Борис Сапожников - Эрина

- Контрразведочный отдел нам на что? - глянул я на сидящего в собрании отдельно ото всех ротмистра Спаноиди.

Ротмистр отвечал за контрразведку в моей бригаде, при нем состояли пара обер-офицеров, десяток нижних чинов и рота солдат. Последних именовали за глаза "синим эскадроном" за жандармскую форму. Конечно же, их не особенно любили, хотя и признавали общую полезность их работы. Но какая-то она слишком уж грязная, чтобы ею занимались честные люди. Допрашивать всех, на кого пала хотя бы тень подозрения, подслушивать, подглядывать. Нет уж, увольте. Потому и сидел обычно ротмистр Спаноиди отдельно ото всех, но всегда держал ухо востро и уходил из блиндажа вместе с последним офицером. Наверное, и на него намекал Фермор, говоря про возможного иуду среди нас. Хотя назвать человека, чьей прямой обязанностью является пресекать подобные разговоры в нашей бригаде, наверное, все-таки нельзя.

- Мы работаем, - только и произнес Спаноиди. - Здесь, в окопах, на линии фронта с этим делом проще. Разве только те, кого с собой из Туама притащили, но они все проверены и слежка за ними ведется круглосуточно. Вряд ли они, даже будучи, агентами противника, имеют возможность докладывать ему о чем-либо.

- Давайте заканчивать этот разговор, господа офицеры, - хлопнул по столу я. - Не то он может иметь для всех нас пагубные последствия. Союзники прибудут со дня на день, и нам не придется думать, а только воевать. Солдат занять по мере возможности. Чем угодно, как угодно, лишь бы думать перестали о лишнем. Вопросы есть?

- Никак нет, - ответил за всех Башинский.

Настроения в бригаде ухудшались, казалось, с каждой минутой. Сидение в окопах, действительно, сказывалось не лучшим образом на всех. Запрещать идиотскую песенку, гуляющую по позициям я не стал, не смотря на все доклады Штайнметца, становящегося все более настойчивым. В отличие от старого служаки, я понимал, что это приведет только к ухудшению обстановки. Ведь то, что запрещено, привлекает намного сильнее, да и недовольство офицерами, прицепившимися к ней, тоже вырастет.

Прибытие демонов накалило обстановку до предела. Особенно из-за того, что они встали со своими орудиями позади наших позиций. Штайнметц докладывал, среди солдат прошел слух, что они откроют огонь вовсе не по альбионцам, а ударят нам в спину. И тут уже до первых обстрелов ничего изменить не удастся.

Орудия демонов выглядели крайне впечатляюще. Я помнил их по видениям с Пангеи. Со всеми их цепями, крючьями, жуткими наростами, зловещей гравировкой и, конечно же, сгорбленной обслугой и демонами охраны. Орудия они делили просто и незатейливо, всего на два вида. Тупорылые карронады, такого чудовищного калибра, что в их ствол можно было вложить орудие "Единорога" целиком. И вытянутые кулеврины, несколько меньшего калибра, зато по длине превосходящие любимые наши орудия, даже самые тяжелые и дальнобойные осадные. Обслуга в неизменных черных балахонах, волочащихся по земле, суетилась вокруг них день и ночь. Демоны выставили вокруг них оцепление, куда не допускали никого, кроме командиров полков и артиллерийских офицеров. С ними согласовывали места, куда будет нанесен удар в первую очередь, ведь у нас все было давно расписано, а союзники только прибыли на позиции. Времени на то, чтобы они входили в курс дела, у нас не было. Да и тратить его попусту демоны не собирались. Командиры батарей карронад и кулеврин принимали расписанные карты позиций, спорить о них они не собирались.

И уже на следующий день, после их прибытия начали первые обстрелы. Они длились куда дольше тех, что доводилось видеть или под которые я попадал, и были совершенно бесшумными. Зато световых эффектов хватало. При каждом выстреле символы на пушках загорались разными цветами, переливаясь и стреляя лучами во все стороны, а затем из жерла знакомый всем нам шар, искрящийся молниями. Тот медленно летал над нашими головами - и врезался в альбионские позиции.

Странно и как-то неприятно было наблюдать за попаданием этого странного снаряда во врага, после того, как прочувствовал на себе в полной мере попадание таких же. В разные стороны летели куски бетона, комья земли, изуродованные орудия и трупы. Склон горы пятнали воронки. С каждым часом он все более походил на кусок сыра или лунный пейзаж. Что подразумевали под последним выражением те, кто писал о последствиях бомбардировок двух мировых войн Предпоследнего века, я лично не знаю, но если судить по картинкам с подобными комментариями, то оно очень подходило к тому, что я видел в бинокль.

- Вот тебе и Федюхины высоты, - присвистнул майор Штайнметц, опуская бинокль. - Этак нам работы совсем не останется, после такого обстрела.

- Вас что-то не устраивает, майор? - поинтересовался я, продолжая вглядываться в склон горы. Пролетающие над головой искрящиеся шары уже мало кого могли напугать за пару дней интенсивного обстрела вражеских позиций. - Альбионцев на этих высотах в несколько раз больше, чем нас, даже если сбросить со счетов всю ту ерунду с постоянными рокировками в окопах. Вражеские орудия и пулеметы сильно прорежены, так что будет почти нечем встретить нас, пока мы будем преодолевать ничью землю. Как бы то ни было, я этот факт меня радует.

Я опустил бинокль, потер уставшие глаза.

- Обстрел продлится до завтрашнего утра, - сообщил я Штайнметцу, - так сообщил мне командир союзной артиллерии. Дольше стволы не выдержат, или еще что-то в этом духе.

- Командиры полков уже знают об этом, - кивнул тот, - но моральное состояние бригады оставляет желать лучшего. Кто-то уже распустил слух о том, что орудия союзников будут нацелены нам в спины, чтобы никто не подумал бежать. Люди, мол, ни на что подобное не согласятся, вот и прислали демонов.

- Эти слухи мне перестают нравиться, - я оставил бинокль в покое, - вы говорили о с ротмистром Спаноиди?

Майор поглядел на меня таким взглядом, будто я ему предложил лично вычистить все сортиры на линии фронта, да еще и пресловутой зубной щеткой. Я покачал головой, придется говорить с контрразведчиком самому. И сделать это следовало незамедлительно. Тот, скорее всего, уже имеет свои подозрения, однако узнать обо всем подробней от него самого я был просто обязан.

- Я буду в блиндаже контрразведки, - сказал я, спрятав бинокль в чехол, - если будет что-то, требующее моего присутствия, ищите меня там.

Теперь взглядом майор как будто меня уже провожал на чистку сортиров. Я не придал этому взгляду никакого внимания, до всех этих "сложных взаимоотношений" между офицерским составом и жандармами мне не было никакого дела. Сам побывав почти что парией в родном полку, я мог несколько проще относиться к ним.

Ротмистра я застал за работой. Он сидел за столом, проглядывая какие-то бумаги, беря их из одной большой кипы, а по прочтении перекладывая в другую. Спаноиди как всегда носил полевую форму, был перетянут всеми уставными ремнями, отчего скрипел при каждом движении. Это породило уйму шуток, вот только, когда ему было нужно, ротмистр мог, словно из-под земли вырасти.