Борис Сапожников - Эрина

- Это не ее ли Вишневецкий сейчас исполняет под гитару в офицерском блиндаже? - усмехнулся я. - Идемте, майор, послушаем, пялиться на альбионцев уже сил.

- К тому же, - кивнул Штайнметц, глянув на свой щегольский брегет, - альбионцы откроют огонь в ближайшие полчаса.

Что бы ни говорили о нашей пунктуальности, но палить наши враги начинали строго по часам. Время сверять, конечно, нельзя было, но спрятаться вовремя в блиндажи и бункера мы успевали всегда.

В просторном блиндаже, ставшем офицерским собранием трех наших полков, горели электрические лампы, стояли столы, укрытые кусками полотна, подразумевающими скатерти, вроде как в настоящем ресторане. За центральным, закинув ногу на ноги, с гитарой сидел капитан Вишневецкий. Правда, инструмент держал странно, положив на колени, прихлопывая по нему обеими ладонями. И декламировал трехстишья песенки.

Как четвертого числа

Нас нелегкая несла

Горы отбирать.

Барон Вревский генерал

К Горчакову приставал,

Когда подшофе.

"Князь, возьми ты эти горы,

Не входи со мною в ссору,

Не то донесу".

Собирались на советы

Все большие эполеты,

Даже Плац-бек-Кок.

Полицмейстер Плац-бек-Кок

Никак выдумать не мог,

Что ему сказать.

Долго думали, гадали,

Топографы все писали

На большом листу.

Гладко вписано в бумаге,

Да забыли про овраги,

А по ним ходить...

Выезжали князья, графы,

А за ними топографы

На Большой редут.

Князь сказал: "Ступай, Липранди".

А Липранди: "Нет-с, атанде,

Нет, мол, не пойду.

Туда умного не надо,

Ты пошли туда Реада,

А я посмотрю..."

Вдруг Реад возьми да спросту

И повел нас прямо к мосту:

"Ну-ка, на уру".

Веймарн плакал, умолял,

Чтоб немножко обождал.

"Нет, уж пусть идут".

Генерал же Ушаков,

Тот уж вовсе не таков:

Все чего-то ждал.

Он и ждал да дожидался,

Пока с духом собирался

Речку перейти.

На уру мы зашумели,

Да резервы не поспели,

Кто-то переврал.

А Белевцев-генерал

Все лишь знамя потрясал,

Вовсе не к лицу.

На Федюхины высоты

Нас пришло всего три роты,

А пошли полки!..

Наше войско небольшое,

А француза было втрое,

И сикурсу тьма.

Ждали - выйдет с гарнизона

Нам на выручку колонна,

Подали сигнал.

А там Сакен-генерал

Все акафисты читал

Богородице.

И пришлось нам отступать,

Р...... же ихню мать,

Кто туда водил.

Исполнял, похоже, не в первый раз. Офицеры мрачно глядели на него. Слишком уж невеселы были легкие с виду строчки. Особенно мне не понравился момент про "Нас пришло всего три роты, А пошли полки". И ведь так вполне могло случиться. Особенно если в штабе Литтенхайма что-то изменилось - и основная атака будет в другом месте, а наши полки погонят на убой, наносить отвлекающий удар.

- Эти горы под стать тем, - произнес Вишневецкий, опуская гитару на пол. Инструмент отозвался протяжным мелодичным звуком. - Будет нам ад земной на этих горах.

- Отставить панику и уныние, - заявил я. - Мы солдаты кайзера и империи, вы еще не забыли об этом, господа офицеры?

- А стоит ли? - неожиданно спросил у меня полковник Фермор. Он сидел, повесив голову, надвинул платок на самые брови, и теперь глянул меня. Очень тяжелым взглядом.

- Объяснитесь, Фермор, - заявил я, хотя и понимал его настроение. Подобные царили в войсках уже давно. О сути наших союзников теперь уже знала каждая собака на фронте, а ведь многие воевали на Пангее, и драться плечом к плечу с демонами мало у кого было желание.

- Я, конечно, не уроженец Доппельштерна, - произнес Фермор, - и вы можете обвинить меня в отсутствии должного патриотизма, верности стране и кайзеру, бог его знает в чем. Но, наверное, именно поэтому я и берусь высказать то, о чем многие тут думают. Вся эта война - грандиозная авантюра, затеянная где-то там, наверху, - он сделал неопределенный жест левой рукой, - а мы теперь платим за нее своей кровью.

- Полковник Фермор, - сказал я, - вы что же позабыли, кто вы такой? Мы, военные, все время платим кровью за авантюры, затеянные наверху. - Я повторил его жест. - Эта война - расширение границ нашей империи. А раз новых планет еще не открыли, значит, надо отбивать у врага уже имеющиеся. Эрина - крупный промышленный центр, который не уступит моему родному Вюртембергу.

- Мы все отлично знаем, - сказал мне Башинский, - что ты должен сказать. Хорошо хоть казенными фразами про долг не кидаешься. Говоришь по-человечески, спасибо за это душевное. - Он сделал вид, что отвешивает мне поясной поклон. - Вот только я могу выразиться и пожестче Фермора.

- Не стоит, - оборвал его я. - Лишних слов не нужно. Мы тут для того, чтобы лить кровь за кайзера и отечество, как бы нам возможно ни не нравилось это. К отечеству у кого-нибудь претензии есть?

- А если они имеются к кайзеру? - смерил меня тяжелым взглядом Фермор.

- Кайзер и есть наше отечество, - отчеканил я, отделавшись уже той самой казенной фразой.

- А так ли это? - задал вполне ожидаемый, но от этого не менее неприятный вопрос Башинский. - Немецкая партия со времен Хайнриха Первого очень сильна, фактически она давно уже правит империей. Но далеко не все среди нас фонбароны, а с этим уже лет сто как никто не считается.

- Довольно, - осадил я боевого товарища, - еще немного и вы перейдете ту грань, что отделяет просто болтовню от предательства.

- А найдется ли среди нас иуда, - с крайне притворным удивлением развел руками Фермор, - который разгласит этот разговор?

- Вы мне еще выстрелом в спину пригрозите, - недопустимо огрызнулся я. - Распустились совсем вы, господа офицеры, вот что я вам скажу. Капитан Ланцберг, - обратился я к командиру четвертой роты, - от вас я подобного уж никак не ожидал. И вовсе не из-за "фона" перед фамилией.

- Ни в одном уставе, - ответил мне капитан, - не написано, что мне должно нравиться воевать с демонами плечом к плечу. А если завтра сюда пригонят оживленных ими мертвецов? Это ведь наши бывшие боевые товарищи, полковник Нефедоров, не забыли об этом?

- Не хуже вашего, - заявил я. - Могу сказать, что нам обещана только артиллерия союзников, ни о каких других частях никто ничего на военном совете не говорил.

- Именно ту, - уточнил Башинский, - что расстреливала наши позиции на Пангее.

- Именно ее, - кивнул я, - и теперь ее огонь, заметьте, будет сосредоточен на альбионских позициях. Пусть теперь они головы в землю вжимают.

- Возвращаясь к теме возможного выстрела в спину, - заметил совершенно неожиданно для меня майор Штайнметц, - он может вполне последовать. Среди солдат зреет недовольство. Мы слишком засиделись в окопах, у солдат появилась опасная возможность подумать над сложившейся ситуацией. В прошлый раз демоны прибыли перед самой атакой, потом были изнурительный марш, сражение сходу, думать некогда. Сейчас же в относительной безопасности такая опасная возможность у них появилась. И воевать вместе с демонами им тоже совершенно не хочется. Мне уже докладывали о настроениях в нашем полку, и опасаюсь, что они не слишком отличаются от общих. У солдат во всем виноваты офицеры. До выстрелов в спину, конечно, не дойдет, тут я сильно преувеличил, однако если вражеская агентура каким-либо образом проникнет в наши ряды, то вполне может сыграть на них. И тогда уже ждать можно будет чего угодно.