона и его охранников с ног. Персик кричал и бился головой о грязь.

На этот раз, однако, я был более подготовлен. Когда оглушительный хор деревьев достиг своего апогея, я попытался сосредоточиться на самой навязчивой мелодии, которую смог вообразить. Я напевал «Y.M.C.A.», которую я исполнял с «Village People» в костюме строителя до того, как завязалась драка между мной и индейским лидером… Забудьте. Это неважно.

— Мэг! — я вытащил латунные колокольчики из кармана и бросил их ей. — Повесь их на центральное дерево! Y.M.C.A. Сосредоточь энергию Рощи! Y.M.C.A.

Я не был уверен, что она слышит меня. Она подняла колокольчики и наблюдала, как они качались и гремели, превращая шум деревьев в обрывки связной речи: «Счастье приближается. Падение солнца; заключительный стих. Хотели бы вы услышать о наших специальных предложениях на сегодняшний день?»

На лице Мэг отразилось слабое удивление. Она повернулась к роще и помчалась через врата.

Персик пополз за ней, качая головой.

Я хотел бы последовать за ней, но не мог оставить шесть заложников наедине с Нероном и его телохранителями. По-прежнему напевая «Y.M.C.A.,» я пошел к ним.

Деревья кричали громче, чем когда-либо, но Нерон все-таки встал на колени. Он вытащил что-то из кармана пальто — флакон для жидкости — и выплеснул его содержимое на землю перед собой.

Я сомневался, что это было что-то хорошее, но у меня были более насущные проблемы. Винс и Гэри вставали, и Винс направил копье в мою сторону.

Я был достаточно зол, чтобы быть безрассудным. Я схватил его копье за конец и дернул вверх, ударив Винса по подбородку. Оглушенный, он упал, и я схватил его за доспехи.

Он был вдвое больше меня. Меня это не волновало. Я поднял его над собой. Мои руки неожиданно наполнились силой. Я чувствовал себя неодолимым — таким, каким должен чувствовать себя бог. Я понятия не имел, почему моя сила вернулась, но счел данный момент неподходящим для вопросов. Я раскрутил Винса и бросил его в небо с такой силой, что он проделал отверстие в форме германца в куполе из ветвей и скрылся из виду.

Приз Имперской Гвардии за ненужную храбрость. Несмотря на то, что я продемонстрировал свою силу, Гэри атаковал меня. Одной рукой я остановил его копье, другой пробил щит и ударил прямо в грудь с такой силой, которой можно было свалить носорога.

Он рухнул на землю.

Я повернулся к Нерону. Я уже чувствовал, что мои силы убывают. Мои мышцы начали возвращаться к их жалкому, смертному, дряблому состоянию. Я просто надеялся, что у меня будет достаточно времени, чтобы оторвать Нерону голову и засунуть ему в рот его пурпурный костюм.

Император зарычал:

— Ты дурак, Аполлон. Ты всегда сосредотачиваешься не на том, на чем нужно, — он взглянул на «ролексы». — Моя бригада по сносу прибудет сюда в любую минуту. После того, как Лагерь Полукровок будет разрушен, я сделаю это место своей новой лужайкой перед домом! В это время ты будешь здесь… тушить пожары.

Из кармана своего жилета он вынул серебряную зажигалку. Для Нерона типично всегда иметь под рукой несколько источников огня. Я посмотрел на сверкающие капли, оказавшиеся на земле… ну конечно, Греческий огонь.

— Не надо, — сказал я.

Нерон усмехнулся:

— До свидания, Аполлон. Осталось всего одиннадцать Олимпийцев.

Он бросил зажигалку.

Мне не удалось испытать удовольствия, отрывая голову Нерону.

Мог ли я остановить его? Возможно. Но пламя ревело между нами, сжигая траву и кости, корни деревьев и саму землю. Пламя было слишком сильным, чтобы затухнуть, если Греческий огонь вообще может потухнуть, и оно рвалось к шести связанным заложникам.

Я позволил Нерону уйти. Кое-как он схватил Гэри за ногу и потащил ничего не соображающего германца к гнезду муравьев. В это время я бежал к столбам. Ближе всех был Остин. Я обхватил руками основание и потянул на себя, полностью игнорируя рекомендованные методы поднимания тяжелых вещей. Мои мышцы напряглись, глаза слезились от усилий. Мне удалось поднять столб достаточно высоко, чтобы опрокинуть его назад. Остин дернулся и застонал.

Я потащил его кокон на другую сторону поляны, как можно дальше от огня. Я бы перенес его в Рощу Додоны, но у меня было чувство, что я не сильно помогу ему, поместив его в тупик, полный безумных голосов, напротив надвигающегося пламени.

Я побежал обратно к столбам и повторил процесс: освободил Кайлу, потом бога гейзеров Поли, затем остальных. К тому времени, когда я вытаскивал Миранду Гардинер в безопасное место, пожар бушевал всего лишь в нескольких сантиметрах от входа в рощу.

Моя божественная сила исчезла. Мэг и Персика нигде не было видно. Я выиграл несколько минут для заложников, но огонь в конечном итоге уничтожил бы всех нас. Я упал на колени и зарыдал.

— Помогите, — я смотрел на темные переплетенные деревья, предсказывающие беду.

Я не ждал какой-либо помощи. Прежде я даже никогда не просил о помощи. Я был Аполлоном.

Смертные взывали ко мне! (Да, иногда я приказывал полубогам побыть у меня на побегушках, например, начать войны или утащить магические предметы из логова монстров, но это не считается.)

— Я не могу сделать это в одиночку.

Я представил себе лицо Дафны, появившееся сначала на стволе одного дерева, а затем другого.

Вскоре лес сгорит. Я не мог спасти его, так же, как не мог спасти Мэг, потерянных полубогов или себя.

— Мне очень жаль. Пожалуйста… прости меня.

От дыма у меня закружилась голова, появились галлюцинации. Мерцающие призраки дриад вышли из своих деревьев — легион Дафн в тонких зеленых платьях. Выражения их лиц были печальны, как если бы они знали, что шли на смерть, но они окружили огонь. Они подняли руки, и земля начала извергаться из-под их ног. Потоки грязи сбивали пламя.

Дриады поглощали тепло огня своими телами. Их кожа обугливалась и чернела. Их лица затвердевали и трескались.

Как только последние языки пламени угасли, дриады рассыпались в пепел. Я хотел рассыпаться с ними. Я хотел плакать, но из-за огня вся влага испарилась из моих слезных протоков. Я не просил так много жертв. Я не ожидал этого! Я чувствовал себя опустошенным, виноватым, мне было стыдно.